Толкование на Книгу Иова свт. Григория Двоеслова - Книга XXX, ч.8.

[farisaios]

Святой праведный Иов в житии. Гос. исторический музей. XIX в.

Оглавление.
О том, что это за перевод здесь.

(Продолжение. Начало: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7)

61. Поэтому, мы должны принимать то, что необходимость природы требует, а не то, что желает обжорство. Но это большие усилия усмотрения - дать этому требователю что-то, и, все же, отказать ему в чем-то: и усмирить обжорство, и, давая, поддержать природу необходимости. И, возможно, имеется в виду это усмотрение, когда сказано: И он не слышит крика того, кто требует. Ибо слова этого требователя - это необходимое требование природы. Поэтому этот дикий осел слышит слово требователя, но не слышит его крик; потому что человек, который осмотрительный и воздерживается и удовлетворяет свой живот настолько, дабы умерить необходимость, и сдерживает его от удовольствия.

62. Но, также должно быть известно, что удовольствие маскируется под необходимостью, так, что даже совершенный человек может не разглядеть его. Ибо пока необходимость просит оплатить долг, удовольствие тайно требует удовлетворить свои желания; оно тем более бесстрашно продвигает свой аппетит, чем больше он прячет его под верным представлением открытия необходимости. Но очень часто удовольствие прячется за самим процессом принятия пищи, хотя иногда даже нагло стремится идти впереди него. Но очень легко обнаружить, когда удовольствие предугадывает свою необходимость, притом, что очень трудно различить, когда оно тайно соединяет себя с той пищей, которая действительно необходима. Ибо, потому что оно следует за естественным аппетитом, который идет первым, кажется, как это было, он продвигается медленно позади. Ибо в то время, когда требование необходимости выплачивается, потому что удовольствие в процессе принятия пищи смешивается с необходимостью, становится неизвестно, что необходимость требует сама по себе, и что (как было уже сказано) тайно требует удовольствие. Но мы часто и определяем их, и, все же, зная, что они взаимно соединены вместе, получаем удовольствие, когда, спеша вне собственных рамок, в которых мы добровольно обмануты; и пока разум обольщает себя якобы необходимостью, он обманывается удовольствием. Ибо написано: «Не делай запасов для плоти в желаниях их» [Рим. 13:14] [1]. Поэтому все, что запрещено делать в желании, собирается в необходимости.

63. Но очень часто, пока мы осторожно снисходим к необходимости, мы порабощаемся желаниями. А иногда, когда мы стремимся противостоять нашим желаниям слишком неумеренно, мы увеличиваем несчастья необходимости. Ибо это необходимо для человека - поддерживать цитадель воздержания, как уничтожать - но не плоть, а пороки плоти. Ибо часто, если плоть слишком сдерживается, она становится слабой даже для совершения добрых деяний, с тем, чтобы даже не равняться молитве или проповеди, пока она спешит потушить стимулы пороков в себе. Ибо каждый этот человек, которого мы слышим внешне, и есть помощником нашего внутреннего намерения, и в нем соединены и действия разврата, и обилие праведных деяний. Но часто, пока мы атакуем нашего врага, мы убиваем и того человека, которого мы любим; и часто, пока мы жалеем того, кого мы любим, мы подпитываем нашего врага к бою. Ибо наши пороки становятся гордостью на той же пище, которой наши добродетели питаются и живут. И когда наша благодетель подпитывается, сила наших пороков часто увеличивается. Но, когда неограниченное воздержание ослабляет силу пороков, наша добродетель также лишается чувств и задыхается. Отсюда и необходимо то, дабы наш внутренний человек управлял, как беспристрастный судья между собой и тем, кого он слышит извне; для того, чтобы этот человек извне мог бы и служить своему назначенному правителю, и никогда бы не противостоял этому гордо с несдерживаемой шеей; и не передвигался бы, когда слышит шепот с каким-либо предложением, при условии, что его всегда попирают пяткой власти с печатью на ней. И, таким образом, пока мы позволяем нашим порокам, проверяя, бороться против нас, и, в то же время, запрещая им взаимодействовать с нами на равных, получается, что ни наши пороки не одолевают наши добродетели, ни наша добродетель не поселяется на месте наших вымерших пороков. Таким путем одна наша гордость [или «гордость одна»] является совершенно потушенной, потому что, хотя это может послужить для победы, все же для нас еще остается продолжительная битва, дабы выдавить гордость из наших мыслей. И поэтому, потому что каждый воздерживающийся человек и соответствует требованиям необходимости, и, все же, противостоит насильственному удовольствию, в этом месте также было правильно сказано голосом Господа: Он не слышит крика того, кто требует. Но так как сдержанный человек поднимается тем больше к пониманию высших вещей, чем больше он подавляет в себе стимулы плоти; после презрения крика требователя, здесь по праву приобщается:
Стих 8. Он оглядывается на горы его паствы [Иов. 39:8] [2].

64. Горы его паствы - это высокие размышления внутреннего восстановления. Ибо чем больше святые люди смирились внешне с презрением, с тем большим избытком они поддерживаются в созерцании откровений. Откуда написано: «Проходя долиною плача, они открывают в ней источники» [Пс. 83:7] [3], потому что те, кого долина смирения внешне заключает в слезах, восхождение созерцания возвышает изнутри. Горы паствы - это также высокое служение ангелов; которые восстанавливают нас, служа и помогая, потому что они питают нас внутренней росой созерцания. И потому что, по щедрости Бога, они защищают нас в каждом состязании, о них хорошо сказано, что они видят все. Ибо мы видим их присутствие во всех сторонах вокруг нас, чьей обороной мы защищены от наших противников со всех сторон. Горы паствы могут восприниматься еще далее, как приговоры Священного Писания, о которых сказано псалмопевцем: «Высокие горы для самцов» [Пс. 103:18] [4], потому что те, которые уже знают, как совершать прыжки созерцания, поднимаются на благородные вершины Божественных приговоров, как на вершины гор. И потому что слабый, по правде, не может достичь этих вершин, здесь по праву приобщается: скалы - это убежище для морских ежей, потому что именно их понимание не возвышенно испытывает слабых, но только вера в Христа смиренно их держит. Отсюда следует: Он ищет всякую зелень [Иов. 39:8].

65. Ибо, истинно, все иссохшиеся вещи, которые созданы временно, высушиваются от сладости настоящей жизни перед предстоящим концом, как будто бы под летним солнцем. Но те, которые называются зелеными, не исчезают прочь из-за каких-либо трудностей существования. Поэтому этот дикий осел ищет всякую зелень - это каждый святой человек, презирая проходящие вещи, ищет те, которые претерпит вечно.
     Но все то, что было сказано о диком осле, можно интерпретировать и другим способом также. Который мы объясним, повторяя, предыдущий стих, дабы оставить на суд читателя, что он считает более предпочтительным. А затем, когда устроение проповедников было описано образом самок, дабы показать Кем эта сама благодетель проповедования дана, упоминание Воплощения нашего Господа сразу же приобщается, поэтому было сказано:
Стих 5. Кто освободил дикого осла? [Иов. 39:5] [5].
66. И пусть никто не считает недостойным, что Воплощенный Господь может ассоциироваться с таким животным, в то время, как признано всеми, что Он в Священном Писании, в некотором смысле может быть и червем, и жуком. Как написано: «Но я червь, и никто» [Пс. 21:7] [6]. И как сказано пророком в Септуагине: «Жук закричал из дерева» [Авв. 2:11 [7], LXX]. С тех пор Он упоминается такими характерными мерзкими и унизительными вещами, что сказано обидно о Нем, о Ком не принято говорить ничего несоответственного? Ибо Его называют ягненком, но это за Его невинность. Его называют львом, но это за Его могущество. Его также иногда сравнивают со змеей, но это за Его смерть или за Его мудрость. И, таким образом, Его образно можно называть всем этим, ибо ничего из этого не может быть существенно Им. Ибо, по существу, если бы Он был одним из всех созданий, Его бы нельзя было назвать никем другим. Ибо если бы Его можно было назвать агнцем, то тогда Его бы не называли львом. Если бы Его можно было назвать львом, то тогда бы Его не называли змеей. Но мы Его называем всеми этими созданиями фигурально, очень отдаленно, чем дальше они от Его сущности. Поэтому дикий осел может обозначать Воплощенного Господа. Ибо дикий осел - это животное из полей. И потому что Воплощенный Господь благоволил язычникам больше, чем Иудеям, когда, принимая живое тело [«тело животного»], Он шел, как это было, не в дом, а в поле. Об этом поле язычников сказано псалмопевцем: «Красота поля со мною» [Пс. 50:11] [8]. Поэтому Воплощенный Господь, Кто в виде Бога равен Отцу, в виде слуги - менее, чем Отец, в котором Он также менее Себя. Пусть тогда говорят об Отце Сына в виде слуги: Кто освободил дикого осла и кто ослабил его поводья? Ибо каждый, кто грешит, есть рабом греха. И потому что Воплощенный Господь сделал нас частью нашей природы, а не нашего греха, было сказано, что Он был освобожден, так как Он не был под властью греха. О Ком написано и в другом месте: «Свободный среди мертвых»          [Пс. 88:5] [9]. Было сказано, что Он был освобожден, потому что, принимая нашу природу, Он совсем не ведом игом беззакония. И хотя пятно нашей вины не коснулось Его, все же страдания нашей смертности связали его. Отсюда также было сказано, что Он был освобожден, и по праву было добавлено о Нем: И кто ослабил Его поводья?

67. Ибо Его поводья были по правде ослаблены, когда немощи Его страстей были изменены во славу Его Воскресения. Ибо у Господа были те немощи нашего земного состояния, которые мы претерпеваем, как в пустыне нашего беззакония, как в, своего рода, поводьях, которыми Он хотел быть связанным по Его собственному желанию, даже до смерти, и которые Он чудесным образом ослабил Его Воскресением. Ибо быть голодным, быть жаждущим, быть утомленным, быть связанным, быть под бичеванием и быть распятым - это были поводья нашей смертности. Но, когда после Его смерти завеса храма была приподнята, скалы были расщеплены, были открыты гробницы, стены ада обнажились, какую еще могучую силу можно было показать этими доводами, как не ту, что ослабила поводья нашей немощи, что Тот, Кто пришел, дабы взять на Себя образ слуги, смог вернуться в свободе на небо, даже с Его членами? О Его поводьях свидетельствует Апостол Петр, говоря: «Кого Бог воскресил, ослабив узы ада, потому что для Него было невозможно удержать Его» [Деян. 2:24] [10]. И потому после Его смерти и Воскресения Он призвал язычников к благодати веры, и после того, как было сказано, что Его поводья были ослаблены, здесь по праву приобщается:
Стих 6. Кому Я дал дом в одиночестве и его жилище в земле соли? [Иов. 39:6] [11].

68. Ибо в мире язычников, в котором не было ни Патриарха, ни Пророка, едва ли был хотя бы один человек, желающий получить знания о Боге. Об этом одиночестве сказано Исаией: «Пустыня и земля без дорог возрадуются, и одиночество возвеселиться и расцветет, как лилия» [Ис. 35:1] [12]. И снова сказано о Церкви: «Он сделает ее пустыню, как лакомство, а ее одиночество - как сад Господа» [Ис. 51:3] [13]. Но это самое одиночество, которое, прежде чем знать истинную премудрость Бога, оно принесло соль, как земля соли была упомянута снова; потому что на ней не росла зелень хорошего понимания, и оно смаковало только тем, что было неправильным. Поэтому он получает свой дом в одиночестве и Его жилище в земле соли, потому что когда Бог воплотился для людей, оставил Иудею и овладел сердцами язычников. Когда было сказано Ему голосом Отца через Пророка: «Проси у Меня, и дам народы в наследие Твое, и концы земли во владение Твое» [Пс. 2:8] [14]. Кто, как Он есть Бог, дает все с Отцом, и Он, как Он есть Человек, получает все от Отца, как написано: «Он дал Ему власть судить, потому что Он Сын человеческий» [Ин. 5:27] [15]. И написано снова: «Зная, что Отец все отдал в руки Его» [Ин. 13:3]. Или, как Он Сам говорит: «Все, что Отец дает мне, придет ко Мне» [Ин. 6:37] [16]. Но если сейчас спросить, в чем разница между домом и жилищем, то ответим, что дом - это место для проживания, а жилище - для путешествия. Таким образом, Своим пришествием Он обладал сердцами язычников, как будто бы они были жилищами, но, укрепляя их праведностью, Он сделал их Своим домом, населяя его. И потому что Он презирал подражать поведению тех, к кому Он пришел, здесь по праву приобщается:
Стих 7. Он пренебрегает людьми города [Иов. 39:7] [17].

69. То есть, Он презирает обычаи человеческого разговора. Ибо, будучи Человеком среди людей, он отказался соблюдать обычаи людей. Ибо поэтому Он был сотворен Человеком среди нас, дабы не только искупить нас пролитием Его крови, но, также, дабы изменить нас, показывая пример. Своим пришествием Он таким образом нашел в нашем разговоре одно, а научил другому Своей жизнью. Ибо все потомства надменного народа Адама стремились искать процветание настоящей жизни, дабы избежать невзгод, дабы убежать от позора, дабы следовать славе. Воплощенный Господь пришел среди них через невзгоды, презирая процветание, получая оскорбления, уходя от славы. Ибо когда Иудеи пожелали сделать Его своим царем, Он отказался быть царем. Но когда они стремились убить Его, Он пришел по Своему согласию на эшафот креста. Таким образом, Он избегал того, что все искали, Он искал то, чего все избегали, Он показал всем чудо, когда Он и Сам воскрес после смерти, и Его смерть воскресила других. Ибо истинно существует две жизни у человека, который живет в теле: одна - до смерти, а вторая - после воскресения; одну знают практически все, а вторую - не знают; и человечество направляло свои мысли только к тому, что оно знало. Господь пришел во плоти, и в то время, как Он взял на себя одно, Он указал на другое. В то время, как Он взял на себя то, что было известно нам, Он указал на то, что было нам неизвестно. Ибо Своей смертью Он прожил ту жизнь, которой мы обладаем, а Своим Воскресением Он показал нам ту жизнь, к которой мы должны стремиться, показывая нам Своим примером, что та жизнь, которую мы проживаем перед нашей смертью, дабы любить не только себя, но быть терпимыми по отношению к другим. Потому что затем, ведя новые разговоры среди людей, Он не следовал традициям Вавилона, о Нем хорошо написано: Он пренебрегает людьми города.
70. Или, безусловно, потому что Он оставил многих, которые бродили вдоль широкого пути, и выбрал нескольких, которые шли через узкие тропинки. Ибо «пренебрегать людьми города» - это отклонить ту часть Его Царства, где часть человечества, которая входит на широкий путь, которой также много из-за обилия неправды. Отсюда следует:
Он не слышит крика того, кто требует [Иов. 39:7] [18].

[1] но облекитесь в Господа нашего Иисуса Христа, и попечения о плоти не превращайте в похоти.
[2] по горам ищет себе пищи и гоняется за всякою зеленью.
[3] Проходя долиною плача, они открывают в ней источники, и дождь покрывает ее благословением;
[4] высокие горы - сернам; каменные утесы - убежище зайцам.
[5] Кто пустил дикого осла на свободу, и кто разрешил узы онагру,
[6] Я же червь, а не человек,…
[7] Камни из стен возопиют и перекладины из дерева будут отвечать им: ????
[8] Может эта цитата: знаю всех птиц на горах, и животные на полях предо Мною. (Пс. 49:11) ??????
[9] Может эта цитата: Я сравнялся с нисходящими в могилу; я стал, как человек без силы, (Пс. 87:5) ???
[10] но Бог воскресил Его, расторгнув узы смерти, потому что ей невозможно было удержать Его.
[11] которому степь Я назначил домом и солончаки - жилищем?
[12] Возвеселится пустыня и сухая земля, и возрадуется страна необитаемая и расцветет как нарцисс;
[13] Так, Господь утешит Сион, утешит все развалины его и сделает пустыни его, как рай, и степь его, как сад Господа; радость и веселие будет в нем, славословие и песнопение.
[14] проси у Меня, и дам народы в наследие Тебе и пределы земли во владение Тебе;
[15] И дал Ему власть производить и суд, потому что Он есть Сын Человеческий.
[16] Все, что дает Мне Отец, ко Мне придет; …
[17] Он посмевается городскому многолюдству…
[18] … и не слышит криков погонщика,

( Продолжение следует).