Как я провел 19 августа 1991 года
Известие об отстранении Горбачева и пришествии ГКЧП застало меня за городом, в самом что ни есть ближнем Подмосковье. 19 августа 1991 г., в понедельник, я встал поздно, не раньше одиннадцати часов (известно, что русский человек любит выспаться), и тут меня мама и огорошила. Сам я телевизионное обращение ГКЧП проспал.
В любом случае я собирался в Москву, ко мне должна была приехать подруга, с которой мы накануне созвонились. Я стал собираться, и тут выяснилось, что мой старинный приятель Саша Ч. тоже едет в Москву, причем, на машине.
Его машина - это отдельная песня. В те времена машины распределяли по предприятиям и организациям. И его отцу, буквально в последний год перед уходом на пенсию, предложили купить машину. И он купил - «Запорожец», тот самый классический «Запор», который злые люди тогда прозвали «железным тараканом».
Этот автомобиль ужасно удручал моего приятеля, тем не менее, он выучился ездить, получил права, и в понедельник 19 августа 1991 г. собирался сесть за руль - чтобы ехать с дачи в город в третий или четвертый раз в жизни.
Как мы ехали до Москвы, этого меня в памяти не осталось. Но это стоило моему приятелю многих нервов. Помню только, как днем, часа в три или четыре, на забитом машинами Садовом кольце, где-то в районе Новинского бульвара, мы долго не могли въехать в путепровод. Саша никак не мог встроиться в просвет между втягивающимися в тоннель машинами. Наконец, какой-то мужик понял, что человек просто не может сам въехать в тоннель, притормозил и пропустил нас. Это был не тот тоннель, в котором в ночь со вторника на среду погибли трое ребят, тот был чуть дальше, под Новым Арбатом, тогда Калининским проспектом.
Мы должны были повернуть с Садового на Пироговку на Зубовской площади, Саша обещал подбросить меня до метро «Спортивная». Добравшись до Зубовской площади, мы увидели, в чем причина этого чудовищного затора на Кольце. Приличный кусок проезжей части напротив здания Агентства печати «Новости», что маячило чуть дальше, слева, был огорожен, проезжая часть сужена, и там образовалась горловина, которая стопорила движение. Потом мы узнали, что здесь, в здании АПН, проходила знаменитая пресс-конференция членов ГКЧП.
Тут я должен отвлечься и сказать, что все, что я сейчас пишу, я пишу по памяти, я вспоминаю - в отличие от событий ночи с 20 на 21 августа, которые я записал по горячим следам (постараюсь найти этот файл и завтра вывесить текст в ЖЖ). Поэтому в каких-то деталях я могу ошибиться.
Короче, в больших муках мы добрались до «Спортивной», Саша остановился, совершенно измочаленный, сказал: «Давай посидим десять минут, я не могу…». Мы посидели, он пришел в себя, и мы распрощались…
Войдя в квартиру, я немедленно включил приемник - работала «Свобода», работало «Радио России». По радио, не стесняясь, говорили о том, что происходит в Москве, называли это путчем и выпускали в эфир людей, которые пинали и костерили ГКЧП. Сообщали о жестком заявлении руководства России, прочитанном Ельциным с танка. Говорили, что народ стягивается к Белому дому, где в те времена, напомню, располагалось не правительство, как сейчас, а Верховный Совет России, и собирается защищать законную российскую власть. Я заметно приободрился…
* * *
Вечером мы встретились с Сашей на набережной, у того конца Калининского моста, что выходит к Кутузовскому проспекту. И втроем - Саша, я и моя тогдашняя подруга Наташечка - пошли через мост к Белому дому.
Насколько я помню, уже были баррикады, поперек улицы стояли пустые троллейбусы.
На подходах к Белому дому собралось множество народа. Народ кучковался на уже перекрытом танками Калининском, у здания СЭВа, он заполнил набережную Москвы-реки и площадку перед самим зданием Белого дома, куда можно было подняться по роскошной широченной лестнице.
А вокруг Белого дома стояли бэтээры Тульской воздушно-десантной дивизии, батальон, которым командовал генерал-майор Александр Лебедь. В толпе говорили, что эта часть перешла на сторону народа и теперь не подчиняется ГКЧП, а охраняет Белый дом.
В стволы танковых орудий были вставлены цветы. Танкисты, высунувшись из башен, активно общались с народом. Было некое движение, танки перемещались среди массы народа туда-сюда по площадке у начала моста. Огромный танк дергался, рывком проходил несколько метров и резко, как вкопанный, вставал. Удивительно, что в этом движении больших железных машин в плотной и весьма благодушно настроенной толпе никто не пострадал.
Все происходящее казалось карнавалом.
Мы поднялись на площадку перед Белым домом. Там собралась толпа. Настроение в толпе было приподнятое. Там, в толпе мы, кстати, встретили Валерия Подорогу и его сектор едва ли не полном составе. Помню Лену Петровскую, Лену Ознобкину… Припоминаю также мэра Москвы Гавриила Попова, сквозь толпу пробиравшегося в Белый дом. Толпа ждала, что кто-то выйдет на балкон Дома правительства и обратится к народу. Все уже знали, что днем Ельцин забрался на танк и жестко послал ГКЧП.
Между тем на балконе происходило какое-то движение. Какие-то люди выходили, уходили, интенсивно общались друг с другом, похоже, они устанавливали микрофоны или, по крайней мере, собирались их устанавливать. Имея некоторое представление о ментальности Ельцина, я предположил, что Борис Николаевич выйдет и обратится к народу ровно в полночь. Но нет, никто не вышел, никто не обратился, и мы в конце концов двинулись к метро «Краснопресненская». Оставив великое множество людей ночевать у Белого дома…
В любом случае я собирался в Москву, ко мне должна была приехать подруга, с которой мы накануне созвонились. Я стал собираться, и тут выяснилось, что мой старинный приятель Саша Ч. тоже едет в Москву, причем, на машине.
Его машина - это отдельная песня. В те времена машины распределяли по предприятиям и организациям. И его отцу, буквально в последний год перед уходом на пенсию, предложили купить машину. И он купил - «Запорожец», тот самый классический «Запор», который злые люди тогда прозвали «железным тараканом».
Этот автомобиль ужасно удручал моего приятеля, тем не менее, он выучился ездить, получил права, и в понедельник 19 августа 1991 г. собирался сесть за руль - чтобы ехать с дачи в город в третий или четвертый раз в жизни.
Как мы ехали до Москвы, этого меня в памяти не осталось. Но это стоило моему приятелю многих нервов. Помню только, как днем, часа в три или четыре, на забитом машинами Садовом кольце, где-то в районе Новинского бульвара, мы долго не могли въехать в путепровод. Саша никак не мог встроиться в просвет между втягивающимися в тоннель машинами. Наконец, какой-то мужик понял, что человек просто не может сам въехать в тоннель, притормозил и пропустил нас. Это был не тот тоннель, в котором в ночь со вторника на среду погибли трое ребят, тот был чуть дальше, под Новым Арбатом, тогда Калининским проспектом.
Мы должны были повернуть с Садового на Пироговку на Зубовской площади, Саша обещал подбросить меня до метро «Спортивная». Добравшись до Зубовской площади, мы увидели, в чем причина этого чудовищного затора на Кольце. Приличный кусок проезжей части напротив здания Агентства печати «Новости», что маячило чуть дальше, слева, был огорожен, проезжая часть сужена, и там образовалась горловина, которая стопорила движение. Потом мы узнали, что здесь, в здании АПН, проходила знаменитая пресс-конференция членов ГКЧП.
Тут я должен отвлечься и сказать, что все, что я сейчас пишу, я пишу по памяти, я вспоминаю - в отличие от событий ночи с 20 на 21 августа, которые я записал по горячим следам (постараюсь найти этот файл и завтра вывесить текст в ЖЖ). Поэтому в каких-то деталях я могу ошибиться.
Короче, в больших муках мы добрались до «Спортивной», Саша остановился, совершенно измочаленный, сказал: «Давай посидим десять минут, я не могу…». Мы посидели, он пришел в себя, и мы распрощались…
Войдя в квартиру, я немедленно включил приемник - работала «Свобода», работало «Радио России». По радио, не стесняясь, говорили о том, что происходит в Москве, называли это путчем и выпускали в эфир людей, которые пинали и костерили ГКЧП. Сообщали о жестком заявлении руководства России, прочитанном Ельциным с танка. Говорили, что народ стягивается к Белому дому, где в те времена, напомню, располагалось не правительство, как сейчас, а Верховный Совет России, и собирается защищать законную российскую власть. Я заметно приободрился…
* * *
Вечером мы встретились с Сашей на набережной, у того конца Калининского моста, что выходит к Кутузовскому проспекту. И втроем - Саша, я и моя тогдашняя подруга Наташечка - пошли через мост к Белому дому.
Насколько я помню, уже были баррикады, поперек улицы стояли пустые троллейбусы.
На подходах к Белому дому собралось множество народа. Народ кучковался на уже перекрытом танками Калининском, у здания СЭВа, он заполнил набережную Москвы-реки и площадку перед самим зданием Белого дома, куда можно было подняться по роскошной широченной лестнице.
А вокруг Белого дома стояли бэтээры Тульской воздушно-десантной дивизии, батальон, которым командовал генерал-майор Александр Лебедь. В толпе говорили, что эта часть перешла на сторону народа и теперь не подчиняется ГКЧП, а охраняет Белый дом.
В стволы танковых орудий были вставлены цветы. Танкисты, высунувшись из башен, активно общались с народом. Было некое движение, танки перемещались среди массы народа туда-сюда по площадке у начала моста. Огромный танк дергался, рывком проходил несколько метров и резко, как вкопанный, вставал. Удивительно, что в этом движении больших железных машин в плотной и весьма благодушно настроенной толпе никто не пострадал.
Все происходящее казалось карнавалом.
Мы поднялись на площадку перед Белым домом. Там собралась толпа. Настроение в толпе было приподнятое. Там, в толпе мы, кстати, встретили Валерия Подорогу и его сектор едва ли не полном составе. Помню Лену Петровскую, Лену Ознобкину… Припоминаю также мэра Москвы Гавриила Попова, сквозь толпу пробиравшегося в Белый дом. Толпа ждала, что кто-то выйдет на балкон Дома правительства и обратится к народу. Все уже знали, что днем Ельцин забрался на танк и жестко послал ГКЧП.
Между тем на балконе происходило какое-то движение. Какие-то люди выходили, уходили, интенсивно общались друг с другом, похоже, они устанавливали микрофоны или, по крайней мере, собирались их устанавливать. Имея некоторое представление о ментальности Ельцина, я предположил, что Борис Николаевич выйдет и обратится к народу ровно в полночь. Но нет, никто не вышел, никто не обратился, и мы в конце концов двинулись к метро «Краснопресненская». Оставив великое множество людей ночевать у Белого дома…