о самоопределении университета
вот кстати к науке как режиму истины http://polit.ru/analytics/2008/03/03/eu.html
Что интересно лично мне?
Сегодня уже хорошо исследовано, что университет, наряду с корпоративной социально-политической организацией города сыграл рещающую роль в становлении политической модели "республика" (в ее новоевропейском смысле). Или, иначе говоря, в победе модели "естат", той формы изономии, частью которой стала и европейская первая научная революция, приведшая - в рамках новой социальной организации -к решающему доминированию Европы как политического и культурного центра силы.
характерно, что у Вебера в его теории города университет не существует вовсе. Видимо, это совсем не случайно, ведь Вебер - наследник не республиканской, а имперской политической традиции понимания "государства" (т.е. скорей всего его идеальные типы выстраивает "суверенная монархия", его корпорация чиновников - характерный в этом смысле конструкт).
Унивеситет - не инстанция просвещения в средневековой Евроопе, апрежде всего важный политический субъект со своими правами и с демократической техникой установления консенсуса. Вместе с городской гвардией ремесленников студенты с оружием в руках отстаивали свое право на свободу от королевских и сеньоральных притязаний. ПОэтому свобода университета и его особые права - не просто милый формализм для "левой профессуры". Она левая совсем не случайно (я об этом писал как-то какой-то темный постинг, надо будет его найти).
Уничтожение политической самостоятельнсоти университетов, их подчинение государству (т.е. переворачивание всей структуры, ибо естат был обязан университету изначально своим существованим) - процесс, происходящий совсем не только в России. Но объявление войны
частным университетам, заявляющим себя как политические субъекты - уже специфика российская прежде всего (хотя, понятно, это возможно в любом тоталитарном государстве, коли там обнаруживается частный университет, будь то Китай, Лаос или Белоруссия).
В таком конфликте наиболее остро заявляет себя отличие "государства", как не идущего от корней новоевропейского естат, от "республики"(естат).
Но: если государство в России, стране легитимации сверху, "единственный европеец", т.е. таки "механическое животное" или частично такое животное, т.е. работающее с кодами естат, то какое поле к0нфликтных сил открывает война с независимыми университетами? какие формы суверенности сталкиваются в такой войне и какой, собственно, режим истины предполагает подчинение университета русскому государству? ведь не сжигать оно хочет университеты, оно лишь не принимает их корпоративный характер, независимый от корпоративного (предположим) гештальта государства.
"государственная наука" с этой точки зрения как СПЕФИЧЕСКИЙ режим истины, кажется, совершенно не осмысленна и даже не поставлена как проблема. как собственно, вообще не поставлена как техническая проблема "огосударствление" "духовного производства". Поставлена как моральная, тоталитаризм тоже скорее как моральная проблема описывается, а не как аппарат распределния эмпирического и трансцендентального.
К примеру, "огосударствление литературы" - столь же распространенный, сколь и бессмысленный термин у исследователей сталинской культуры. Глуоые книжки Добренко - тому яркий пример. как режим истины в литературе, имеющий свою традицию, технологию письма и своих предшественников в том же веке красноречия, - это огосударствление не рассматривается.
Огосудартствление универа - явление того же порядка. какие топологии с этим связаны, какие ментальные ландшафты, какие соответствия, к примеру, во Франции 18 века и вообще в модели суверенной монархии и т.п. разрушителен ли корпоративный универ для легитимации сверху и какэто конкретно реализуется в кодах науки и ее режимах истины. Существует ли конфликт между гумбольтовской моделью политехнической школы и традиционным универом и как он конфигурирован политически в России - и т.п. Вопросов, конечно, миллион.
Но то, как на конлкретном пространстве "научного высказывания" сталкиваются в практике университетского профессора обе формы "европеизации" - корпоративизм снизу и корпоративизм сверху, как они собщают форму "содержательной" экспликации научных исследований, т.е. новоеврпоейских режимов истины - это особенно интересно.
Можно предположить, что предпринятый Бергом и Ларри в "Карике и Вале" эксперимент соединения в одном диспозитиве технологии детства, технологии микро-становления и технологии "профессорского режима истины" предоставляет ментальный ландшафт именно для такого столкновения универсалюно-понятийных режимов истины в контексте тоталитарного распределения эмпирического и трансцендентального. надо будет с этой точки зрения попытаться отстроить ментальный ландшафт книги. это может быть интересным.
И, конечноп, стоит с этой точки зрения взглянуть на шпиона Свифта.
Что интересно лично мне?
Сегодня уже хорошо исследовано, что университет, наряду с корпоративной социально-политической организацией города сыграл рещающую роль в становлении политической модели "республика" (в ее новоевропейском смысле). Или, иначе говоря, в победе модели "естат", той формы изономии, частью которой стала и европейская первая научная революция, приведшая - в рамках новой социальной организации -к решающему доминированию Европы как политического и культурного центра силы.
характерно, что у Вебера в его теории города университет не существует вовсе. Видимо, это совсем не случайно, ведь Вебер - наследник не республиканской, а имперской политической традиции понимания "государства" (т.е. скорей всего его идеальные типы выстраивает "суверенная монархия", его корпорация чиновников - характерный в этом смысле конструкт).
Унивеситет - не инстанция просвещения в средневековой Евроопе, апрежде всего важный политический субъект со своими правами и с демократической техникой установления консенсуса. Вместе с городской гвардией ремесленников студенты с оружием в руках отстаивали свое право на свободу от королевских и сеньоральных притязаний. ПОэтому свобода университета и его особые права - не просто милый формализм для "левой профессуры". Она левая совсем не случайно (я об этом писал как-то какой-то темный постинг, надо будет его найти).
Уничтожение политической самостоятельнсоти университетов, их подчинение государству (т.е. переворачивание всей структуры, ибо естат был обязан университету изначально своим существованим) - процесс, происходящий совсем не только в России. Но объявление войны
частным университетам, заявляющим себя как политические субъекты - уже специфика российская прежде всего (хотя, понятно, это возможно в любом тоталитарном государстве, коли там обнаруживается частный университет, будь то Китай, Лаос или Белоруссия).
В таком конфликте наиболее остро заявляет себя отличие "государства", как не идущего от корней новоевропейского естат, от "республики"(естат).
Но: если государство в России, стране легитимации сверху, "единственный европеец", т.е. таки "механическое животное" или частично такое животное, т.е. работающее с кодами естат, то какое поле к0нфликтных сил открывает война с независимыми университетами? какие формы суверенности сталкиваются в такой войне и какой, собственно, режим истины предполагает подчинение университета русскому государству? ведь не сжигать оно хочет университеты, оно лишь не принимает их корпоративный характер, независимый от корпоративного (предположим) гештальта государства.
"государственная наука" с этой точки зрения как СПЕФИЧЕСКИЙ режим истины, кажется, совершенно не осмысленна и даже не поставлена как проблема. как собственно, вообще не поставлена как техническая проблема "огосударствление" "духовного производства". Поставлена как моральная, тоталитаризм тоже скорее как моральная проблема описывается, а не как аппарат распределния эмпирического и трансцендентального.
К примеру, "огосударствление литературы" - столь же распространенный, сколь и бессмысленный термин у исследователей сталинской культуры. Глуоые книжки Добренко - тому яркий пример. как режим истины в литературе, имеющий свою традицию, технологию письма и своих предшественников в том же веке красноречия, - это огосударствление не рассматривается.
Огосудартствление универа - явление того же порядка. какие топологии с этим связаны, какие ментальные ландшафты, какие соответствия, к примеру, во Франции 18 века и вообще в модели суверенной монархии и т.п. разрушителен ли корпоративный универ для легитимации сверху и какэто конкретно реализуется в кодах науки и ее режимах истины. Существует ли конфликт между гумбольтовской моделью политехнической школы и традиционным универом и как он конфигурирован политически в России - и т.п. Вопросов, конечно, миллион.
Но то, как на конлкретном пространстве "научного высказывания" сталкиваются в практике университетского профессора обе формы "европеизации" - корпоративизм снизу и корпоративизм сверху, как они собщают форму "содержательной" экспликации научных исследований, т.е. новоеврпоейских режимов истины - это особенно интересно.
Можно предположить, что предпринятый Бергом и Ларри в "Карике и Вале" эксперимент соединения в одном диспозитиве технологии детства, технологии микро-становления и технологии "профессорского режима истины" предоставляет ментальный ландшафт именно для такого столкновения универсалюно-понятийных режимов истины в контексте тоталитарного распределения эмпирического и трансцендентального. надо будет с этой точки зрения попытаться отстроить ментальный ландшафт книги. это может быть интересным.
И, конечноп, стоит с этой точки зрения взглянуть на шпиона Свифта.