Ведущий Эха Москвы Пархоменко в эфире хвастается тем, как запугивает неугодных собеседников.
"...О, отлично! Большое спасибо. Вот уже кто-то дистанционным образом включил мне эту схему. 363 36 59 - я, как обычно, убираю с линий тех, кто давно на них висит. Убираю тех, кто отмечен красным светом - это люди, которые звонили и говорили нам сюда в эфир какие-то мерзости. Некоторым из этих людей, вы знаете, в последнее время я стал
( Read more... )
Правда, логика ваша несколько отличается от научной. Например, тут же, рядом с изложением научных мотивов, вы на голубом глазу заявляете, что движет вами простое человеческое любопытство, причем движет весьма своеобразным способом. Обратите внимание: вам одновременно и "хочется знать, что чувствуют подлецы в момент совершения подлости", и "в конце концов безразлично, что они в этот момент чувствуют".
Заметьте, я ничего не выдумываю. Это полные и контекстно обоснованные цитаты из вашего собственного комментария выше.
Вам не кажется, что у вас уже имеется и к тому же развивается некоторая шизофренизация сознания? Что вы способны сами себе противоречить в пределах одного логического сегмента текста? Что вы заговариваетесь, даете речевому потоку вести вас?
Подумайте над этим, господин обладатель премий и достижений. В конце концов, ваши заслуги вряд ли помогут вам восстановить душевное здоровье в том случае, если оно пошатнулось.
А в том, что оно пошатнулось, у меня лично никаких сомнений нет. Психически здоровый ведущий авторской программы заведомо не станет звонить радиослушателям после передачи, это вам любой профессиональный психолог скажет. Впрочем, вы его ни о чем не спросите, вам неинтересно слушать про проекции и мании, вы и сами большой ученый.
Не болейте, крепкого вам здоровья, Сергей Борисович.
Reply
Там жен покажите мой текст вашему лечащему врачу, и он легко растолкует вам, что два выделенных вами утверждения не содержат противоречия: в первом речь идет о том, что "чувствуют подлецы в момент совершения подлости" (это мне было бы интересно знать), во втором - что они же чувствуют, в момент, когда слышат по телефону мой голос (это мне как раз совершенно не интересно).
Впрочем, это только в том случае, если ваш доктор посчитает, что логические упражнения не повредят вашему состоянию и не вызовут обострения. Так что тут ему видней, я ни на чем не настаиваю. Все-таки врачебный принцип "не навреди" тут важнее.
Reply
Вот как раз об этом мне и хотелось бы с вами поговорить. Почему же вам интересно знать, что чувствуют подлецы в момент совершения подлости, но при этом совершенно неинтересно знать, что они же чувствуют, в момент, когда слышат по телефону ваш голос. Куда испаряется ваше научное любопытство в то мгновение, когда ваш голос уже слышен трепещущему подлецу, но еще не достиг глубины его подлого сознания? И главное, если вам совершенно неинтересно знать, что они же чувствуют в этот момент, то зачем же тогда вы все-таки звоните?
Reply
Так вот: я задаю своим новым знакомцам по эфиру совершенно конкретные вопросы. Я их перечислил выше, в первом своем комментарии на исходный пост. Меня интересуют ответы именно на эти вопросы. Вопрос о том, испугались ли моего звонка люди, которые только что отважно и бескомпромиссно говорили мерзости в эфире (полагая, что им за это ничего не будет, и их никто не опознает), - это предмет совершенно другого эксперимента. Я его не провожу в настоящее время. Возможно, этот вопрос заинтересует меня позже.
Reply
По поводу второго абзаца позволю себе вас спросить, если вы совершенно не интересуетесь содержимым штанов ваших собеседников, то как же вам становится известно, что они в эти штаны накладывают? И как быть с тем самым вашим "нескрываемым удовольстивем", которое прилагается к этим самым послеэфирным звонкам? Вы относитесь к приятной возможности совершать эти звонки как к бонусному вознаграждению сверх положенного гонрорара или как к хобби, милой шалости?
И еще небольшая просьба: не будете ли вы так любезны разъяснить еще одно противоречие вашего авторства: "...мне, как и всем прочим ведущим [...] предлагается вести прямой эфир с "незащищенными звонками" - то есть без предварительного прослушивания абонентов. И это ставит меня как ведущего в особо сложные и рискованные условия". В чем же тогда состоят особо сложные и рискованные условия, если вам, по вашему же утверждению, предлагается ровно то же, что и прочим ведущим? Пожалуйста, отвечайте прямо, не отсылайте меня к психиатрам, этот полемический прием вообще в интернете работает слабо, а со мной так и совсем не работает, увы.
Reply
В особо сложные и рискованные условия я попадаю вместе со всеми остальными ведущими программ "Эха Москвы", на которых распространяются эти правила. Эти условия являются одинаково сложными и рискованными для всех ведущих радиостанции.
И все эти ведущие, в равной мере, оказываются в особо сложных и рискованных условиях, по сравнению с ведущими других, перечисленных мною выше, радиостанций (Маяк, Радио России, Серебряный дождь и т.п.). Ведущие тех, других радиостанций, ведут эфиры, в условиях не особо сложных и не особо рискованных.
Ву компрене скё жё вё дир?
Reply
А как же прочие вопросы, не желаете на них ответить?
Для вашего удобства, продублирую их: если вы совершенно не интересуетесь содержимым штанов ваших собеседников, то как же вам становится известно, что они в эти штаны накладывают? И как быть с тем самым вашим "нескрываемым удовольстивем", которое прилагается к этим самым послеэфирным звонкам? Вы относитесь к приятной возможности совершать эти звонки как к бонусному вознаграждению сверх положенного гонрорара или как к хобби, милой шалости?
Reply
Чтобы прижать вас к этому донышку еще теснее, повторю: да, стало быть именно так, как вы изволили заметить, ведущие "Эха Москвы" ведут программы в особо сложных и рискованных условиях, поскольку делают это без предварительной прослушки абонентов. В отличие от ведущих огромного большинства других радиостанций, защищенных предварительной прослушкой от желающих грязно выругаться в эфире или выкрикнуть там что-нибудь человеконенавистническое. В числе этих "защищенных" радиостанций, помимо перечисленных ранее - "Маяка", "Радио России", "Серебряного дождя", назову еще "Сити-ФМ", "Радио Свободу", "Детское радио". Другие станции я слышу редко, и не могу с уверенностью сказать, отслушивают ли они заранее абонентов или нет.
Теперь по другим вопросам, которые вы тут любезно воспроизводите:
1) Да, содержимым штанов я совершенно не интересуюсь, но отчетливо слышу, что те абоненты, с которыми мне доводится вести беседы об особенностях совершенных ими подлостей, бывают обычно крайне напуганы тем, что их "инкогнито" оказалось раскрыто, и теперь, возможно, им придется нести ответственность за содеянное.
2) Я испытываю удовольствие от сознания того факта, что радиостанция, к работе которой отношусь с большим уважением и даже любовью (все-таки меня связывают с нею долгие годы успешного сотрудничества), будет навсегда избавлена от появления в ее эжфире еще одного подлеца, пытавшегося грубо злоупотребить анонимным статусом. Дело в том, что после того, как инкогнито бывает раскрыто, подлец прекращает беспокоить своими звонками радиостанцию, поскольку теряет уверенность в своей безнаказанности.
3) Я отношусь к таким звонкам как к чрезвычайной мере, позволяющей в особо тяжелых случаях защитить радиостанцию - а следовательно и радиослушателей - от оскорблений и брани в эфире, которые позволяют себе анонимные (как им кажется) подлецы. Попутно я веду наблюдения, суть которых была описана мною выше, и эти наблюдения считаю полезными для своей журналистской работы.
Вы успеваете уследить за моей мыслью?
Reply
Вернемся же к нашим вопросам. Стало быть, те абоненты, с которыми вы вели беседы, бывают обычно крайне напуганы тем, что их "инкогнито" оказалось раскрыто, и теперь, возможно, им придется нести ответственность за содеянное.
1. О какого рода ответственности вы говорите? Уголовной, административной, моральной, угрозы действием? Не будете ли так любезны пояснить, чего именно боятся ваши собеседники?
Далее вы признаете, что испытываете удовольствие от осознания того факта, что радиостанция будет навсегда избавлена от появления в ее эфире еще одного радиослушателя, лично вами признанного негодным к такому появлению. То есть вы проводите направленную селекционную работу и она вам нравится. Кроме того, вы считаете такую работу защитой радиостанции от оскорблений и брани в эфире. Ответ принят.
Остается получить ответы на следующие вопросы:
2. Дает ли такая работа какие-то результаты? Иначе говоря, становится ли и в самом деле меньше оскорблений и брани в эфире? Или на месте отрубленной головы вырастают три новых и брани становится еще больше?
3. Эта методика является вашим личным фирменным стилем или же вам известны и другие журналисты, практикующие подобные подходы?
4. Санкционирована ли эта деятельность руководством радиостанции и вообще поставлено ли это руководство о ней в известность?
Зарарнее спасибо за ответы.
Reply
И вот это вам тоже важно уяснить с той же отчетливостью: эти люди сначала выступают с оскорблениями и бранью в эфире, а уже потом я осуществляю в отношении их "направленную селекцию". Именно в этом порядке. Не наоборот.
Теперь что касается вопросов. Их стало в ваших посланиях слишком много. И к тому же я, в сущности, на большинство из них уже неоднократно ответил в ходе нашей неоправданно затянувшейся беседы.
Все это становится похоже на интервью. А интервью как-то странно давать в письменном виде. Я же не президент Путин, у меня нет пресс-службы, которой я могу поручить писать ответы. А самому мне тратить на вас столько времени не хочется.
Поэтому давайте поступим стандартным для всякого интервью образом:
1. Вы объясните мне, как интервьюеры обычно объясняют в таких случаях, для кого или для чего это интервью берете,
2. Вы пришлете мне полный перечень ваших вопросов,
3. Если меня заинтересует ваше объяснение, а вопросы покажутся мне интересными для ответа, мы условимся с вами о времени, когда вы мне позвоните или приедете в указанное мною место,
4. Вы запишете мои ответы и - как всегда делается в ходе интервью - представите мне эту запись на согласование,
5. Вы опубликуете согласованную версию (в том месте, о котором сообщили мне, согласно п.1), полностью, без изъятий и изменений.
Интервью так интервью, верно ведь? Давайте так и поступим, если вам и правда интересно получить ответы.
Да, еще одно небольшое условие: интервью обычно не дают анонимам или лицам, скрывающим свою личность за "псевдонимом", как вы изволили это назвать. Интервьюируемый всегда знает своего интервьюера, так ведь? Так что вам придется сообщить мне все те сведения, которые в таких случаях обычно сообщаются при запросе об интервью.
Бояться ведь вам нечего, правда же?
Reply
Reply
Это ведь мой собеседник интересуется у меня ответами, а не я у него. Правда? Вот пусть он и работает. Причем, работает по правилам, благо, они в этой области давно и надежно устоялись.
Впрочем, собеседник отлично это и сам понимает.
Reply
Reply
Reply
Reply
Интересно, тереть постинги будете?
Или, напротив, продолжите на бис?
Reply
Leave a comment