Разбор конкурсного рассказа "Подковы семь и восемь"
Сюжет
Зачем к деду-самогонщику повадились ходить черти? Судя по количеству подков-трофеев, троих он уже извёл. А они всё идут и идут. Ведь дедуля - не святой, а самый обычный деревенский выпивоха. Сам же чёрту поведал, как баба его пьяного в крыжовнике нашла. И видать, не в первый раз. Можно, конечно, предположить, что наоборот - черти к старикану зачастили, чтобы постоянный контакт наладить. Но из рассказа это совершенно не следует.
Есть ещё одна претензия к сюжету. Рассказ начинается следующим образом: «Старый деревянный стол по всем деревенским стандартам был еще тем ветераном. Доски от сырости и морозов вздулись и почти насквозь прогнили, пара ножек бесследно исчезла, отчего опорой который год служили горой составленные ящики. Одного возраста со столом. Такие же разваливающиеся и хилые. Двуногий косой калека на гнилых костылях. С краев откровенно не хватало огромных щеп, углы давно чем-то сбиты, а выщерблинам и трещинам нет счету. В щели то и дело проваливались вилки-ложки, а иногда и бесценные папиросы с мундштуком. Несмотря на пожилой возраст, стол стоял, и заваливаться совсем не собирался. Стоял у виноградника, между бахчой и малиной, аккурат под навесом, в тени. Это тебе и кабинет личный, и мастерская со столярной, и потрошильный стол вкупе с обеденным. Баба на нем не одну пернатую душу на тот свет определила. Да и домино с соседями - вещь нужная и без стола - бесполезная».
И всё, после этого пространного описания, стол в рассказе никак не фигурирует. Ну пьют за ним чёрт и дедулька, но надо же им где-то сидеть? Вот и возникает вопрос: а зачем надо было так подробно описывать старый стол? Правильней было бы дать яркое, интригующее описание деда.
Персонажи
Главным героем в рассказе является старик-самогонщик. Вот бы где перу автора развернуться: дед ведь непростой - самого чёрта вокруг пальца (или, скорее, вокруг копыт) обвёл, да не одного; трофеи собирает, да не просто собирает, ещё и развешивает на дереве - прямо эстет; и прибатутками сыпет да чертяку поучает. Ну как такого персонажа не расписать поинтересней! Что же вышло у автора? «…старый трухлявый дед с необыкновенно живыми и по-юношески яркими глазами, жадно облизывая жиденькие серебряные усы, поднес стакан к губам».
Всё, это смерть героя! Мало того, что «старый трухлявый» - это почти что масло масляное, так ещё и непонятно, что значит «необыкновенно живые глаза». Что за эпитет такой - «необыкновенно»? Разве бывают «обыкновенно живые глаза»? Такие вот эпитеты - необыкновенный, невероятный, неописуемый и так далее - это признак лени автора, нежелания работать с языком, с образами. Проще втемяшить какой нибудь «вообщизм»! Автору это, конечно, в минус: трудиться надо!
Гораздо лучше получился чёрт. Особенно живописно автор описал исчадье ада в тот момент, когда «святой» самогончик начал действовать:
«- Господи, что это за жидкость!? Откуда святая вода в ней?! - рогатый натурально прослезился, вскочил со стула и схватился волосатыми корявыми руками себе за горло. Маленькие черные глаза-пуговки в одночасье стали похожи на два огромных блестящих медяка, черный бархатный пятак раздулся, смахивая на спелую фиолетовую сливу. Подковы на копытцах раскалились докрасна.
- Ты чем меня опоил, старый пень? Отвечай!! - голос у лукавого изменился, захрипел, засвистел, захрюкал, тугой кашель вырвался из его грудной клетки вместе со стонами и мольбой! Хвост с маленькой пушистой кисточкой на конце стрелой взмыл вверх, а рога, прятавшиеся доселе в копне черных кучерявых волос, в одно мгновение выросли и загорелись ярким синим пламенем.
- Воды!! Дай воды! - Черт уже истерично верещал, мотыляя головой из стороны в сторону, хлопая козлиными ушами по щекам, будто собираясь силой выбить из себя выпитое. - Дай воды, проклятый! Помру же сейчас! Издохну!»
Но и тут не обошлось без ляпов и небрежностей. Вот например:
«Господи, что это за жидкость!?» Интересно, с какой такой стати чёрт будет поминать господа бога? Недоглядел автор.
«Миниатюрные подковы». Что же получается, чёрт совсем крошечный? Как же он за столом-то сидит и алкоголь домашнего изготовления хлещет?
Или: «натурально прослезился». Фразочка в духе Саввы Игнатича, слово «аккурат» в тексте уже встречалось, не хватает только «натюрлих»! Зачем такое стилистическое снижение?
А вот истеричное хлопанье ушами по щекам мне понравилось! Таких бы выразительных описаний побольше!
В общем, почистить чёрта, дописать старика - и рассказ станет намного лучше.
Мир
Можно опустить. Никакого значения не имеет, где и когда встретились дед с чёртом. Тут всё ок.
Стиль
Вот лишь несколько примеров, как писать нельзя:
« С краев откровенно не хватало огромных щеп». Во-первых, не с краёв, а по краям. Во-вторых, слово «откровенно» здесь абсолютно лишнее. В третьих, каких щеп не хватало, и почему они огромные. Неясно.
«Немного оперевшись на раскидистое вишневое дерево, на суку которого сиротливо висели шесть серебристых крохотных подков, стол уверенно выдерживал литровую бутылку самогонки, пару советских граненых стаканов, тарелку наспех рубленого мыльного сала, взвод наглых зеленых мух и двух интересных собеседников». Итак, «немного оперевшись». Опереться может человек, по отношению к столу лучше употребить слово «прислонившись». Слово «немного» отсюда убрать и больше таких безобразий не писать! Как можно немного опереться? Слегка - можно. Чуть - можно. Едва - можно. Но опять же - если речь идет о человеке: он может контролировать силу, с которой давит на опору. А стол? Его просто приставили к дереву, чтобы не упал с двух гнилых ножек. Это раз. Весь этот гигантский абзац надо разрубить на несколько ёмких фраз. Это два.
«Дед заглянул под стол и растянулся в довольной улыбке». Ой, бедный дедуля, эк его раскорячило - мало того, что старичок растянулся под столом, так ещё и в довольной улыбке. Я на воображение не жалуюсь, но представить себе такого не могу!
Резюме
Идея интересная, неожиданный финал. Написано грязно и небрежно. Подковы как сюжетообразующие объекты использованы, но не дана мотивация деда: зачем ему эти подковы нужны? А это было бы интересно.
Автора отправляю к Лидии Чуковской, Норе Галь и… к Пушкину, к его «Сказке о попе и работнике его Балде».