Ведущий Эха Москвы Пархоменко в эфире хвастается тем, как запугивает неугодных собеседников.
"...О, отлично! Большое спасибо. Вот уже кто-то дистанционным образом включил мне эту схему. 363 36 59 - я, как обычно, убираю с линий тех, кто давно на них висит. Убираю тех, кто отмечен красным светом - это люди, которые звонили и говорили нам сюда в эфир какие-то мерзости. Некоторым из этих людей, вы знаете, в последнее время я стал
( Read more... )
По поводу второго абзаца позволю себе вас спросить, если вы совершенно не интересуетесь содержимым штанов ваших собеседников, то как же вам становится известно, что они в эти штаны накладывают? И как быть с тем самым вашим "нескрываемым удовольстивем", которое прилагается к этим самым послеэфирным звонкам? Вы относитесь к приятной возможности совершать эти звонки как к бонусному вознаграждению сверх положенного гонрорара или как к хобби, милой шалости?
И еще небольшая просьба: не будете ли вы так любезны разъяснить еще одно противоречие вашего авторства: "...мне, как и всем прочим ведущим [...] предлагается вести прямой эфир с "незащищенными звонками" - то есть без предварительного прослушивания абонентов. И это ставит меня как ведущего в особо сложные и рискованные условия". В чем же тогда состоят особо сложные и рискованные условия, если вам, по вашему же утверждению, предлагается ровно то же, что и прочим ведущим? Пожалуйста, отвечайте прямо, не отсылайте меня к психиатрам, этот полемический прием вообще в интернете работает слабо, а со мной так и совсем не работает, увы.
Reply
В особо сложные и рискованные условия я попадаю вместе со всеми остальными ведущими программ "Эха Москвы", на которых распространяются эти правила. Эти условия являются одинаково сложными и рискованными для всех ведущих радиостанции.
И все эти ведущие, в равной мере, оказываются в особо сложных и рискованных условиях, по сравнению с ведущими других, перечисленных мною выше, радиостанций (Маяк, Радио России, Серебряный дождь и т.п.). Ведущие тех, других радиостанций, ведут эфиры, в условиях не особо сложных и не особо рискованных.
Ву компрене скё жё вё дир?
Reply
А как же прочие вопросы, не желаете на них ответить?
Для вашего удобства, продублирую их: если вы совершенно не интересуетесь содержимым штанов ваших собеседников, то как же вам становится известно, что они в эти штаны накладывают? И как быть с тем самым вашим "нескрываемым удовольстивем", которое прилагается к этим самым послеэфирным звонкам? Вы относитесь к приятной возможности совершать эти звонки как к бонусному вознаграждению сверх положенного гонрорара или как к хобби, милой шалости?
Reply
Чтобы прижать вас к этому донышку еще теснее, повторю: да, стало быть именно так, как вы изволили заметить, ведущие "Эха Москвы" ведут программы в особо сложных и рискованных условиях, поскольку делают это без предварительной прослушки абонентов. В отличие от ведущих огромного большинства других радиостанций, защищенных предварительной прослушкой от желающих грязно выругаться в эфире или выкрикнуть там что-нибудь человеконенавистническое. В числе этих "защищенных" радиостанций, помимо перечисленных ранее - "Маяка", "Радио России", "Серебряного дождя", назову еще "Сити-ФМ", "Радио Свободу", "Детское радио". Другие станции я слышу редко, и не могу с уверенностью сказать, отслушивают ли они заранее абонентов или нет.
Теперь по другим вопросам, которые вы тут любезно воспроизводите:
1) Да, содержимым штанов я совершенно не интересуюсь, но отчетливо слышу, что те абоненты, с которыми мне доводится вести беседы об особенностях совершенных ими подлостей, бывают обычно крайне напуганы тем, что их "инкогнито" оказалось раскрыто, и теперь, возможно, им придется нести ответственность за содеянное.
2) Я испытываю удовольствие от сознания того факта, что радиостанция, к работе которой отношусь с большим уважением и даже любовью (все-таки меня связывают с нею долгие годы успешного сотрудничества), будет навсегда избавлена от появления в ее эжфире еще одного подлеца, пытавшегося грубо злоупотребить анонимным статусом. Дело в том, что после того, как инкогнито бывает раскрыто, подлец прекращает беспокоить своими звонками радиостанцию, поскольку теряет уверенность в своей безнаказанности.
3) Я отношусь к таким звонкам как к чрезвычайной мере, позволяющей в особо тяжелых случаях защитить радиостанцию - а следовательно и радиослушателей - от оскорблений и брани в эфире, которые позволяют себе анонимные (как им кажется) подлецы. Попутно я веду наблюдения, суть которых была описана мною выше, и эти наблюдения считаю полезными для своей журналистской работы.
Вы успеваете уследить за моей мыслью?
Reply
Вернемся же к нашим вопросам. Стало быть, те абоненты, с которыми вы вели беседы, бывают обычно крайне напуганы тем, что их "инкогнито" оказалось раскрыто, и теперь, возможно, им придется нести ответственность за содеянное.
1. О какого рода ответственности вы говорите? Уголовной, административной, моральной, угрозы действием? Не будете ли так любезны пояснить, чего именно боятся ваши собеседники?
Далее вы признаете, что испытываете удовольствие от осознания того факта, что радиостанция будет навсегда избавлена от появления в ее эфире еще одного радиослушателя, лично вами признанного негодным к такому появлению. То есть вы проводите направленную селекционную работу и она вам нравится. Кроме того, вы считаете такую работу защитой радиостанции от оскорблений и брани в эфире. Ответ принят.
Остается получить ответы на следующие вопросы:
2. Дает ли такая работа какие-то результаты? Иначе говоря, становится ли и в самом деле меньше оскорблений и брани в эфире? Или на месте отрубленной головы вырастают три новых и брани становится еще больше?
3. Эта методика является вашим личным фирменным стилем или же вам известны и другие журналисты, практикующие подобные подходы?
4. Санкционирована ли эта деятельность руководством радиостанции и вообще поставлено ли это руководство о ней в известность?
Зарарнее спасибо за ответы.
Reply
И вот это вам тоже важно уяснить с той же отчетливостью: эти люди сначала выступают с оскорблениями и бранью в эфире, а уже потом я осуществляю в отношении их "направленную селекцию". Именно в этом порядке. Не наоборот.
Теперь что касается вопросов. Их стало в ваших посланиях слишком много. И к тому же я, в сущности, на большинство из них уже неоднократно ответил в ходе нашей неоправданно затянувшейся беседы.
Все это становится похоже на интервью. А интервью как-то странно давать в письменном виде. Я же не президент Путин, у меня нет пресс-службы, которой я могу поручить писать ответы. А самому мне тратить на вас столько времени не хочется.
Поэтому давайте поступим стандартным для всякого интервью образом:
1. Вы объясните мне, как интервьюеры обычно объясняют в таких случаях, для кого или для чего это интервью берете,
2. Вы пришлете мне полный перечень ваших вопросов,
3. Если меня заинтересует ваше объяснение, а вопросы покажутся мне интересными для ответа, мы условимся с вами о времени, когда вы мне позвоните или приедете в указанное мною место,
4. Вы запишете мои ответы и - как всегда делается в ходе интервью - представите мне эту запись на согласование,
5. Вы опубликуете согласованную версию (в том месте, о котором сообщили мне, согласно п.1), полностью, без изъятий и изменений.
Интервью так интервью, верно ведь? Давайте так и поступим, если вам и правда интересно получить ответы.
Да, еще одно небольшое условие: интервью обычно не дают анонимам или лицам, скрывающим свою личность за "псевдонимом", как вы изволили это назвать. Интервьюируемый всегда знает своего интервьюера, так ведь? Так что вам придется сообщить мне все те сведения, которые в таких случаях обычно сообщаются при запросе об интервью.
Бояться ведь вам нечего, правда же?
Reply
Reply
Это ведь мой собеседник интересуется у меня ответами, а не я у него. Правда? Вот пусть он и работает. Причем, работает по правилам, благо, они в этой области давно и надежно устоялись.
Впрочем, собеседник отлично это и сам понимает.
Reply
Reply
Reply
Reply
Интересно, тереть постинги будете?
Или, напротив, продолжите на бис?
Reply
Разумеется, вы совершенно не обязаны отвечать на эти вопросы. Однако ваш отказ может быть (и обязательно будет) истолкован как исчерпание аргументов и полемический провал. В блогосфере это обычно обозначается сленговым термином "слив" и совсем не делает чести слившему.
Что же касается ваших условий, то посильную их часть я готов выполнить, с пониманием относясь к вашей плотной занятости и тому неизменно высокому уровню ответственности, с которым вы всегда подходите к внеэфирному общению с аудиторией.
К сожалению, я не смогу в ближайшее время встретиться с вами лично, поскольку временно пребываю в городе Вашингтон, округ Колумбия, США, и в ближайшие дни побывать в Москве не планирую. А вот информацию о себе я готов вам (и неограниченному кругу лиц) предоставить. Моя фамилия - Федотов, зовут меня Игорь Михайлович. Год рождения - одна тысяча девятьсот семьдесят первый. Женат, воспитываю дочь. Образование высшее. Сотрудник международной неправительственной организации.
Если этих данных недостаточно, готов предоставить дополнительную информацию по запросу.
В качестве контрпредложения прошу ответить на четыре выше сформулированных вопроса прямо здесь. Это избавит нас от необходимости согласовывать ответы, а также исключит любую возможность изъятий и изменений. Больше вопросов задавать я вам не стану, поскольку это вас очевидно утомляет. Но оставляю за собой право прокомментировать ваши ответы.
Итак, ваш ход, уважаемый Сергей Борисович.
Reply
Не понимаю, какого такого моего «хода» вы ждете. Я никуда не иду. После того, как вы принялись меня тут интервьюировать (не имеет значения, отдаете вы себе в данном случае отчет в том, что делаете, или нет), вам были сформулированы естественные требования, которые всегда применяются в том случае, когда вопросы поступают от интервьюера, не имеющего ни имени, ни репутации, представляющего неизвестно чьи интересы и не способного дать гарантий добросовестной публикации.
Повторяю еще раз то, что вы, очевидно, опять не смогли понять с первого раза: это вы домогаетесь от меня ответов на интересующие вас вопросы, а вовсе не я от вас. Соответственно, предпринимать какие бы то ни было усилия предстоит вам, а не мне: никакого интервью в письменном виде я вам давать не стану.
Итак. Ваше запоздалое избавление от дурацкого псевдонима можем, если хотите, засчитать за исполнение первого из пяти перечисленных мною условий. А вот ваш перечень вопросов меня, признаться, разочаровал. Вы что, действительно не надумали ничего, кроме вот этих четырех? И стоило из-за них весь этот пафос вздувать до неба? Ну, хорошо, будет вам, как неопытному интервьюеру, поблажка: можете не ограничиваться этим перечнем, и вопросы формулировать произвольно. Я вам дам для разговора, скажем, полчаса, так что можете чувствовать себя свободнее, не надо впадать уж в такой жестокий зажим.
Теперь о процедуре. Я ведь вам написал - «мы условимся с вами о времени, когда вы мне позвоните или приедете…” Вам опять не удалось понять прочитанное с первого захода? Ну, в таком случае, прочли бы текст раза два-три. Я же вас никуда не торопил, времени у вас было предостаточно. Повторяю еще раз: если вам так уж нужны мои ответы, можете никуда не ездить, а получить их и по телефону. Это стало вполне нормальной практикой в последнее время.
Телефон референтов “Эха Москвы” уже лежит у вас в личных сообщениях. Я прихожу на радиостанцию по пятницам к 8 вечера, потом с 9 у меня, как вам известно, прямой эфир. Позвоните по указанному номеру, представитесь, вас соединят. С 20 до 21 по московскому времени - это, насколько я понимаю, с 12 до 13 в Вашингтоне. Как раз обеденное время. Впрочем, я еще провожу на радиостанции час после эфира, так что можете звонить позже. Если хотите принципиально другое время - дайте знать, я вам пришлю редакционный телефон “Вокруг Света”, там меня можно застать по будням с утра до вечера.
Текст записи пришлете по почте - адрес тоже уже у вас в личном ящике. Когда я подтвержу верность текста - можете вывешивать здесь или где хотите.
Вот, собственно, вам и вся наука. Дерзайте, отважный Федотов.
Reply
Reply
Я мог бы поддаться на эту провокацию и обратиться к вам по аналогии - "трусливый Пархоменко", но делать этого не стану. Ваш стиль общения мне совсем не близок.
Ваши постоянные попытки меня воспитывать очень умиляют, однако должен в очередной раз заметить, что требование предоставить паспортные данные перед началом разговора не предусмотрено никаким этикетом. Всем достаточно ника, и только вам необходимо перечитать автобиографию собеседника, прежде чем начать с ним разговор. Тем не менее, ваше хамское и совершенно ментовское требование "предъявить документики" было мною удовлетворено. В ответ же вы снова мне нахамили, хотя по любому этикету можно было бы ожидать вежливой благодарности.
Но это лирика. По сути: я повторно информирую вас о том, что я не журналист, брать интервью не умею и не хочу, а вашу извращенную склонность к ролевым играм не разделяю. Если вам захочется поиграть со мной в медсестру и пациента, я тоже откажусь. Я, повторяю, всего лишь рядовой слушатель вашей программы, а вовсе не профессиональный интервьюер.
При этом ваши буйные фантазии на тему интервью, референтов, звонков и публикаций уже отняли у вас гораздо больше времени и внимания, чем могли бы занять краткие ясные ответы на заданные вам вопросы. Издевательский и заведомо провокационный характер вашего предложения превращает его по сути в хамский отказ.
Впрочем, ваш отказ отвечать это тоже своего рода ответ, и вполне информативный. Поэтому я, пожалуй, не стану дожидаться вашего разрешения и перейду сразу к резолютивной части.
1. Плохо понимая предмет, о котором пытаетесь рассуждать, вы боитесь острых вопросов и используете любые предлоги, чтобы уйти от ответов. Вот неполный список примитивных приемов, которые вы для этого применяете: требование "представиться по форме"; потрясание регалиями ("да я лауреат всевозможных премий"); попытки унизить собеседника в формате "а ты кто такой?", направления к психиатру и т. п.; отвлечение внимания на грамматические ошибки, описки и оговорки в репликах оппонетов; другие приемы ad hominem.
2. Совершив ошибку, вы не находите ни душевных, ни интеллектуальных сил ее признать, а вместо этого теряете лицо в попытках настоять на этой ошибке, увязая и запутываясь все больше в передергиваниях и увиливаниях.
3. Интеллектуальные и логические аргументы вы подменяете эмоциональными и моральными везде, где это возможно. Как только у вас появляется призрачная возможность отрицательно маркировать собеседника в нравственном смысле (вы часто используете термины "подлец" и "подлость", например), вы тут же ее используете и на этом основании сразу же засчитываете сами себе мифическую моральную победу. "Он подлец, и поэтому не может быть прав. Стало быть, прав я", - вот краткое изложение вашей наивной полемической позиции.
4. При этом ваша собственная эмоциональная зависимость от оппонентов чрезмерно велика. Признанный вами факт совершения послеэфирных звонков радиослушателям указывает на отсутствие (или атрофию) профессиональных абстрагирующих навыков, а озвучивание вами в разговорах с этими радиослушателями угроз - на скрытый страх разоблачения вашей интеллектуальной, моральной или другой несостоятельности.
5. Вы безуспешно пытаетесь применять в интернет-общении приемы, используемые вами в рамках эфирного вещания. Постоянное желание отключить, убрать оппонента, избавиться от него просвечивает в каждом вашем комментарии. В тех случаях, когда вы соглашаетесь ответить собеседнику, вы специально оговариваетесь, что "снисходите до него". Формат разговора на равных недоступен вам в принципе. Иерархическая схема "я - автор-ведущий, пророк-вещатель, а вы все - слушатели-смерды и прах земной" прошита в вас намертво и корректировка ее невозможна.
6. Ваши пассивная образованность и общая эрудиция находятся на достаточно высоком уровне, но при этом практические интеллектуальные навыки оставляют желать лучшего.
7. У вас нет ни малейшего представления о культуре дискуссии и коммуникативной культуре вообще и культуре общения в интернете в частности.
8. Все эти признаки усугублены также истероидным характером личности и прогрессирующими декомпенсированными профессиональными деформациями.
Выводов делать не стану, тут каждый и сам сумеет сформулировать bottomline.
Reply
Leave a comment