Воспоминания сержанта 1-й роты Мономи Канэмацу
Воспоминания Мономи Канэмацу, сержанта 1-й роты отряда зенитных орудий. Описывается служба на базе Касивабара, постройка аэродрома и дальнейшая служба в районе Беттоби и мыса Мураками острова Шумшу. Рассказывается о жизни солдат, условиях быта и тяжелом климате Северных Курил. Из книги "Защитники Севера" за авторством Накамати Дзинро, бывшего офицера штаба 1-го артиллерийского дивизиона 91-й пехотной дивизии.
Курильские воспоминания
Мономи Канэмацу
Бывший сержант 1-й роты
20 июля 1941 г. была объявлена скрытая мобилизация, последовал строгий приказ при себе обмундирование и снаряжение не иметь. Я попал в отряд, базировавшийся в начальной школе Матоба в Хакодатэ. В августе были назначены командиры роты и командиры взводов. Меня определили в зенитную батарею Саюда.
01 сентября. Ночью нас погрузили на корабль. Это только называлось кораблем, на самом деле, думаю, это была рыболовецкая шхуна водоизмещением около 4,5 тыс. тонн. Куда мы должны были идти - никто не знал, просто нас погрузили. Едва начало светать, разнеслась команда «Подъем!», мы вышли на палубу, а за бортом только морская гладь. 07 сентября мы высадились в порту Касивабара на острове Парамушир. Хоть мы и вышли на твердую сушу, никто не мог более-менее твердо передвигаться на ногах. Наша зенитная батарея была придана штабу укрепрайона. В ту пору, когда мы прибыли, стояла прекрасная погода, вокруг было множество рыбаков и женщин-работниц. Можно было порадоваться, что попали в хорошее место, однако в конце сентября всех местных жителей эвакуировали, порт превратился в унылое место.
08 ноября было официальное объявление войны между Японией и Америкой, начались изнурительные военные учения и маневры. Касивабара стала военным портом, в нем оставалось около 200 военнослужащих - наша зенитная батарея и 30 человек санитарного отряда под командованием лейтенанта Арато. После объявления войны пункт радиосвязи перешел в распоряжение армии, двое его работников стали военнослужащими. В октябре световой день стал короче, в три часа после обеда солнце уже скрывалось за холмами, нас начинали пробирать темнота и холод. Для тех, кто заступал в караул, ночь тянулась бесконечно. Утром, примерно в 9 часов, из-за Симушира появлялось солнце. Чем дальше шли дни, тем сильнее становилась тоска по дому, все чаще среди солдат становились разговоры о родных и близких, кто и чем занят на родине в эту минуту. С наступлением третьей декады октября выпал снег, который уже не таял, сугробы только и росли. Когда в порт приходил большой военный корабль, на его разгрузку уходило до 10 дней. В месяц приходило примерно два таких корабля. В основном груз представлял собой уголь, продовольствие, военное снаряжение. Сначала груз временно складировали при штабе, в дальнейшем доставляли по подразделениям на местах. Приход корабля всегда ожидался с нетерпеньем в надежде получить весточку с родины. За один раз можно было получить и 20, и 30 писем, чтобы все перечитать, требовалось 3-4 дня, так что приятное времяпрепровождение на этот период было обеспечено. После разгрузки корабль ждал, пока мы соберем свои письма и передадим на борт. Зачастую родственники к своему удивлению получали большую кучу писем за раз. С конца февраля до середины апреля узкий пролив Касивабара (между Касивабарой и Катаокой) перемерзал, так что его можно было пересечь пешком по льду.
Касивабара была обращена к востоку, поэтому ветра не очень ее беспокоили, однако снег, сдуваемый с горных вершин, засыпал наше жилище по самое окно. Однажды поползли слухи, что скоро нам на смену прибудут другие подразделения и мы сможем вернуться домой, это придало нам воодушевления. Подразделения действительно прибыли, но не на смену, а на усиление. Однажды у одного молодого призывника, служившего в подразделении обеспечения штаба, случился невроз, ему сделали операцию по удалению мужского достоинства, его эвакуировали на родину.
25 июня мы собрали спортсменов-представителей разных подразделений и на горе позади здания штаба провели соревнования по лыжным гонкам. Однако с августа 1942 г. победный дух постепенно угасал, военные приготовления становились все более суровые. В марте 1943 г., когда кругом еще громоздились снежные сугробы, было принято решение о строительстве аэродрома для авиации сухопутных сил. В качестве места выбрали небольшую равнину в двух километрах к северу от штаба. Для проведения работ от каждого подразделения выделялись солдаты, практически каждый день, несмотря на мороз, выполняли работы. Снег был глубокий и плотный, приходилось его отрывать, привязывать веревку к стволам деревьев, чтобы передвигаться. Грунт был смерзшийся, приходилось бесконечно его долбить. И так каждый день с раннего утра до вечерних сумерек. Наработаешься и возвращаешься в казарму, где ждет баня - чан с горячей водой. Но в него одновременно помещалось 5-6 человек, поэтому на ожидание своей очереди уходило время. Однако в конце концов и баня прекратилась, мы лишились всякой возможности согреться.
В эту пору поступил приказ выдвигаться на остров Атту, мы объединились с отрядом Саюда. На работы по оборудованию аэродрома выходить перестали, каждый день проходил в бездеятельном ожидании. Мы ждали дня отправки на остров Атту, иногда ходили в штаб, чтобы получить грузы и снаряжение, которые надо было брать с собой на остров Атту. В эту пору в казарме не было никого, даже тех, кто писал письмо на родину.
Наконец, когда формирование нового подразделения завершилось, выяснилось, что 5-6 человек в связи с ухудшением состояния здоровья находятся в медсанчасти. Из состава нового подразделения их вывели и передали в другие подразделения. А нас несколько человек переподчинили отряду Сакамото, который входил в состав отряда охраны Бэттобу на острове Шумшу.
Командир отряда Сакамото любил выпить, с утра уже был нетрезвым, только и делал, что скандалил, часто пропускал утренний развод. Через неделю после перевода нас в новое подразделение мы получили приказ о переводе на наблюдательный пункт Имаи-дзаки. Мы словно попали в иной мир. Режим службы круглосуточный, продовольствие выдается продуктами. Пищу готовили сами, собирали яйца серых чаек и морскую капусту на берегу моря. Снег начинал таять, кажется, в начале мая. До сих пор не может не вызвать улыбки воспоминание о том, как однажды сержант Арима, будучи дежурным по кухне, взял рыбацкую сеть и отправился к устью реки Бэттобу. Стоило ему забросить сеть, как в нее попало больше сотни рыбин нерки. Событие это наделало много шуму.
Позже поступил приказ передислоцироваться на базу Мураками-дзаки, я вместе с младшим лейтенантом Оино, сержантом Китаюгути и другими солдатами прибыли в рыболовецкую деревню Мураками-дзаки, где полным ходом шли работы по оборудованию позиций. Вечером 29 мая пришла новость о падении острова Атту. Вскоре после этого вместо командира отряда Сакамото был назначен новый командир отряда Масуи. Он прибыл с инспекцией на высоту 82. В начале июля часть личного состава из Бэттобу и часть личного состава из Мураками-дзаки были направлены на высоту 82. На этой высоте начались работы по оборудованию позиций. Сам командир отряда руководил земляными работами. Приходилось долбить скалистый грунт, иногда взрывали его динамитом, потом, разбившись на пары, перетаскивали огромные камни, это была тяжелая работа. Из-за нее многие физически истощались, приходилось освобождать от работ. Рядовой Кисимото старался добиться того, чтобы его отправили на морское побережье для сбора и распила древесных стволов, вынесенных на берег морской волной. В средине июля мне сказали: «Поскольку у тебя опыт сельскохозяйственных работ, иди работать в поле». Для начала мы подготовили поле, очистив его от кедрового стланика и травы, посыпали его золой в качестве удобрения и высадили редьку и картофель. В последующем урожай редьки собрали, а с картофелем ничего не получилось.
В сентябре по приказу командира сержант Арима и рядовой Мурано отправились в Обихиро на Хоккайдо забрать лошадей, меня назначили старшим по кухне. Так как работы по оборудованию позиций были тяжелые, личный состав постоянно был голоден. Вместе со мной на кухне работали еще 2-3 человека. Мы отправлялись на побережье, собирали морскую капусту, добавляли ее в вареный рис, чем доставляли радость и удовольствие солдат, за что не раз командир нас хвалил. Мы каждый день ходили на побережье собирать капусту.
03 февраля 1944 г. командир распорядился: «Сегодня день наступления весны, всем выдать порцию вареной сои». Во время раздачи праздничного угощения вдруг раздался сигнал воздушной тревоги, со стороны Катаоки на высоте примерно 2000 метров показались бомбардировщики Б-25. Все бойцы роты бросились на позиции, а нам некуда было бежать. Когда раздались звуки первых взрывов, мы отбежали в сторону, откуда наблюдали, как наши истребители вели воздушный бой с самолетами противника. Вдруг один вражеский самолет охватило пламя, и он рухнул в морскую пучину где-то в районе Дайкандай. Все видевшие эту картину боя невольно закричали «Ура!». Все происходило в светлое время суток, все было прекрасно видно.
В марте или апреле 1944 г. однажды далеко за полночь прозвучал сигнал тревоги: на наблюдательный пункт Мураками-дзаки сошла снежная лавина, надо срочно спасать людей. Вооружившись лопатами и связавшись друг с другом длинной веревкой, мы отправились в путь по кромешной темноте (на Курилах выпадает большое количество снега, при этом очень сильный ветер, лошадей не было, приходилось передвигаться своим ходом). Когда прибыли на место, оказалось, что снега так много, что невозможно определить, где находился блиндаж. Пришлось ждать рассвета, только потом приступили к поиску. Нас работало 45 человек, работали весь день.
Этот трагический инцидент унес жизни сержанта Китаюгути и еще 23 человек.
На следующий день мы похоронили товарищей и вернулись в свое расположение. Душевное состояние было траурным. После этого в жестком режиме стали проводиться учения, в зимний период каждый день собирались в офицерском блиндаже и отрабатывали учебно-боевые вопросы на картах, а когда снег сошел, оборудовали систему связи на местности и проводили практические занятия по наблюдению, каждый день проходил в напряженных трудах.
Где-то в июле поступил приказ оказать содействие работам по оборудованию аэродрома Миёсино, вместе с еще 20 солдатами я отправился на работы на неделю.
20 апреля 1945 г. поступил приказ выделить по одному человеку от пехотных подразделений и одному человеку от артиллерийских подразделений для выполнения важной миссии: сопровождения останков погибших для перезахоронения на родине. Я попал в такую группу сопровождения. Когда я доложил о своем прибытии начальнику штаба Касэтани, он сказал: «Немедленно отправляйтесь в Касивабару и поступайте в распоряжение командира дивизии». Командир дивизии сказал: «До окончания миссии Вы временно будете в моем распоряжении. Прах погибших уже собран, с сегодняшнего вечера приступайте к своим обязанностям». Так в моем распоряжении оказались останки 47 погибших.
Предполагалось, что будут доставлены останки со всех фронтов, но пока от пехотных частей еще не поступили. Мне сообщили, что примерно через две недели придет судно, на которое необходимо будет грузить свой груз. Каждый день я ходил к берегу моря, собирал щепки от разбитых деревянных ящиков, выбрасываемых морскими волнами, растапливал ими печь и готовил себе пищу. Где-то на третий или четвертый день такой жизни состоялся авианалет. Очевидно, целью налета был штаб, но одна из бомб попала в находившийся неподалеку магазин «Сируко», погибло множество мужчин и женщин, работавших в нем, это было печальное событие. В дальнейшем авианалеты стали происходить практически ежедневно, жертв было очень много.
Примерно через 10 дней пришло судно, три дня шли разгрузочно-погрузочные работы. На палубе был сооружен импровизированный алтарь, куда были сложены останки погибших. Судно вышло из порта за полночь. На этом же судне находились около 5600 солдат пехотных частей из состава подвижных отрядов Хоккайдо. На следующее утро я услышал шум, когда спросил, в чем дело, узнал, что судно получило новый приказ осуществить срочно другую перевозку, надо его немедленно освободить, хотя вооружение и прочий груз можно оставить. На судне осталось только несколько человек охраны, все остальные сошли на берег. Около часа дня прозвучал сигнал воздушной тревоги. Не прошло и пяти секунд, как судно, которое мы только покинули, объял гигантский столб пламени. В пять часов вечера судно затонуло. Кажется, оно называлось «Курэтакэ-мару», водоизмещением около 3 тысяч тонн, только вышло из капитального ремонта. Среди тех, кто не успел сойти на берег, было много пострадавших, которых спасали из воды, было и много погибших.
Мою миссию можно было считать на этом оконченной. Я прибыл к командиру дивизии на доклад, но он мне сказал: «Мы сообщили об этом во все части и подразделения, но пока ожидайте». Рота, дислоцировавшаяся на высоте 82, получила приказ вернуться на Хоккайдо. Когда я встретился с командиров роты Ито, приехавшим в Касивабару, сообщил ему решение командира дивизии по поводу моих дальнейших действий. Ито сказал, что теперь я буду дальше перемещаться вместе с ротой. Однако так случилось, что мне пришлось остаться и с напутственным прощанием проводить роту, погрузившуюся на корабль. Я не мог представить, что это расставание навечно.
Пока я еще находился в Касивабаре, я узнал, что рота в полном составе погибла. В свое время я докладывал командиру дивизии о завершении своей миссии и спрашивал дальнейших указаний. Тогда он ответил: «Наверно, снова поедете в Касивабару. Пока возвращайтесь в роту, ждите приказа».
Спустя неделю пришло судно, сначала его разгрузили, потом на него погрузили войска. Я подумал, что из-за гибели роты мне придется снова сюда приехать. Я долго не мог уснуть, потом вышел на палубу корабля, покрытую абсолютным ночным мраком, лег на палубные доски. Едва я прилег, как показался патрульный офицер с фонарем в руках. Я вскочил и поприветствовал его поклоном, и тут увидел, что это командир отряда Ямада. Это была неожиданная и приятная встреча, мы обнялись. Я подумал, раз уж командир отряда рядом, что бы ни случилось, умирать нестрашно, от этих мыслей стало спокойно на душе. По ходу движения судна несколько раз объявлялась минная тревога, но на счастье все время обходилось без происшествий. Так мы благополучно добрались до Отару. Я зашел в зал ожидания и увидел, что меня встречают старшина Ока и старшина Самото. Я был очень рад встрече и вместе с ними отправился в казарму.
Курильские воспоминания
Мономи Канэмацу
Бывший сержант 1-й роты
20 июля 1941 г. была объявлена скрытая мобилизация, последовал строгий приказ при себе обмундирование и снаряжение не иметь. Я попал в отряд, базировавшийся в начальной школе Матоба в Хакодатэ. В августе были назначены командиры роты и командиры взводов. Меня определили в зенитную батарею Саюда.
01 сентября. Ночью нас погрузили на корабль. Это только называлось кораблем, на самом деле, думаю, это была рыболовецкая шхуна водоизмещением около 4,5 тыс. тонн. Куда мы должны были идти - никто не знал, просто нас погрузили. Едва начало светать, разнеслась команда «Подъем!», мы вышли на палубу, а за бортом только морская гладь. 07 сентября мы высадились в порту Касивабара на острове Парамушир. Хоть мы и вышли на твердую сушу, никто не мог более-менее твердо передвигаться на ногах. Наша зенитная батарея была придана штабу укрепрайона. В ту пору, когда мы прибыли, стояла прекрасная погода, вокруг было множество рыбаков и женщин-работниц. Можно было порадоваться, что попали в хорошее место, однако в конце сентября всех местных жителей эвакуировали, порт превратился в унылое место.
08 ноября было официальное объявление войны между Японией и Америкой, начались изнурительные военные учения и маневры. Касивабара стала военным портом, в нем оставалось около 200 военнослужащих - наша зенитная батарея и 30 человек санитарного отряда под командованием лейтенанта Арато. После объявления войны пункт радиосвязи перешел в распоряжение армии, двое его работников стали военнослужащими. В октябре световой день стал короче, в три часа после обеда солнце уже скрывалось за холмами, нас начинали пробирать темнота и холод. Для тех, кто заступал в караул, ночь тянулась бесконечно. Утром, примерно в 9 часов, из-за Симушира появлялось солнце. Чем дальше шли дни, тем сильнее становилась тоска по дому, все чаще среди солдат становились разговоры о родных и близких, кто и чем занят на родине в эту минуту. С наступлением третьей декады октября выпал снег, который уже не таял, сугробы только и росли. Когда в порт приходил большой военный корабль, на его разгрузку уходило до 10 дней. В месяц приходило примерно два таких корабля. В основном груз представлял собой уголь, продовольствие, военное снаряжение. Сначала груз временно складировали при штабе, в дальнейшем доставляли по подразделениям на местах. Приход корабля всегда ожидался с нетерпеньем в надежде получить весточку с родины. За один раз можно было получить и 20, и 30 писем, чтобы все перечитать, требовалось 3-4 дня, так что приятное времяпрепровождение на этот период было обеспечено. После разгрузки корабль ждал, пока мы соберем свои письма и передадим на борт. Зачастую родственники к своему удивлению получали большую кучу писем за раз. С конца февраля до середины апреля узкий пролив Касивабара (между Касивабарой и Катаокой) перемерзал, так что его можно было пересечь пешком по льду.
Касивабара была обращена к востоку, поэтому ветра не очень ее беспокоили, однако снег, сдуваемый с горных вершин, засыпал наше жилище по самое окно. Однажды поползли слухи, что скоро нам на смену прибудут другие подразделения и мы сможем вернуться домой, это придало нам воодушевления. Подразделения действительно прибыли, но не на смену, а на усиление. Однажды у одного молодого призывника, служившего в подразделении обеспечения штаба, случился невроз, ему сделали операцию по удалению мужского достоинства, его эвакуировали на родину.
25 июня мы собрали спортсменов-представителей разных подразделений и на горе позади здания штаба провели соревнования по лыжным гонкам. Однако с августа 1942 г. победный дух постепенно угасал, военные приготовления становились все более суровые. В марте 1943 г., когда кругом еще громоздились снежные сугробы, было принято решение о строительстве аэродрома для авиации сухопутных сил. В качестве места выбрали небольшую равнину в двух километрах к северу от штаба. Для проведения работ от каждого подразделения выделялись солдаты, практически каждый день, несмотря на мороз, выполняли работы. Снег был глубокий и плотный, приходилось его отрывать, привязывать веревку к стволам деревьев, чтобы передвигаться. Грунт был смерзшийся, приходилось бесконечно его долбить. И так каждый день с раннего утра до вечерних сумерек. Наработаешься и возвращаешься в казарму, где ждет баня - чан с горячей водой. Но в него одновременно помещалось 5-6 человек, поэтому на ожидание своей очереди уходило время. Однако в конце концов и баня прекратилась, мы лишились всякой возможности согреться.
В эту пору поступил приказ выдвигаться на остров Атту, мы объединились с отрядом Саюда. На работы по оборудованию аэродрома выходить перестали, каждый день проходил в бездеятельном ожидании. Мы ждали дня отправки на остров Атту, иногда ходили в штаб, чтобы получить грузы и снаряжение, которые надо было брать с собой на остров Атту. В эту пору в казарме не было никого, даже тех, кто писал письмо на родину.
Наконец, когда формирование нового подразделения завершилось, выяснилось, что 5-6 человек в связи с ухудшением состояния здоровья находятся в медсанчасти. Из состава нового подразделения их вывели и передали в другие подразделения. А нас несколько человек переподчинили отряду Сакамото, который входил в состав отряда охраны Бэттобу на острове Шумшу.
Командир отряда Сакамото любил выпить, с утра уже был нетрезвым, только и делал, что скандалил, часто пропускал утренний развод. Через неделю после перевода нас в новое подразделение мы получили приказ о переводе на наблюдательный пункт Имаи-дзаки. Мы словно попали в иной мир. Режим службы круглосуточный, продовольствие выдается продуктами. Пищу готовили сами, собирали яйца серых чаек и морскую капусту на берегу моря. Снег начинал таять, кажется, в начале мая. До сих пор не может не вызвать улыбки воспоминание о том, как однажды сержант Арима, будучи дежурным по кухне, взял рыбацкую сеть и отправился к устью реки Бэттобу. Стоило ему забросить сеть, как в нее попало больше сотни рыбин нерки. Событие это наделало много шуму.
Позже поступил приказ передислоцироваться на базу Мураками-дзаки, я вместе с младшим лейтенантом Оино, сержантом Китаюгути и другими солдатами прибыли в рыболовецкую деревню Мураками-дзаки, где полным ходом шли работы по оборудованию позиций. Вечером 29 мая пришла новость о падении острова Атту. Вскоре после этого вместо командира отряда Сакамото был назначен новый командир отряда Масуи. Он прибыл с инспекцией на высоту 82. В начале июля часть личного состава из Бэттобу и часть личного состава из Мураками-дзаки были направлены на высоту 82. На этой высоте начались работы по оборудованию позиций. Сам командир отряда руководил земляными работами. Приходилось долбить скалистый грунт, иногда взрывали его динамитом, потом, разбившись на пары, перетаскивали огромные камни, это была тяжелая работа. Из-за нее многие физически истощались, приходилось освобождать от работ. Рядовой Кисимото старался добиться того, чтобы его отправили на морское побережье для сбора и распила древесных стволов, вынесенных на берег морской волной. В средине июля мне сказали: «Поскольку у тебя опыт сельскохозяйственных работ, иди работать в поле». Для начала мы подготовили поле, очистив его от кедрового стланика и травы, посыпали его золой в качестве удобрения и высадили редьку и картофель. В последующем урожай редьки собрали, а с картофелем ничего не получилось.
В сентябре по приказу командира сержант Арима и рядовой Мурано отправились в Обихиро на Хоккайдо забрать лошадей, меня назначили старшим по кухне. Так как работы по оборудованию позиций были тяжелые, личный состав постоянно был голоден. Вместе со мной на кухне работали еще 2-3 человека. Мы отправлялись на побережье, собирали морскую капусту, добавляли ее в вареный рис, чем доставляли радость и удовольствие солдат, за что не раз командир нас хвалил. Мы каждый день ходили на побережье собирать капусту.
03 февраля 1944 г. командир распорядился: «Сегодня день наступления весны, всем выдать порцию вареной сои». Во время раздачи праздничного угощения вдруг раздался сигнал воздушной тревоги, со стороны Катаоки на высоте примерно 2000 метров показались бомбардировщики Б-25. Все бойцы роты бросились на позиции, а нам некуда было бежать. Когда раздались звуки первых взрывов, мы отбежали в сторону, откуда наблюдали, как наши истребители вели воздушный бой с самолетами противника. Вдруг один вражеский самолет охватило пламя, и он рухнул в морскую пучину где-то в районе Дайкандай. Все видевшие эту картину боя невольно закричали «Ура!». Все происходило в светлое время суток, все было прекрасно видно.
В марте или апреле 1944 г. однажды далеко за полночь прозвучал сигнал тревоги: на наблюдательный пункт Мураками-дзаки сошла снежная лавина, надо срочно спасать людей. Вооружившись лопатами и связавшись друг с другом длинной веревкой, мы отправились в путь по кромешной темноте (на Курилах выпадает большое количество снега, при этом очень сильный ветер, лошадей не было, приходилось передвигаться своим ходом). Когда прибыли на место, оказалось, что снега так много, что невозможно определить, где находился блиндаж. Пришлось ждать рассвета, только потом приступили к поиску. Нас работало 45 человек, работали весь день.
Этот трагический инцидент унес жизни сержанта Китаюгути и еще 23 человек.
На следующий день мы похоронили товарищей и вернулись в свое расположение. Душевное состояние было траурным. После этого в жестком режиме стали проводиться учения, в зимний период каждый день собирались в офицерском блиндаже и отрабатывали учебно-боевые вопросы на картах, а когда снег сошел, оборудовали систему связи на местности и проводили практические занятия по наблюдению, каждый день проходил в напряженных трудах.
Где-то в июле поступил приказ оказать содействие работам по оборудованию аэродрома Миёсино, вместе с еще 20 солдатами я отправился на работы на неделю.
20 апреля 1945 г. поступил приказ выделить по одному человеку от пехотных подразделений и одному человеку от артиллерийских подразделений для выполнения важной миссии: сопровождения останков погибших для перезахоронения на родине. Я попал в такую группу сопровождения. Когда я доложил о своем прибытии начальнику штаба Касэтани, он сказал: «Немедленно отправляйтесь в Касивабару и поступайте в распоряжение командира дивизии». Командир дивизии сказал: «До окончания миссии Вы временно будете в моем распоряжении. Прах погибших уже собран, с сегодняшнего вечера приступайте к своим обязанностям». Так в моем распоряжении оказались останки 47 погибших.
Предполагалось, что будут доставлены останки со всех фронтов, но пока от пехотных частей еще не поступили. Мне сообщили, что примерно через две недели придет судно, на которое необходимо будет грузить свой груз. Каждый день я ходил к берегу моря, собирал щепки от разбитых деревянных ящиков, выбрасываемых морскими волнами, растапливал ими печь и готовил себе пищу. Где-то на третий или четвертый день такой жизни состоялся авианалет. Очевидно, целью налета был штаб, но одна из бомб попала в находившийся неподалеку магазин «Сируко», погибло множество мужчин и женщин, работавших в нем, это было печальное событие. В дальнейшем авианалеты стали происходить практически ежедневно, жертв было очень много.
Примерно через 10 дней пришло судно, три дня шли разгрузочно-погрузочные работы. На палубе был сооружен импровизированный алтарь, куда были сложены останки погибших. Судно вышло из порта за полночь. На этом же судне находились около 5600 солдат пехотных частей из состава подвижных отрядов Хоккайдо. На следующее утро я услышал шум, когда спросил, в чем дело, узнал, что судно получило новый приказ осуществить срочно другую перевозку, надо его немедленно освободить, хотя вооружение и прочий груз можно оставить. На судне осталось только несколько человек охраны, все остальные сошли на берег. Около часа дня прозвучал сигнал воздушной тревоги. Не прошло и пяти секунд, как судно, которое мы только покинули, объял гигантский столб пламени. В пять часов вечера судно затонуло. Кажется, оно называлось «Курэтакэ-мару», водоизмещением около 3 тысяч тонн, только вышло из капитального ремонта. Среди тех, кто не успел сойти на берег, было много пострадавших, которых спасали из воды, было и много погибших.
Мою миссию можно было считать на этом оконченной. Я прибыл к командиру дивизии на доклад, но он мне сказал: «Мы сообщили об этом во все части и подразделения, но пока ожидайте». Рота, дислоцировавшаяся на высоте 82, получила приказ вернуться на Хоккайдо. Когда я встретился с командиров роты Ито, приехавшим в Касивабару, сообщил ему решение командира дивизии по поводу моих дальнейших действий. Ито сказал, что теперь я буду дальше перемещаться вместе с ротой. Однако так случилось, что мне пришлось остаться и с напутственным прощанием проводить роту, погрузившуюся на корабль. Я не мог представить, что это расставание навечно.
Пока я еще находился в Касивабаре, я узнал, что рота в полном составе погибла. В свое время я докладывал командиру дивизии о завершении своей миссии и спрашивал дальнейших указаний. Тогда он ответил: «Наверно, снова поедете в Касивабару. Пока возвращайтесь в роту, ждите приказа».
Спустя неделю пришло судно, сначала его разгрузили, потом на него погрузили войска. Я подумал, что из-за гибели роты мне придется снова сюда приехать. Я долго не мог уснуть, потом вышел на палубу корабля, покрытую абсолютным ночным мраком, лег на палубные доски. Едва я прилег, как показался патрульный офицер с фонарем в руках. Я вскочил и поприветствовал его поклоном, и тут увидел, что это командир отряда Ямада. Это была неожиданная и приятная встреча, мы обнялись. Я подумал, раз уж командир отряда рядом, что бы ни случилось, умирать нестрашно, от этих мыслей стало спокойно на душе. По ходу движения судна несколько раз объявлялась минная тревога, но на счастье все время обходилось без происшествий. Так мы благополучно добрались до Отару. Я зашел в зал ожидания и увидел, что меня встречают старшина Ока и старшина Самото. Я был очень рад встрече и вместе с ними отправился в казарму.