«Люди и боги» и «Тень великого древа», Роман Суржиков
Условные шестая и седьмая части цикла «Полари» - условные потому, что сам автор их бьёт на подтома, и разобраться с нумерацией крайне непросто:
«Излюбленную тактику степняков северяне называют шакальим укусом. Гиена, шакал и мелкая собака не нападают в лоб. Они подкрадываются сбоку или сзади, выбирают миг, когда противник отвлечется, и делают быстрый выпад. Припав к земле, подальше от вражеских клыков, кусают снизу: за лапу, за брюхо. И тут же отскакивают - назад, в безопасность, смотреть с расстояния, как враг истекает кровью.
Подобное делают шаваны при помощи конных лучников. Отряды легкой кавалерии приближаются к противнику на дальность выстрела и осыпают сотнями стрел. Калечат вражеских коней, ранят воинов, наносят потери, но избегают лобовой сшибки. Если враг атакует - разделяются надвое, отпрыгивают в стороны с линии удара и продолжают обстрел с флангов. Лишь когда противник утратит боевой дух, истечет кровью, потеряет множество коней - шаваны пойдут в мечевую атаку и добьют обессиленное войско.
За столетия войн кайры нашли методы противодействия. Один из них - собственные стрелки с арбалетами или луками, более мощными, чем степные. Но превращать бой в бесконечную стрелковую дуэль - противно северному духу, потому большинство полководцев предпочитают иной путь. Боевые кони, которых разводят в Ориджине либо закупают в Альмере, менее выносливы, чем шаванские, зато более резвы. Степной скакун может выдержать и сто миль под седлом, северный с трудом осилит полсотни. Но первую милю скачки северянин или альмерец одолеет куда быстрее степняка. Пользуясь этим, кайры подпускают к себе шаванскую конницу и дают врагу увлечься обстрелом из луков. Затем с быстротою вихря бросаются в атаку, настигают и крушат шаванов, пока имеют недолгое преимущество в скорости.
На эту основу наплетается кружево маневров и контрманевров. Шаванские вожди прячут за спиной засады и резервы, чтобы отбить крутой выпад северян. Кайры не рвутся вглубь вражеских позиций, а отсекают и истребляют отдельные отряды. Шаваны засылают части конницы в дальний обход, бьют в тыл атакующему северному войску. Кайры ставят на опасных участках пехотное прикрытие. Шаваны занимают позиции на холмах, чтобы замедлить вражеский выпад. Кайры в ответ... Много хитростей выдумали за века обе стороны, всего не перечислить. Но основа осталась прежней: кайры побеждают, пока кони свежи. Если лошади устали, победа за степняками.»
И тоже «всё как у нас»:
«- Дело касается лично вас, не так ли? Вы - актер из семьи актеров. Простите, отче, ваш род совсем не высок - ниже только воры и путаны. Поэтому вам так важно доказать, что каждый человек благороден?»
«Ах, если бы, ах, если бы...»:
«Янмэй Милосердная писала: "Идеально работает тот орган, которого мы не замечаем. Если мы ощущаем сердце в своей груди, значит, пора обратиться к лекарю. Если министерство требует личного вмешательства владыки, неплохо бы заменить министра".
Министерства финансов, путей, торговли и двора работали сносно, но все же требовали контроля со стороны ее величества. Лишь один из высших чиновников порадовал бы Янмэй: Айзек Флевин, министр науки. Еще зимой Мира дважды встретилась с ним лично и пришла к выводу, что он идеально подходит для своей должности. Министр Флевин не разочаровал владычицу. Ни разу за полгода он не просил у нее ни помощи, ни решения, ни прибавки к финансированию. Министерство науки работало незаметно, как печень здорового человека. Его следами, доступными для наблюдения, являлись отчеты. Раз в неделю, по субботам, на стол Минервы ложился циркуляр с кратким изложением последних достижений науки. Сведения были сухи, полны и точны. Не встречалось ни жалоб, ни похвальбы. Министр Флевин хотел от владычицы одного: чтобы она была в курсе дел - и не мешала работать.»
Такая медицина примерно и была, да:
«Раненые бойцы получили долгожданные снадобья. Правда, как принято в медицине, зелья не принесли пользы, зато благотворно сказалась сама стоянка. Раненых уложили в покое и прохладе, дали вдосталь воды, переодели в чистое, перевязали свежими бинтами. Многим стало легче от этого, к вечеру второго дня они нашли в себе силы выйти к общему столу.»
Джигит!
«- Держись поодаль! - велела она Алишеру.
- Я должен тебя стеречь. Гной-ганта приказал.
- Тьма сожри, я десять раз могла сбежать! Гной-ганта знает, что я верна ему!
Алишер подмигнул ей:
- Ты - красавица. Всякий знает: красавицы переменчивы.
И он ехал прямо за ней, дыша в затылок. Алишер был молод и горяч, весь аж бурлил, наполненный жизнью. Не приходилось сомневаться: он всю дорогу жрет ее глазами. После унижения с Паулем, ей были противны и мужчины, и их взгляды.
- Не смотри на меня!
- Ай, не бойся, нового не открою. Я уже видел тебя голой.
Она вспомнила, сгорая от стыда: Алишер был среди тех часовых, что берегли сон Пауля.
- Тем более! Насмотрелся! Отвернись или выколю глаза.
Алишер ухмыльнулся:
- Тогда придется стеречь тебя наощупь.
Во время привала герцогиня переоделась в самое невзрачное из своих платьев. Но даже оно не скрывало всех прелестей фигуры. Алишер продолжал поедать ее, смаковать и обсасывать. Она свирепела.
- Найди себе бабу, поимей и успокойся!
- Ай, не ожидал. Я-то думал, ты не любишь, когда насилуют крестьянок.
- Найди овцу или козу!
- Я бы нашел, да за тебя волнуюсь: вдруг приревнуешь? Ничего нет страшнее, чем ревность красавицы!»
Фактически, это завершение серии, хотя уже́ есть сиквелы про «жизнь после».
«Излюбленную тактику степняков северяне называют шакальим укусом. Гиена, шакал и мелкая собака не нападают в лоб. Они подкрадываются сбоку или сзади, выбирают миг, когда противник отвлечется, и делают быстрый выпад. Припав к земле, подальше от вражеских клыков, кусают снизу: за лапу, за брюхо. И тут же отскакивают - назад, в безопасность, смотреть с расстояния, как враг истекает кровью.
Подобное делают шаваны при помощи конных лучников. Отряды легкой кавалерии приближаются к противнику на дальность выстрела и осыпают сотнями стрел. Калечат вражеских коней, ранят воинов, наносят потери, но избегают лобовой сшибки. Если враг атакует - разделяются надвое, отпрыгивают в стороны с линии удара и продолжают обстрел с флангов. Лишь когда противник утратит боевой дух, истечет кровью, потеряет множество коней - шаваны пойдут в мечевую атаку и добьют обессиленное войско.
За столетия войн кайры нашли методы противодействия. Один из них - собственные стрелки с арбалетами или луками, более мощными, чем степные. Но превращать бой в бесконечную стрелковую дуэль - противно северному духу, потому большинство полководцев предпочитают иной путь. Боевые кони, которых разводят в Ориджине либо закупают в Альмере, менее выносливы, чем шаванские, зато более резвы. Степной скакун может выдержать и сто миль под седлом, северный с трудом осилит полсотни. Но первую милю скачки северянин или альмерец одолеет куда быстрее степняка. Пользуясь этим, кайры подпускают к себе шаванскую конницу и дают врагу увлечься обстрелом из луков. Затем с быстротою вихря бросаются в атаку, настигают и крушат шаванов, пока имеют недолгое преимущество в скорости.
На эту основу наплетается кружево маневров и контрманевров. Шаванские вожди прячут за спиной засады и резервы, чтобы отбить крутой выпад северян. Кайры не рвутся вглубь вражеских позиций, а отсекают и истребляют отдельные отряды. Шаваны засылают части конницы в дальний обход, бьют в тыл атакующему северному войску. Кайры ставят на опасных участках пехотное прикрытие. Шаваны занимают позиции на холмах, чтобы замедлить вражеский выпад. Кайры в ответ... Много хитростей выдумали за века обе стороны, всего не перечислить. Но основа осталась прежней: кайры побеждают, пока кони свежи. Если лошади устали, победа за степняками.»
И тоже «всё как у нас»:
«- Дело касается лично вас, не так ли? Вы - актер из семьи актеров. Простите, отче, ваш род совсем не высок - ниже только воры и путаны. Поэтому вам так важно доказать, что каждый человек благороден?»
«Ах, если бы, ах, если бы...»:
«Янмэй Милосердная писала: "Идеально работает тот орган, которого мы не замечаем. Если мы ощущаем сердце в своей груди, значит, пора обратиться к лекарю. Если министерство требует личного вмешательства владыки, неплохо бы заменить министра".
Министерства финансов, путей, торговли и двора работали сносно, но все же требовали контроля со стороны ее величества. Лишь один из высших чиновников порадовал бы Янмэй: Айзек Флевин, министр науки. Еще зимой Мира дважды встретилась с ним лично и пришла к выводу, что он идеально подходит для своей должности. Министр Флевин не разочаровал владычицу. Ни разу за полгода он не просил у нее ни помощи, ни решения, ни прибавки к финансированию. Министерство науки работало незаметно, как печень здорового человека. Его следами, доступными для наблюдения, являлись отчеты. Раз в неделю, по субботам, на стол Минервы ложился циркуляр с кратким изложением последних достижений науки. Сведения были сухи, полны и точны. Не встречалось ни жалоб, ни похвальбы. Министр Флевин хотел от владычицы одного: чтобы она была в курсе дел - и не мешала работать.»
Такая медицина примерно и была, да:
«Раненые бойцы получили долгожданные снадобья. Правда, как принято в медицине, зелья не принесли пользы, зато благотворно сказалась сама стоянка. Раненых уложили в покое и прохладе, дали вдосталь воды, переодели в чистое, перевязали свежими бинтами. Многим стало легче от этого, к вечеру второго дня они нашли в себе силы выйти к общему столу.»
Джигит!
«- Держись поодаль! - велела она Алишеру.
- Я должен тебя стеречь. Гной-ганта приказал.
- Тьма сожри, я десять раз могла сбежать! Гной-ганта знает, что я верна ему!
Алишер подмигнул ей:
- Ты - красавица. Всякий знает: красавицы переменчивы.
И он ехал прямо за ней, дыша в затылок. Алишер был молод и горяч, весь аж бурлил, наполненный жизнью. Не приходилось сомневаться: он всю дорогу жрет ее глазами. После унижения с Паулем, ей были противны и мужчины, и их взгляды.
- Не смотри на меня!
- Ай, не бойся, нового не открою. Я уже видел тебя голой.
Она вспомнила, сгорая от стыда: Алишер был среди тех часовых, что берегли сон Пауля.
- Тем более! Насмотрелся! Отвернись или выколю глаза.
Алишер ухмыльнулся:
- Тогда придется стеречь тебя наощупь.
Во время привала герцогиня переоделась в самое невзрачное из своих платьев. Но даже оно не скрывало всех прелестей фигуры. Алишер продолжал поедать ее, смаковать и обсасывать. Она свирепела.
- Найди себе бабу, поимей и успокойся!
- Ай, не ожидал. Я-то думал, ты не любишь, когда насилуют крестьянок.
- Найди овцу или козу!
- Я бы нашел, да за тебя волнуюсь: вдруг приревнуешь? Ничего нет страшнее, чем ревность красавицы!»
Фактически, это завершение серии, хотя уже́ есть сиквелы про «жизнь после».