Однажды в
неопубликованных вопросах дня появился вопрос "Какова ваша самая безумная фантазия?". На фоне недавних на тот момент воспоминаний о самом известном Корнее из всех Чуковских, привнесшем в детскую литературу множество кровавых сцен с раздиранием живой плоти, щедро удобренных аккуратно структурированным бредом, подумалось мне в полушутку о
(
Read more... )
с другой стороны волшебность волшебности рознь: в русских народных сказках, наоборот готовящих к суровой жизни, волшебные предметы - это некий аналог техники; они сваливаются на героя слуайно, к ним прилагается инструкция, они заточены под узкие задачи, если герой следует инструкции и аккуратно с ними обращается, он получает блага только за это; мораль? - "используй случайный шанс по-максимуму" и "всегда возможна приспособа, заточенная под выполнение этой задачи, и эта приспособа не человек"
нет сомнений, что говорящий конь в такой сказке - мотоцикл со спутниковой навигацией
или, например, дудочка, ИЗ которой выскакивают два телохранителя, - это сигнализация
такая волшебность и взрослым полезна: она учит формулировать идеальный требуемый результат для создаваемой технической системы
вообще прочтение русских народных сказок 19го века стало для меня культурным шоком, потому что я увидел абсолютно другую мораль! например, авторская сказка строится по схеме: главный герой демонстрирует добродетельность, попадает в беду, выбирается из беды благодаря добродетельности, либо засчёт везения, но имеется ввиду, что ему повезло, потому что он добродетельный (тут Голливуд всех превзошёл); в народных сказках нет даже намёка на такое! народные сказки построены как истории успеха: у героя вообще нет портрета, нет морального облика, а выбрали его на роль героя, кажется, лишь потому, что он в конце сказки разбогател, например, или женился на царевне; от русских народных сказок так и веет атмосферой "лихих 90ых", кстати
т.е. про одно волшебство непонятно, КАК ОНО РАБОТАЕТ, а про другое волшебство непонятно, ОТКУДА ОНИ ЭТО ВЗЯЛИ; если бы волшебница взмахнула палочкой, и у мухи появилась посуда, вопросов бы ни было: это как медведя научить кататься на велосипеде или подковать блоху; но когда мы видим уже готовую муху пьющую чай, учебная ценность волшебства для читателя уничтожена
Reply
Имею в виду, что в ряде случаев детское сознание могло возмутиться подаваемым материалом, обнаружив ошибку, а введение псевдопричинности вполне может это сознание успокоить, и вот уже ребёнок без всякой критичности пожирает любую пихаемую в него информацию. И основывается уже не на том, правильно это или нет, а на том, нравится ли это ему.
То есть, это уже вопрос выработки критериев дальнейшего отношения к жизни.
Reply
Leave a comment