СПРАВЕДЛИВАЯ НЕСПРАВЕДЛИВОСТЬ
Серафим внимательно смотрел в книгу и, шевеля губами, тихо читал:
«Лицом он мрачен, волосы на голове его остры словно стрелы, брови его - как у зверя, глаз его правый - как звезда, восходящая утром, а другой - как у льва, уста же его - в локоть шириной, зубы его - в пядь длиной, пальцы его - словно серпы, след ноги его - в две пяди, а на челе его - надпись "Антихрист."
- Ужас какой-то! - раздалось за спиной.
Серафим вздрогнул от неожиданности и быстро сунул апокриф за пазуху.
Сатана с озабоченным видом подошел к Серафиму:
- Слушай, брось этого Стивена Кинга, он просто затягивает, а потом кошмары по ночам мучают. Он сам больной на всю голову. На вот.
Сатана бережно протянул Серафиму маленькую чашечку ароматного горячего кофе.
- Спасибо, не хочу, - вежливо произнес тот.
- Это Black Ivory - самый дорогой и самый вкусный кофе в мире... почти 3 унции золота за эту чашечку.
- Не хочу, - упрямо повторил Серафим.
Сатана сразу погрустнел.
- Ну и ладно... Все равно я за него ничего не платил, сам готовил... для тебя.
Чашка в его руках слегка задрожала.
- Чегооо? Ты собственноручно рылся в дерьме слонов? - Серафим захохотал.
- Нет, я просто заварил... но если бы для тебя было это так важно, то и порылся бы - не перетрудился.
Серафим внимательно посмотрел прямо в глаза своему брату и вздохнул:
- Ну вот актёрище прямо, неподражаемый актёрище! - он бережно взял протянутую ему чашку и с удовольствием отпил.
- А то! - с удовлетворением ответил ему Сатана, - можно сказать актер от Бога, я им всем покровительствую, да чего уж тут греха таить, - он снизил голос до полушёпота, - редко кого отпускаю от себя, этих сукиных детей...
- Почему?
- Да нравятся они мне, аж спасу нет как нравятся. Таким самолюбованием отличаются лишь они... ну и поэты еще, может быть.
Серафим ухмыльнулся:
- Это так на тебя похоже, брат - держать в аду тех, кто нравится, это так справедливо по-твоему, да? Вот прав наш отец небесный: только чистая и безусловная любовь является мерилом справедливости... эээх...
Сатана удивленно вскинул брови:
- Ты чего мне тут проповедь читать вздумал?
- А что? Не могу что ли? Не мешало бы тебе и послушать, тем более я от тебя столько натерпелся, что... и ответить тебе нечего, ибо упрекнуть меня не в чем.
- Таки и не в чем, справедливый ты наш?
- Не в чем. И дискутировать с тобой на эту тему не желаю даже, ибо справедливость - высший божественный принцип и он не обсуждаем.
- Ну ладно, ладно, - Сатана снова погрустнел и уставился в одну точку.
Серафим наблюдал за ним краем глаза, прихлебывая кофе и торжествовал. Наконец-то он в полной мере почувствовал себя победителем в многовековом противостоянии с братом.
Сатана вздохнул:
- Я чего к тебе зашел... кофе угостить...
- Спасибо, кофе, действительно...
- И это, - перебил его Сатана, - ты не знаешь, а где Томас Торквемада?
Серафим улыбнулся одной из своих очаровательных улыбок:
- Я ждал от тебя этого вопроса, брат. Томас под моим покровительством и взывать к моей совести бесполезно. Его заслуги перед Всевышним несоизмеримо больше его прегрешений. Фердинанд и Изабелла дали самое большое доказательство милосердия и мудрости...
Сатана пытался было вставить слово, но Серафим предостерегающе поднял руку, пресекая его попытку перебить.
- Фердинанд и Изабелла дали самое большое доказательство милосердия и мудрости, - повторил он, - когда, с целью избавления еретиков и отступников от пагубных ошибок и попадания в ад, они создали святую инквизицию во главе с Томасом, учреждение, полезность и заслуги которого признает весь христианский мир.
- А сожжение тысяч людей христианский мир тоже признает?
- Ты меня не смутишь этим, брат. Могу только ответить тебе словами поэта:
Единство, - возвестил оракул наших дней,-
Быть может спаяно железом лишь и кровью…
Сатана широко улыбнулся:
- Но этот же поэт продолжил:
Но мы попробуем спаять его любовью
А там увидим, что прочней...
Серафим нетерпеливо снова махнул рукой и торжественно пропел:
- Не служит богу тот, кто людям не поможет.
А я хочу помочь. Не то - кромешный ад
Поглотит всё и вся. Лечу я бедных чад
Кровавою рукой...
Серафим чувствовал неземное вдохновение, он сиял, он парил в воздухе и глаза его излучали неземной свет:
- Ты больше не смутишь меня, Сатана. Томас объединил Арагон с Кастилией, и понес свет этого христианского единства на другие континенты и страны. Мы не отдадим его тебе - это слово Всевышнего, а оно непререкаемо! Он уже дома, он в Раю!
Серафим продолжал парить и с высоты смотрел на брата: полная и безоговорочная победа! Сатана рыдая, пошел прочь.
- Не забывай меня, брат, заходи, буду рад тебе всегда, - вдогонку крикнул ему Серафим.
Сатана обернулся, и откуда-то достал огромную книгу:
- Спасибо тебе, Серафимушка... Вот, - он раскрыл книгу на какой-то странице и протянул её вверх, - десять тысяч сто двадцать семь.
- Чего десять тысяч...? - настороженно спросил Серафим.
- Ну это, - Сатана вытер слёзы, - жертв Томасовских "объединений". Они тоже в Раю?
Серафим грохнулся наземь.
- Согласно слову Всевышнего палач и жертва не могут быть в одном месте, а слово Всевышнего непререкаемо, - продолжил Сатана, что-то исправляя карандашом в книге, - а значит пишем: десять тысяч сто двадцать семь плюсом в мою бухгалтерию и один в минус. Вот это Справедливо. Ну ладно, брат. Еще зайду как-нибудь.