Воспоминания старшего сержанта Уэмура Масаити
Воспоминания старшего сержанта 2-й батареи 1-го дивизиона Курильского крепостного полка Уэмура Масаити. Командир артгруппы, оборонявшей районы мысов Сирога и Дзега (совр. м.Норд), он описывает события с 18-го по 19-е августа, период боев за остров. Хотя отряд Уемура и был в стороне от основного боя, его рассказ представляет интерес для исследователей тех событий. Много личных переживаний и мелких подробностей.
Взято из книги "Защитники Севера" за авторством Накамати Дзинро, бывшего офицера штаба 1-го артиллерийского дивизиона 91-й пехотной дивизии.
Рядовой Ирисава не вернулся
Уэмура Масаити
Бывший сержант 2-й батареи
В 00 часов 18 августа в районе Такэда на мысе Кокутан-дзаки послышалась мощная артиллерийская канонада, окружающее пространство стало ясно просматриваться из-за множества сигнальных и осветительных ракет красного, желтого и синего цвета. Из штаба на мысе Кокутан-дзаки по телефонной связи поступил приказ артиллерии Сирога-саки вступить в бой. Личный состав занял места на боевых позициях, однако связь была нарушена и доложить о готовности к бою возможности не было. Связь с вышестоящим командованием и в дальнейшем была полностью нарушена, единственное сообщение оставалось со штабом батареи, располагавшемся в Мураками-саки. В последующем именно по этой линии связи поступил приказ из штаба дивизии:запрещено открывать огонь до тех пор, пока не возникнет прямой угрозы артиллерийским позициям.
Сектор ведения огня с нашей позиции был ограничен мысом Кокутан-дзаки, если бы противник высаживал десант, по нему невозможно было бы вести огонь, поэтому представлялось необходимым выдвинуть орудия вперед, что мы и сделали. Однако ранее уже было объявлено о прекращении боевых действий, ведение огня могло восприниматься как провоцирование противника, поэтому в конце концов мы подчинились приказу и вернули орудия в укрытия. Связь со штабом артдивизиона нарушена, что из себя представляет противник, где он находится, как ситуация складывается в районах, прилегающих к позициям, - все это было абсолютно неизвестно. В таких условиях рядовому Ирисава примерно в 4 часа утра было приказано найти и устранить обрыв кабеля, связывавшего нас со штабом артдивизиона. Он сразу отправился выполнять приказ. В тот момент мы испытывали чувство сильной досады, что не можем получить указаний от вышестоящего командования о действиях в отношении противника.
Время шло, а Ирисава не возвращался. В 7 часов рядовому Кудо и рядовому Коя было приказано отправиться в разведку для выяснения ситуации на мысе Кокутан-дзаки. При этом им строго велели в случае обнаружения противника ничего не предпринимать, немедленно возвращаться на позицию, при этом передвигаться порознь на случай гибели одного, чтобы другой обязательно вернулся. Однако спустя час оба так и не вернулись, не вернулся и посланный ранее Ирисава. Неужели еще двоих потеряли? От переживаний едва удавалось сдержать слезы.
Прошел еще час, и вдруг появился рядовой Кудо, бегом мчавшийся в сторону наших позиций. Едва он заскочил в окоп, как все солдаты окружили его, радостно приветствуя его возвращение. Спустя полчаса вернулся и Коя.
Как они доложили, на территории между Кокутандзаки и Сирогасаки они столкнулись с противником. Поскольку назревал бой, Кудо и Коя разделились и каждый своей дорогой стали возвращаться на позиции. По докладу Кудо, он натолкнулся на прапорщика из минометной батареи при танковых укрытиях, располагавшихся недалеко от места неожиданной встречи с противником. Кудо посоветовал минометчикам отойти в Сирогасаки, однако они остались на своих позициях, а Кудо вернулся к нам. Как докладывал Коя, ему пришлось долго играть в прятки с противником, поэтому он вернулся с задержкой. Но в конце концов оба благополучно вернулись, чему все несказанно были рады.
Примерно в 15 часов я решил в одиночку отправиться на поиски пропавшего Ирисава. При себе я имел палаш 95-го типа и пистолет образца 14-го года. Я отправился в направлении к небольшому озеру, обошел его и обнаружил группу людей в составе 5 человек, одетых в шинели японских солдат. Думая, что это свои, я окликнул их и помахал рукой. Услышав меня, все пятеро разом посмотрели в мою сторону.
Один из них коротко свистнул в свисток, жестом приглашая к себе. Приглядевшись получше, я вдруг обнаружил, что у каждого из них на поясе автомат. Враг! Я сразу пригнулся, достал пистолет, пальцем нащупал курок. Пятеро человек одновременно стали двигаться по направлению к месту моего убежища. На раздумья времени совсем не оставалось. «Их пятеро. При этом они с автоматами. У меня только пистолет, из которого можно стрелять только одиночными выстрелами. Одного еще можно уложить, но дальше так продолжаться не может. Отступать? Но тогда они будут передвигаться вслед за мной. Получается, я приведу их на позицию, чем создам угрозу для остальных. А если здесь устрою перестрелку, они меня уложат, как же тогда мои подчиненные? Тогда уж лучше отступить», - решил я для себя, испытывая при этом глубокое чувство стыда. В душе я оставался с Ирисава. Уже потом, после войны, я вновь и вновь переживал трудности войны, говорил своим подчиненным: «Если на этой войне погибнешь - это бессмысленная смерть. Лучше всем вернуться живыми».
18-го числа в 21 час наши дозорные подали голос: «Стой, кто идет?». Подумалось, что противник тихо подкрался, однако оказалось, что к нам на позицию вышли два солдата из минометной батареи, имея при себе пистолеты и около 20 патронов.
Как они рассказывали, едва поступил приказ к бою, их минометная батарея была уничтожена, как только вблизи появился противник, они вдвоем спрятались в укрытие. Советские солдаты, приблизившись к укрытию, обстреляли его из автоматов, однако внутрь заходить не стали. Если бы зашли, пришлось бы устроить перестрелку. Поэтому сидели тихо, пока не стемнело.В последующем эти два человека вместе с нашей батареей отступили в Мураками-саки, где потом вернулись в свою минометную батарею.
Наблюдая за противником в бинокль, мы отметили, что он занял наши позиции на мысе Кокутан-дзаки. Даже видно было, как несколько советских солдат, находясь на месте нашего наблюдательного пункта, установили миномет и вели из него стрельбу. Кроме того, невооруженным глазом было видно, как на море стоят десантные суда с вражескими солдатами - как раз цель для нашего артиллерийского огня, однако приказа на открытие огня не было, нам только оставалось вытаптывать грунт на позициях. Более того, при проведении разведки из укрытия мы трижды сами становились мишенью для противника. Похоже, они выцеливали нашего наблюдателя.
С рассветом 19-го числа, примерно в 3 часа, мы установили, что несколько советских солдат, двигающихся со стороны горы Сирэй в тылу позиций Сирогасаки, приближаются к дороге, ведущей к штабу батареи Мураками-саки.
Поскольку там был проложен телефонный кабель, по которому осуществлялась связь со штабом батареи, существовала опасность, что его перережут. Об этом доложили командиру батареи, с его разрешения с позиции Мураками-саки мы произвели три выстрела. Снаряды упали в точку, удаленную на сотню метров от позиции, продвижение противника было остановлено.
В тот же день, примерно в 15-30, из штаба батареи в Мураками-саки по телефону был передан приказ: оставить позиции в Сирога-саки вместе с орудиями, имея при себе только стрелковое вооружение, отойти к месту дислокации батареи. Передвижение по дороге означало быть обнаруженным противником, поэтому дождались, когда гора Сирэй скроется в тумане, начали отступление. Сначала пришлось около 50 метров скользить по крутому горному склону, а затем, достигнув береговой кромки, бегом перемещались по берегу в направлении к Мураками-саки.
Этот переход был совершен в полном составе, за исключением Ирисава, с нами было еще два человека из минометной батареи. Когда этот переход благополучно завершился, командир батареи Маэда удивился: «О, не уж-то вернулись?» и был так растроган, что не смог удержаться от слез. Свет этой радостной встречи до сих пор живет в моей душе.