Чтение лета-23.
События последних двух лет внезапно отключили во мне синефила и по большей части - болельщика. Из моих скромных увлечений спасением осталось вязание крючком и чтение. Я проглотила приличное количество книг, увы, старость не за горами - часть из них почти сразу забылась. Я прочла 2 с половиной романа Тургенева весной и вчера обнаружила, что «Накануне» забыла полностью, «Рудин» - помню, вполне терпим. Тургенев показался мне легковесным, несерьёзным, местами постыдно сентиментальным, точнее, не он сам, а его герои, их поступки и мотивации. Не знаю, не люблю поверхностных вещей, а у Тургенева всё надуто пузыриком и слегка подкрашено. «Вешние воды» я бросила, не вынеся мимимишности. Также я начала ненавидеть знаменитых тургеневских девушек.
Потом я начала читать нон-фикшн в промышленных количествах, что тоже связываю с усыханием мозгов. Двух блестящих книг Иллиеса («Любовь в эпоху ненависти» и «Лето целого века»), погрузивших меня в сладкий сон бытие культурной тусовки начала прошлого века, оказалось мало для насыщения. Я тащилась от текста Иллиеса, упоминаемых имён, телеграфного стиля сплетен, кидаясь гуглить то стихи, то картины, а то и скачивать романы неведомых мне прежде авторов. Бесконечно стыдно было осознать то, что знала и раньше: культура чужой страны не исчерпывается именами 2-3 гениев, известными из курса школы. Ну, я-то прям крутая, я с лёту назову с десяток немецких литераторов, я их читала: Шиллер, Томас и Генрих Манн, Ремарк, Гейне, Фейхтвангер, Гессе, Рильке, Фриш (эээ немец ли?), Брехт, Гриммы, Гофман и нелюбимый Гёте. Ага, от Иллиеса я узнала ещё несколько десятков имён (только начала прошлого века)… Некоторую кучу отличных поэтов, впервые услышанные имена. Туда же художники, актёры, не говоря о критиках и журналистах. Отличные книги у Иллиеса. От жадности и быстроты чтения помню мало, предвкушаю многократные перечитывания.
После этой роскоши быстро наступила абстиненция, и я начала искать чего-то в этом роде. Подвернулся Ходасевич с «Некрополем». Неплохо, если бы до того не было сильно действующих наркотиков. В «Некрополе» есть интересные страницы, есть страницы забавные, но в целом книжка среднестатистическая, мемуар как мемуар. В принципе, это возмутительно: почему русская культурная тусовка в разы скучнее немецкой тех же лет? Нет, конечно, это недостатки автора, не персонажей. Надеюсь, мне подскажут других авторов.
После Х. мне подвернулся Эренбург, опять мои любимые первые десятилетия 20-го века)). Я вообще подумывала поближе с ним (с Э.) познакомиться, невзирая на репутацию НКВД-шного казачка. Это было тотальное разочарование: стиснув зубы, я одолела революционную юность Эренбурга, чтобы потом увидеть, как мало интересного в его воспоминаниях о героях эпохи, надо умудриться написать столько серого текста без искорки, просто апофеоз серости. Мямлил мямлил о Пикассо, тёр бумагу, переводил чернила - и в результате ничего, кроме упоминаний длительного знакомства и встреч. Эренбург оживляется только когда пишет о себе. Никаких дальнейших знакомств.
Неожиданно подвернулась книжица о семье шизофреников «Что-то не так с Гэлвинами» Роберта Колкера. Прочитано запоем. История реальной хорошей американской семьи, где 6 из 10 детей получили шизофрению. Во-первых, это страшно, когда один за другим красивые и талантливые сыновья сходят с ума в расцвете молодости. А каково младшим видеть, как старшие возвращаются домой из психушки раз за разом (куда же ещё) и с ними жить? Это надо читать. Кроме увлекательнейшей истории семьи Гэлвинов, книга прослеживает историю поисков лекарства от шизофрении, что было для меня чертовски познавательно (моё мед. образование на 30 лет отстало от жизни).
Теперь о беллетристике. Дошла очередь (в моём огромном списке мастридов) до «Сатанинского танго» Ласло Краснахоркаи. Лет 10 доходила (нет, это не список огромный, это я ленива читать серьёзное). После очаровательно-загадочного фильма Тарра, я решила, наконец, узнать: а о чём был фильм? Завораживающее перемещение уродливых фигур в тумане и дожде - я отлично помню лица. Что ж, пора было рассеять туман. В книге ещё больше дождя, грязи, тумана и уродливых персонажей. Этакое венгерское мини-Макондо. И немножко Кафки. Главный недостаток хорошего романа - слишком короткий. Я только со вкусом расселась, полюбила этих венгерских деревенских неудачников, пьяниц и шлюх, как Иримиаш выключил волшебный фонарь. И опять, и снова это загадочное свойство европейских нуаров: они ни разу не чернуха. Уж тут откуда оптимизм? Но он есть! Чудесная книга, местечковая, не шедевр, но я буду читать всего Краснахоркаи, которого переведут.
Потом я начала читать нон-фикшн в промышленных количествах, что тоже связываю с усыханием мозгов. Двух блестящих книг Иллиеса («Любовь в эпоху ненависти» и «Лето целого века»), погрузивших меня в сладкий сон бытие культурной тусовки начала прошлого века, оказалось мало для насыщения. Я тащилась от текста Иллиеса, упоминаемых имён, телеграфного стиля сплетен, кидаясь гуглить то стихи, то картины, а то и скачивать романы неведомых мне прежде авторов. Бесконечно стыдно было осознать то, что знала и раньше: культура чужой страны не исчерпывается именами 2-3 гениев, известными из курса школы. Ну, я-то прям крутая, я с лёту назову с десяток немецких литераторов, я их читала: Шиллер, Томас и Генрих Манн, Ремарк, Гейне, Фейхтвангер, Гессе, Рильке, Фриш (эээ немец ли?), Брехт, Гриммы, Гофман и нелюбимый Гёте. Ага, от Иллиеса я узнала ещё несколько десятков имён (только начала прошлого века)… Некоторую кучу отличных поэтов, впервые услышанные имена. Туда же художники, актёры, не говоря о критиках и журналистах. Отличные книги у Иллиеса. От жадности и быстроты чтения помню мало, предвкушаю многократные перечитывания.
После этой роскоши быстро наступила абстиненция, и я начала искать чего-то в этом роде. Подвернулся Ходасевич с «Некрополем». Неплохо, если бы до того не было сильно действующих наркотиков. В «Некрополе» есть интересные страницы, есть страницы забавные, но в целом книжка среднестатистическая, мемуар как мемуар. В принципе, это возмутительно: почему русская культурная тусовка в разы скучнее немецкой тех же лет? Нет, конечно, это недостатки автора, не персонажей. Надеюсь, мне подскажут других авторов.
После Х. мне подвернулся Эренбург, опять мои любимые первые десятилетия 20-го века)). Я вообще подумывала поближе с ним (с Э.) познакомиться, невзирая на репутацию НКВД-шного казачка. Это было тотальное разочарование: стиснув зубы, я одолела революционную юность Эренбурга, чтобы потом увидеть, как мало интересного в его воспоминаниях о героях эпохи, надо умудриться написать столько серого текста без искорки, просто апофеоз серости. Мямлил мямлил о Пикассо, тёр бумагу, переводил чернила - и в результате ничего, кроме упоминаний длительного знакомства и встреч. Эренбург оживляется только когда пишет о себе. Никаких дальнейших знакомств.
Неожиданно подвернулась книжица о семье шизофреников «Что-то не так с Гэлвинами» Роберта Колкера. Прочитано запоем. История реальной хорошей американской семьи, где 6 из 10 детей получили шизофрению. Во-первых, это страшно, когда один за другим красивые и талантливые сыновья сходят с ума в расцвете молодости. А каково младшим видеть, как старшие возвращаются домой из психушки раз за разом (куда же ещё) и с ними жить? Это надо читать. Кроме увлекательнейшей истории семьи Гэлвинов, книга прослеживает историю поисков лекарства от шизофрении, что было для меня чертовски познавательно (моё мед. образование на 30 лет отстало от жизни).
Теперь о беллетристике. Дошла очередь (в моём огромном списке мастридов) до «Сатанинского танго» Ласло Краснахоркаи. Лет 10 доходила (нет, это не список огромный, это я ленива читать серьёзное). После очаровательно-загадочного фильма Тарра, я решила, наконец, узнать: а о чём был фильм? Завораживающее перемещение уродливых фигур в тумане и дожде - я отлично помню лица. Что ж, пора было рассеять туман. В книге ещё больше дождя, грязи, тумана и уродливых персонажей. Этакое венгерское мини-Макондо. И немножко Кафки. Главный недостаток хорошего романа - слишком короткий. Я только со вкусом расселась, полюбила этих венгерских деревенских неудачников, пьяниц и шлюх, как Иримиаш выключил волшебный фонарь. И опять, и снова это загадочное свойство европейских нуаров: они ни разу не чернуха. Уж тут откуда оптимизм? Но он есть! Чудесная книга, местечковая, не шедевр, но я буду читать всего Краснахоркаи, которого переведут.