Один из тех, кто 20 лет назад...
23 октября 2002 года террористы захватили ДК на Дубровке, где шел второй акт мюзикла «Норд-Ост». Заложниками оказались 916 человек. Театр освободили спустя три дня. От рук террористов и в результате спецоперации по освобождению заложников погибли 130, а по другим данным 176 человек.
Одним из погибших в результате газовой атаки стал музыкант оркестра, молодой виолончелист Евгений Кочат.
Я знала этого человека. Он закончил Черновицкое музыкальное училище и делал успешную карьеру в Москве. В один из его приездов в Черновцы мы встречались в общей компании, где все были музыкантами. Был там и Женя со своей первой женой Светланой, тоже выпускницей Гнесинского института.
Спустя годы пришла горькая весть о трагедии Норд-Оста.
Справка с сайта Nord-Ost.ORG и воспоминания коллег.
Евгений КОЧАТ
Родился 2 июля 1967 года в г. Кривой Рог. Мама - учительница музыки. Закончил музыкальное училище в г. Черновцы. Служил в Советской Армии, в Нагорном Карабахе (1987-1989). Затем поступил в Институт имени Гнесиных в класс Владимира Тонхи. В классе квартета занимался у Валентина Берлинского.
После окончания института работал концертмейстером группы виолончелей в камерном оркестре «Времена Года», помощником концертмейстера в оркестре «Российская Камерата», в оркестре Баховского центра.
Александра Чаплыгина, жена Евгения, - скрипачка, часто работала вместе с ним. И двадцать третьего октября тоже было так.
Вспоминает моя коллега Ирина Давидовна Медриш, преподаватель Черновицкого училища искусств.
Женя учился у меня по музыкальной литературе и был любимым учеником. Обо всем имел собственное мнение, с ним было не всегда легко, но всегда интересно. Высокий, красивый, умный, ироничный - он был на своем курсе лидером. Его уважали за порядочность, честность, целеустремлённость в профессии; в нем ощущалось внутреннее достоинство.
На госэкзамене сыграл блестяще. Казалось, он - баловень судьбы. Но все оказалось иначе. Судьба словно все время испытывала его. Так было в армии, так было и после. Из армии он писал мне письма, я отвечала. Он никогда не жаловался, и я случайно, гораздо позже, узнала, какие ужасы пришлось ему пережить солдатом в “горячих точках”.
Женя всегда оказывался в центре событий - культурных, исторических. Мы все радовались за него, когда он поступил в Гнесинку, гордились его успехами. Когда Женя приезжал в Черновцы, он обязательно приходил ко мне, и мы часами беседовали. Он был прекрасным рассказчиком, глубоким, настоящим музыкантом. В нем была жизненная мудрость, и мне иногда даже казалось, что он старше меня. Привозил он “на смотрины” свою жену Сашеньку; и так трогательно они смотрелись рядом: маленькая, хрупкая Саша и сильный, высокий Женька… Вот так же рядом сидели они в тот последний день его жизни в “Норд-Осте”…
У меня остались подарки Жени: несколько книг по искусству, пластинки, а главное - кассета с записью концерта струнного квартета, созданного Женей, которым он гордился, в котором играла и Сашенька.
На пианино у меня стоит фотография Жени, с которой он смотрит, как всегда, с легкой иронией.
Мне его очень не хватает.
Из журнала «Филармоник» № 4, 2002 г.
Игорь Богданович Кадюк, преподаватель Евгения Кочата по классу виолончели в Черновицком училище искусств.
Наверное, это уже становится закономерностью, что судьба не балует своих талантливых детей. Но когда злой рок заносит руку над жизнью таких ярких личностей, каким был Женя - это уже чересчур…
Женя был одним из самых ярких моих учеников. То, что сделал этот парнишка за четыре года обучения, не поддается никакой характеристике. Вырасти из неумелого, зажатого, закомплексованного ребенка в личность творческую, думающую… А ведь ему ох как не легко все давалось в этой жизни. Рос он в учительской семье с братом, мама их воспитывала сама. Но она отдала ему всю свою любовь, вложила в него всю душу. (Маму тоже забрал за собой Норд-Ост вскоре после гибели сына)…
Помню, когда на четвертом курсе училища мы поехали на прослушивание во Львовскую консерваторию к профессору Колесе, и назвали репертуар, привезенный для показа, нас восприняли очень скептически. Но когда отыграли, ее иронию вытеснило удивление. Вот тогда она порекомендовала ему ехать поступать в Москву. Но уже тогда злая рука судьбы была занесена над Женей - надо было уходить в армию. Председатель государственной комиссии, который принимал выпускные экзамены в училище, ходил в военкомат за отсрочкой - но тщетно.
А служить он попадает ни много ни мало, сразу в горячую точку - в Нагорный Карабах. Эти два года своей службы он не любил вспоминать. В письмах был очень лаконичным, и только намного позже обмолвился, что был ранен в ногу, и что значила для музыканта двухлетняя служба в артиллерийском полку. Это была первая отметина, которую оставил Кавказ на его жизни, другая, в Норд-Осте - оказалась смертельной…
Как тяжело было ему садиться после армии за инструмент, могут понять только музыканты. Но уже через год Женя становится студентом Гнесинки. Далее - блестящие успехи. Женя считался одним из лучших молодых виолончелистов Москвы. Мы с ним постоянно встречались во время его приездов домой в Черновцы.
Это уже был успешный молодой человек, у которого было любимое дело, любимая жена, тоже музыкант, которая впоследствии прошла вместе с ним все круги ада на Дубровке, и вопреки всему выжила. Он с большим интересом рассказывал о своей работе, и, в частности, об оркестре мюзикла, о жестком конкурсном отборе, который он прошел, чтобы попасть туда. Лучше бы он не прошел тот конкурс.
Сейчас, вспоминая его последний приезд домой, наши задушевные разговоры, я анализирую и вижу, что Женя как будто бы обрезал все концы, доводил до окончания все дела - подарил училищу свою фонотеку, библиотеку, которую собирала семья годами, успел даже перевезти маму поближе к старшему сыну в Вышгород под Киевом.
Это был увлеченный человек, и круг его увлечений был очень широким. Любил он горы, и всегда во время своих приездов домой выбирался в Карпаты, брал с собой жену Сашу, сам ходил на Говерлу. Он подарил мне альбом своих фотографий, которые привозил из этих походов. Это взгляд человека, умеющего видеть в этой жизни прекрасное.
Вот таким он остался в памяти нашей семьи, для которой был очень близким человеком - высоким, красивым, всегда улыбающимся. Но больше не приедет, не позвонит.
Вспоминают коллеги по оркестру «Времена года»:
«В человеке должно быть все прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли».
У Евгения Дмитриевича так все и было: и лицо, и душа, достоинство… ВСЕ!
Светлая, яркая личность с невероятной харизмой и чувством юмора, он излучал тепло и энергию, которые, как магнит, притягивали к нему музыкантов. Его коммуникабельность и оптимизм, увлеченность создавали в оркестре атмосферу уверенности и надежности: с ним было всегда комфортно. Оркестр - сложный организм, у каждого исполнителя своя функция, обеспечивающая его жизнедеятельность. Евгений Дмитриевич был душой оркестра: ему великолепно удавалось сочетать терпимость и требовательность на репетициях с трогательной заботой и добротой к своим коллегам.
Мир музыки был его средой обитания, его кислородом. Он дышал ею, воспринимая ее как волшебный подарок природы, которым старался поделиться со слушателями. «Талант от Бога» - это о Евгении Дмитриевиче. Исполнение им сольных партий в концертах завораживало, виртуозность его игры вызывала неповторимое наслаждение. С первыми звуками музыки происходило единение исполнителя и слушателей, исчезали расстояния, стирались границы между сценой и концертным залом - зрители мгновенно погружались в чудесную страну, где «волшебная виолончель то надрывно-весело, то тревожно-нежно» рассказывала о красоте и радости жизни, о вечных истинах - любви, сострадании, самопожертвовании.
Музыкальная одаренность Евгения Дмитриевича не ограничивалась талантливым исполнением известных произведений, он создавал свои аранжировки, сделал несколько интересных инструментальных обработок джазовых произведений. Женя мечтал о собственном квартете, готовил репертуар…
26 октября 2002 года стал траурным днем для нашего оркестра «Времена года». В этот день мы осиротели: в самом начале пути оборвалась жизнь Евгения Дмитриевича, надежного друга, с которым можно «в разведку», и прекрасного музыканта, кто щедро дарил слушателям «чудесные мгновения видений чистой красоты».
Низкий поклон Вам, Евгении Дмитриевич… Светлая память Светлому Человеку! Мы помним!
***
А у меня остались несколько пластинок - из тех, которые Женя раздаривал в свой последний приезд. Классика, джаз, еврейские мелодии...
Словно знал, что земное ему уже не пригодится.