Литературное пособие для бездельников
● Общие положения
● Достоверность
● Объем
● Плохие писатели
● Болезни и лечение
→ Невозможные звуки
→ Избыточные подробности
→ Зверская серьезность
→ Не те слова
→ Рыхлость замысла
→ Неумение управлять текстом
→ Просто плохая речь
● С чего начать
● Монтаж. Нелинейное время
● Монтаж-2. Смена темпа
● Монтаж-3. Показ одного через другое
● Как закончить
В мире литературы есть много руководств, как писать, чтобы написать Хорошо.
Вообще говоря, каждый второй писатель/журналист, который уже осознал, что достиг вершин и дальше не продвинется - пишет Руководство. В этом плане крайне привлекательно смотрится А. Дюма, который просто написал Поваренную Книгу. Не каждому на такое хватит смирения.
Чужие Руководства очень приятно читать. Они умные, местами ироничные, написаны хорошим слогом, изобилуют примерами. Они льстят самолюбию читателя. Некоторые, как у Чака Паланика, по-ковбойски резки, афористичны, почти предвзяты. Другие - как у Веллера - спокойны и познавательны, хорошо структурированы. Третьи - как у Эко - энциклопедичны. Но все они имеют общее свойство.
Они не работают.
Думаете, почему так приятно читать подобные руководства по Хорошему Письму? Их чтение ни к чему не обязывает. Это чужой опыт. С ним знакомятся не для улучшения собственных результатов. А чтобы посмотреть - как ЭТО бывает у других.
Для читателя, который не пишет сам, литературное руководство - развлечение, но ровно до той поры, пока там не начнется профессиональный воляпюк. То есть пока текст и призван развлечь. Когда он пытается чему-то научить - он становится либо выспренним, либо нудным, либо возмутительным. И от него мало толку.
Улучшить качество своего письма можно лишь через авторитетное для себя лицо, которому ты подражаешь, потому что оно каждым словом вызывает твое восхищение. Часто это мертвый классик или икона стиля. Тут мы видим, как полезна любовь не только с чувственной, но и с практической стороны. Она повышает культуру.
Хороший писатель знает, как писать - потому что уже прошел свои огонь, воду и кордон из демонов. Он знает, о чем пишет, и формальные приемы лишь помогают ему передать свою Историю в удобной для читателя форме. Поделиться ей так, словно читатель сам был ей свидетелем, словно она пришла к нему с небес.
Плохому писателю руководство не поможет.
Литературное руководство - это памятник автора самому себе.
Помните про бесполезность всего нижесказанного и вы, любезные читатели.
ОБЩИЕ ПОЛОЖЕНИЯ
Чтобы начать прилично писать - надо любить чтение и прочитать много хороших книг. Когда мы читаем - мы смотрим вглубь себя, познаем собственные чувства, тренируем разум, находим созвучные себе темы и понимаем, как другие люди, до нас, с ними обошлись.
Неинтересную книгу можно бросить, не дочитывая. Но только тогда, когда поймешь, что с этой книгой не так. Пока не понял - она будет твоим наказанием.
Если ты не любишь чужие фантазии, изложенные в книгах, фильмах, в комиксах, манге и анимэ, в сотне больших и малых произведений искусства - ты не будешь писать хорошо. Нельзя хорошо делать то, что презираешь.
Автор не может создать персонажа умнее себя. Будем честными. Если я хочу написать об умнике (стратеге, детективе, математике) - мне надо начать мыслить, как он. Если о художнике - мыслить, как художник. Если о солдате - мыслить, как солдат. И вовремя остановиться, если не выходит. Не обязательно писать об умных героях, вояках или людях искусства. Герои могут быть просто смелыми или просто несчастными, или какими-то еще. В литературе никто никому ничего не должен. Кроме качества, конечно.
Надо быть Очень Талантливым Писателем, чтобы писать о простых обывателях захватывающе. У меня такого опыта нет. Если у вас тоже его нет - есть выход. Пусть каждый простой обыватель в душе будет Очень Не Прост. Немного фантастично - зато не уныло.
Литература - это тип ролевой игры, где автору придется надеть на себя все маски, которые действуют в его тексте как Персонажи. Конечно, есть плохая литература, созданная по шаблону, с картонными злодеями, о которых вы на деле не имеете понятия (злодей как Внешнее Препятствие; Доктор Зло), с красавицей-наградой-герою (объективированная женщина), с тупым другом героя, который нужен лишь для того, чтоб герой сам был не таким убогим. Но не будет об этом. Об этом сказали другие люди, гораздо подробней, занимательней и лучше. Есть монологовая или экспериментальная литература, которая описывает лишь голову автора, и читать ее может быть весьма престижно - но не очень интересно (автор утешается тем, что воистину элитарен). Поэтому часто лауреаты литературных премий за вклад в словесность оказываются забыты вместе со своими опусами, когда их элитарный прием теряет остроту.
Для остальных писателей литература - это многофигурная игра. Начиная писать, надо просто быть готовым к тому, что вы будете по очереди становиться каждым из упомянутых в тексте героев. Даже тем самым генералом, что во время битвы стоит на дальнем холме, а единственное, что о нем известно - имя. Какой-нибудь Гай Германик, под которым месиво.
Конечно, иначе как вы дадите читателю представление о плане сражения? Герой - допустим, варвар Дирк - может и не знать ни о каком плане, но ваша задача - просветить Читателя. Читатель должен быть подельником автора, соучастником его истории, в этом заключена основная «магия литературы»: способность придуманного текста становиться частью психической реальности читателя. Поэтому Читатель должен понимать, что происходит, даже если герои Истории не понимают, что к чему.
Сегодня в мире литературы очень мало Хорошо Написанных Битв. Раньше - до середины прошлого века - все Битвы были Хорошими. Потому что авторы знали, о чем пишут. Они бывали на войне или упорото изучали военное дело по справочникам. Сейчас про войну можно посмотреть кинцо, и дело в шляпе.
Хорошая Битва - это не мясо-кровь-кишки, не шоковый контент. Это динамичный текстовый локус, где читателю ясно совершенно все, он участник, он стратег, он разведчик, он в Доле. Он видит поле боя, знает предполагаемые действия сторон, их ранее заготовленные планы и удивляется, когда они нарушаются, он ищет и имеет большой шанс найти причину, почему все пошло не так - а не получать объяснения автора задним числом. Он может рассчитать время и расстояние от лагеря до лагеря, он планирует вместе с персонажами, он заинтригован, и в конце, конечно, поражен - как все это огромное полотно отлично сложилось, какой молодец оказался герой N и какой мерзавец - предатель М, и насколько непредвиденным - но таким логичным - оказался результат. Хорошая Битва - это замкнутая пьеса со своей экспозицией, кульминацией и концовкой. После нее испытываешь катарсис.
Пример Хорошей Битвы - все бои в книге Елиезера Юдковского «Гарри Поттер и методы рационального мышления». Плохие Битвы - все бои в книгах Роулинг.
...Все, написанное в предыдущем абзаце может быть вкусовщиной.
ДОСТОВЕРНОСТЬ
В подавляющем большинстве случаев человек-автор хочет писать о том, что ему нравится, а не о том, что он знает. Во-первых, нельзя знать все. Во-вторых, трудно искренне любить свою ежедневную рутину. Другое дело отважные самураи или любовь принца и простушки (принца и конюха, чтобы не избегать трендов).
Вопрос о богатстве воображения и возможности конвертации его в достойный текст - философский и немного медицинский. На уровне правомерности фантазий все просто: как бы того ни хотело ФСБ или мозгоправы - никто не вправе подвергать цензуре пространство нашего воображения. Этот вопрос поднимается лишь тогда, когда у вашей фантазии находятся свидетели - слушатели, читатели, зрители, одним словом, потребители.
Если вы пишете в стол - бог вам судья. Если вы пишете для людей и желаете какой-то публикации или фидбэка - судьей вам будет человеческое общество. Тут надо просто поверить - ему есть, с чем сравнить. Поэтому здесь работают те же правила, что и при любом выходе на люди. Вы (ваш текст) должны быть одеты полностью, включая белье и обувь, в чистое, лучше всего - в новое, в красиво сшитое и хорошо сидящее, желательно выглаженное (без грамматических ошибок и описок). Про адекватность обстановке и речи нет.
Снятое с чужого плеча, рваное по пройме или по заду, неряшливое, в сальных пятнах соуса и пота, хреново сшитое, жеваное (трудно пройти через текст из-за неверно поставленных запятых), с кривой строчкой (ошибки в культуре речи) и при том с кокетливым бантиком (самодовольство) - очень печальная упаковка, которая делает вас глупым. Не в смысле «простодушным» или «слишком наивным» - а форменным дураком, который не знает основ коммуникации и плюет на всех других людей ради мелочной любви к личным тараканам.
Знай, любезный читатель: самые яростные бунтари, новаторы, авангардисты и прочие революционеры от культуры - никогда не носили одежд с чужого плеча, сальных, хреново сшитых и с бантиком. Нельзя быть новатором стиля, вообще не имея представления о том, что такое стиль.
Новаторство или авангард в литературе - это концептуальное явление. У вас должна быть концепция, от чего и почему отказаться, а что внедрить.
* * *
По умолчанию, мир литературного произведения - всегда тот, что за окном. В субъективном преломлении автора, конечно. Если же есть оговорка об историческом прошлом, возможном будущем или о мире фэнтази - нужно очень хорошо знать, какие там законы, география, экономика, социальные иерархии, семейные традиции, религиозные верования, какова психология этих людей и проч. Совершенно не обязательно все это вываливать на читателя. Просто поверьте - он почувствует, на какой базе вы строите свой рассказ. На реальной (которую вы знаете и понимаете) или на «сойдет и так».
Нужна карта мира, где действуют герои. Нужна схема Города, названия улиц, забегаловок, парков и магазинов. Схемы дворцов, садов, особняков и хижин, где разворачивается действие. Нужно знать породы деревьев в тех садах. Благослови Бог Интернет, где всегда можно найти нужную породу, а также точно указанный период цветения какой-нибудь магнолии в необходимых широтах. Нужно знать, во что герои одеты и чем вооружены. Чтобы не было, как в исторических романах периода перестройки - когда рыцари-крестоносцы все в ботфортах и кружевах. Коротко говоря: не надо лгать.
Это грех.
Люди читают, принимают за чистую монету.
Если информации нет - надо воспользоваться одним из пятидесяти приемов Умолчания.
...На самом деле, все, сказанное здесь о картах и схемах, призвано сэкономить время автора. Время на принятие Решения. Карты и схемы вам понадобятся. Если их нет на начало работы - вы непременно их найдете или сделаете по ходу работы. В хорошей карте таится сюжет. Чтобы понять, что должны далее сделать герои, или почему с ними случить то и это - просто смотрите на карту. Двигайтесь по ней вместе с ними. Ответ придет.
ОБЪЕМ
Я много раз встречала утверждения Уважаемых Людей, что рассказ - самый сложный жанр в литературе, вроде как роман написать просто, а вот рассказ - изысканная штука, и дается лишь самым талантливым и упорным.
И вот что я знаю сама: это чушь. Объем произведения - это объем вашей Мысли, и, понимаете, короткая дамская мысль приходит в голову легко и часто, а большая, серьезная Мыслища - редко. Количество масок, которые вы можете надеть в рассказе - невелико. Если это рассказ от первого лица, вроде наблюдения - то и вовсе. А вот количество масок в романе может оказаться не по плечу. С большой формой вы рискуете просто не справиться технически: текст расползется, импульс изначальной энергии, толкнувшей на написание романа - кончится. В результате сюжетные нити, которые вы выписали (часть при том написалась сама, внезапно и не запланировано) - не сходятся к финалу в целостное полотно. Одно начинает противоречь другому.
Нужны очень большие амбиции, очень много труда и огромная вера в себя, чтобы написать хороший роман. Ну, или как в случае с некоторыми писателями - невроз и опытный редактор.
Написать хороший рассказ - плевое дело. Просто не выходите из тональности. Песенка - это просто. Симфония - это да.
...Как уже говорилось, хорошему писателю все вышесказанное не нужно. Если вам хватает выдержки отнести себя к плохим писателям - добро пожаловать дальше.
ПЛОХИЕ ПИСАТЕЛИ
Плохие писатели бывают двух видов: дилетанты и разочарованные монстры. Есть еще идейные вредители, но о них не будет слов в этой
саге.
Разочарованный монстр
Этот человек все изведал, в чем-то выступил новатором, все понял и уже все сказал. Он бывший хороший писатель. Но теперь писать ему не о чем.
Он использует все приемы хорошей литературы, чтобы оживить угасшее пламя если не в себе - то в читателях. Но по чести писать ему больше не надо. Не надо писать, когда не прет. «Прет» - это разговорный синоним влюбленности, сильной увлеченности, иррационального восхищения героем или темой. Наивно, но с любовью написанный герой всегда лучше плода холодного рассудка. Именно поэтому Мелькор Ниенны из ЧКА много лучше героев последних романов У.Эко.
Разочарованные монстры - это конвейеры по производству великой литературы, которую скучно читать, потому что было скучно писать. Часто в писателях такого типа проскальзывает изумительное презрение к читателю, который «все схавает».
Некоторые из последних романов Виктора Пелевина можно отнести сюда.
Но крест на Пелевине мы не ставим, потому что надежда умирает последней.
Дилетанты
Дилетанта отличает многословие, цветистость, зверская серьезность к каждой запятой, рыхлость замысла, неточность подбираемых слов, безвкусица в выборе обстоятельств или антуража, формальное копирование речевых приемов, неумение управлять своей колесницей, которую заносит во все ямы, но каждая такая яма очень ценится автором, поскольку делает путешествие забористым.
У дилетантов низкая осознанность при высоком планировании, поэтому они не способны вовремя оценить соответствие замысла его фактическому размеру. Маленькая зарисовка расползается до огромного семейного романа, но густота смысла там все еще на зарисовку. Если дилетант ошибается с размером - то только в бОльшую сторону.
Огромные романы при этом оказываются плохо склеены и скверно завершены, потому что литературные мышцы дилетанта не могут поднять штангу.
Дилетанта всегда выдает стиль. Он усредненный и при этом заимствованный. Косящий под куртуазную словесность. Под пейзажный 19 век. Под американский боевик (засади ему, детка!) Под подростковый сленг. Под обыденную разговорную речь коллег по офису. Под иной «типичный образец». Это не игровая стилизация - как в романах Эко, который описывает убийства в средневековом монастыре языком церковной хроники, а эпоху Географических открытий стилем барокко. В дилетантском тексте «стилизация» никак не привязана к сюжету.
Она сама по себе - некоторый штамп, которым уже пользовались авторы средней руки, и вроде как вышло нормально.
Этому плохому усредненному стилю свойственен пошлый, крайне субъективный юмор, который настолько вторичен, что является маркером: тут надо смеяться (с кого-то упали штаны; кто-то вляпался в кал; суровый герой оделся как кокетливая проститутка). Еще ему свойственны приемы выразительности, которые давно ничего не выражают: банальные сравнения, затертые еще с позапрошлого века (глаза, как бездонное небо; орет как резаный; зудит, как комариный укус); банальные метафоры со столь же долгой историей (кровавые розы; мраморная плоть; зеркальная гладь воды), ходульные образы (хищной птицей нахохлился старый вампир). При чтении все это хочется сократить, потому что в данных приемах давно нет никакого «уточняющего» смысла. Призванные сделать мысль более острой или яркой, они просто погребают ее.
Вещь, вызывающая стойкую ненависть - это, несомненно, оригинальничание. Полеты воображения - это прекрасно. Но достоверность и самообладание куда лучше.
Прозрачное, как янтарь, золотистое вкусное ароматное масло
К оригинальничанию можно отнести обилие «уникальных» уточнений, которыми сыпет автор-дилетант при описании своих героев, их одежд, их окружения, их чувств и так далее. Хуже только шипящее причастиями описание собственной покинутости и боли (автор описывает реальность своего героя и окрестный пейзаж, но мы же понимаем).
Проиллюстрировать это можно лишь пьесой Мольера «Мещанин во дворянстве». Когда мещанин решает наладить быт, как пристало дворянам, он превращается в павлина. Это «дорого, богато», от чего пестрит в глазах, делает человека смешным. Он такой же дилетант в одежде и в выборе хобби, как упомянутые тут авторы в словах. По-настоящему дорого - это ОДНО талантливое определение, которое сияет на строгом полотне текста. Текст в стразах (она потянулась, как тигрица, на мягких бархатных подушках алого цвета, и бездонные черные глаза виконта в обрамлении пушистых ресниц затянула густая пелена животной страсти) - это дешевка.
В этом трудно признаться, но надо отметить: причиной такого оригинальничания является недержание ОБВМа.
Кашу можно испортить маслом. Даже янтарным и ароматным. Эффект будет всегда один: тошнота.
Александр Македонский хихикнул и хлопнул глазами
Другой тип оригинальничания - инфантилизация или опрощение «крутого» персонажа, ведь до такого никто кроме вас не смог бы додуматься, в то время как это бесконечно мило, революционно, любезно сердцу и котики.
Женщины чаще инфантилизируют. Мужчины чаще опрощают (крепкий хрюк, злачный гак и сытый пук). В общем, зачем удивляться? Каждый пишет только о самом себе. Я ничего не узнаю об Александре Македонском из подобной прописи, но очень многое узнаю о физиологии автора. Жаль, что он все еще менее интересен, чем означенный Македонский.
Засранная самодовольными иронизмами и экивоками авторская речь
Это раздел о стиле вашего изложения, шире - о том образе автора, который вы создаете при рассказе о чем-либо. Современная литература в лице некоторых своих представителей считает: образ автора умер как категория. Он не нужен. Говорить следует только от глубинного собственного «я». Это делает прозу или поэзию поистине острой и интимной. И вот что знает каждый начинающий автор: ничего подобного. Если текст пишется от лица персонажа - все понятно сразу, это точно будешь не ты. Но и авторская речь в третьем лице не менее законсперирована.
Прежде, чем начать говорить, мы сознательно или бессознательно выбираем имидж рассказчика. Это будет романтичный чувственный автор, автор-удивленный-очевидец, автор-просветитель, автор-назидатель, автор-весельчак, автор-циник, автор-поборник-справедливости, автор-проповедник или это будет бесстрастный голос хрониста. Мы делаем это, желая хорошо выглядеть в глазах читателя (ровно то же самое происходит в социальных сетях). Иногда определенного имиджа от рассказчика требует литературный жанр. Если жанр ничего не требует (вы пишете пьесу) - ваш «образ автора» будет проявлен в репликах героев.
Честно говоря, образ автора - это не то, что ныне утрачивается за ненадобностью. Это то, от чего в принципе почти невозможно избавиться.
Дело в том, что глубинное собственное «я» для рядового человека, не прошедшего дзен-буддийское посвящение - такая же тайна, как и природа его бессмертной души. Отлично, если вам выпала честь не то что создать - просто прочесть какой-то текст, созданный человеком с полностью проявленной Самостью. Хотя да - речи Кришны в Бхагавад-Гите написаны так. В большинстве случаев, когда мы говорим или пишем - это речь нашей Персоны (осознанная часть Эго), а вовсе не Самости.
Разумеется, поэтам такой фокус с «голосом глубин» удается лучше. Но потому в русском менталитете пророком и считается Поэт или Рок-певец, а не Прозаик.
Если не помнить об этом - автор прозы рискует не уследить за самодовольством своей Персоны, задача которой всегда лишь одна: доказать каждому, живому и мертвому, свое превосходство.
И вот когда читатель натыкается на эту раскрытую тексте пасть, прикрытую якобы иронией, он резонно чувствует себя задетым. Автор так хочет господствовать и нравиться, что в результате выбешивает.
Особого места заслуживают мусорные слова-отсылки-к себе-любимому. «Сазке подумал, что если посмотреть, это вполне себе хороший вариант» - когда достаточно сказать: «Сазке подумал, что это хороший вариант». Встречая это на протяжении многих и многих страниц текста, читатель испытывает ровно то, чего и добивается ваша авторская Персона. Ему муторно. Его поимели. И нет, вы не понравились ему как писатель, что вполне логично.
И главное: вы абсолютно не оригинальны. Шесть миллиардов нарциссов на планете Земля точно такие же. Миллиард, населяющий Индию и Тибет, я не учитываю, кто их знает?
Штопор для шампанского
Тут все ясно. Совершенное незнание объекта высказывания либо нечувствительность к стилю приводят к тому, что авторский текст переносит нас на другую планету. И речь даже не о пресловутой АА (альтернативной анатомии). Речь, так сказать, обо всем контексте. Там герои произносят слова и звуки, которые не должны (русская «сниженная» разговорная речь в текстах про заграницу, причем речь не о пародии). Или совершают действия нереальным образом, получают недостоверную мотивацию, проявляют сверхчеловеческие силы и просто выламываются из Литературы в пространство девичьих дневников.
Да, мужчины-авторы тоже так постоянно делают. У них есть свои внутренние девичьи дневники, где они удовлетворили всех телочек, лихо приговорили недругов крепким подзаборным словом, оседлали все танки, убили всех обидчиков и стали богами, улучшившими нашу действительность.
Самый необъяснимый для меня пример - ойкающие мужчины. Кто-то кому-то дал в лицо - и мужчина ойкнул. Кто-то зацепил раненого воина - и воин ойкнул. Ойкают тысячелетние эльфы, бородатые космонавты, заслуженные исторические деятели, умелые ниндзя и несть числа ойкающим Гарри Поттерам.
Итак, лечится ли это? Да.
Читать дальше