Несчастливый дом: evgenybe

evgenybe

Несчастливый дом

Mar 08, 2011 10:08

Глава десятая.
Несчастливый дом
Этот пятиэтажный дом я начинал строить еще салагой, только-только принявшим присягу.
Дом как дом. Предназначался он для семей офицеров. Но судьба этого дома оказалась такой несчастливой, что достроили его уже когда я демобилизовывался. Вернее перестроили, но об этом ниже.
Мой взвод водил на стройку старшина Чавчавадзе - молодой парень, отслуживший срочную службу и оставшийся в своей роте на сверхсрочную. Поскольку он побывал в солдатской шкуре, и еще не успел обрасти толстой шкурой бегемота, то он жалел нас и всячески помогал. Но, казалось дом отторгал все его старания. Так ему, а соответственно и нам, не выделили экскаватор, чтобы проложить траншеи. Но, как известно, три солдата из стройбата заменяют экскаватор. И мы копали траншеи вручную, выкорчевывая корни деревьев и камни, испачкав свои новенькие гимнастерки и галифе. Чавчавадзе, сбрасывал гимнастерку и залазил в траншею вместе с нами. Это был худенький, небольшого росточка парень, чернобровый, с орлиным носом. Несмотря на свою тщедушность, он один заменял экскаватор. Когда мы, стерев ладони в кровь, промокнув от пота насквозь, валились рядом с траншеей отдышаться, он один без устали бросал и бросал землю. Хватал топор и выкорчевывал мощные корни. Нам стыдно было долго валяться и мы вновь спускались к нему. На уговоры отдохнуть он отмахивался и говорил, что не устал.
Кончилось тем, что он, пытаясь выбросить в одиночку здоровенный камень уронил его, и получил перелом ноги. Это был первый несчастный случай. Разве мы могли знать тогда, что этот дом несчастливый?
Наконец нам пригнали будьдозер, и в первые же дни его работы бульдозер опрокинулся. Александр, второго года службы, не успел выпрыгнуть из него, и получил травмы. Переломов не было, но на нем было столько синяков, что Санька какое-то время был похож на синего инопланятина.
Потихоньку дом начал подниматься. Земляные работы сменились бетонными. И мы как проклятые таскали тяжеленный бетон на носилках по лестницам, на которых даже еще не было ограждения.
Вы правильно догадались, на этот раз залетел я. Вернее не залетел, а полетел. Оступившись, я потерял равновесие, и как подстреленная птичка пролетел пару пролетов. Но и на этот раз беда миновала. Кроме ушибов у меня не было ни одного перелома. А когда меня положили в медчасть, и я целую неделю продержали в койке - кайфу моему не было предела. К тому же, несчастному пострадавшему друзья тащили ситро, булочки, и солдатский деликатес - сгущенку.
Но все хорошее быстро кончается. Через неделю я вернулся на объект (так назывался дом). У нас кончился бетон и раствор и мы нежились на травке, вспоминая незабвенное райкинское "кирпич бар, раствор йок, сижу куру". На объекте в тот день практически никого, кроме нашего взвода не было. Так что стояла полная тишина, если не считать гудения пламени в битумоварке. Мы млели на солнышке и травили анекдоты. Запахло чем-то горелым. Бегло окинув взглядом стройплощадку мы не обнаружили что же горит. А через несколько минут раздался взрыв и в воздух неожиданно взлетела железная бочка из-под солярки.
Наша безмятежность мигом испарилась. Мы кинулись в тут сторону, но тут же отшатнулись, так как один за другим раздались еще два взрыва и еще две бочки взлетели в небеса.
Спрятавшись за стоящий бульдозер, мы осторожно выглянули из-за него. Мама дорогая. Битумоварка вся объята пламенем, рядом с ней пылает гора досок, поддонов и всяких ящиков, а рядышком с пылающей горой стоят бочки из-под солярки. Те из них, которые пустые поочередно взрываются и разлетаются, какая вверх, какая в сторону, взрывами разбрасывая пылающие доски, которые в свою очередь поджигают вокруг все, что может гореть. Зрелище очень красивой и захватывающее. Можно было бы спокойно понаблюдать за фейерверком, если бы не одно "но". Огонь подбирался к огромной цистерне с бензином. Он уже был бувально в сантиметрах от нее, а жар наверняка уже подогревал цистерну. Она вот-вот должна была бабахнуть. И тогда мало нам всем не показалось бы. Нам надо было бежать, но вдруг Володька Винницкий бросился к башенному подхемному крану и как обезьяна вскарабкался на него. Еще минута и кран шевельнулся, его стрела начала разворачиваться и зависла над цистерной. Крюки начали спускаться.
Я и еще двое ребят подхватили трос, валявшийся тут же и полезли на цистерну обвязывать ее. Работка оказалась жаркой. Огонь норовил лизнуть нам лица, брови пообгорали в момент, руки обжигало раскалившееся железо. Но в крови бурлил адреналин и мы справились. Зацепили трос крюками и как зайцы бросились удирать. Трос натянулся, цистерна наклонилась, но не выскользнула. Медленно, очень медленно она поднялась над огнем и стала раскачиваться, рискуя выскользнуть из троса или взорваться прямо в воздухе. Но вот кран повернулся и цистерна поплыла в сторону.
Опасность вроде миновала, а нас только сейчас пробил страх. Тряслись руки, тряслись колени... Мы отбежали от огня подальше у попадали на траву.
Вдруг на площадке откуда-то взялось много людей, прибежали наши стройбатовцы из части, какие-то гражданские. Начали растаскивать горящие доски, кто-то завел бульдозер и стал отодвигать бочки с соляркой в сторону. Откуда-то появился шланг, и из него стали поливать то, что еще не загорелось. Еще полчаса и пожар сдался. Только дым и пар поднимался от обугленных головешек и бревен.

О пожаре как-то быстро забыли. Время близилось к осени. Дом рос этаж за этажом. Вот уже и четвертый этаж готов. Вот уже и последний пятый почти поднялся...
На объекте, к нашей радости, появилась бригада гражданских девушек - штукатурш. Они оккупировали одну их квартир на первом этаже. Там у них был склад красок, одна комната служила раздевалкой, а в одной невесть откуда появился диван, стол и несколько стульев и девушки там обычно отдыхали и обедали. Они не были обделены солдатским вниманием, а к осени неожиданно оказалось, что одна из них выходит замуж. И не за кого нибудь, а за нашего солдата-стройбатовца, самого тихого и скромного. Никто даже и подумать не мог, что он вот так, за какие-то пару месяцев охмурит самую красивую девчонку из уже "наших" штукатурш. Командир части дал согласие на их свадьбу и, к нашей невыразимой радости и счастью, она отгремела в нашей солдатской столовой.

Был жаркий осенний день. Мы работали на крыше, укладывали двенадцатиметровые перекрытия в крышу пятого этажа. Оставалось положить несколько перекрытий и коробка дома, считай, построена. Все уже ушли в часть, обедать, а мы, чтобы уж довести дело до конца решили остаться и доложить последние перекрытия.
Я, и еще два моих товарища стропили их, и я командовал подъёмным краном:
- Вира, вира помалу! Майна!
Двое ребят на крыше, подхватывали поднятое перекрытие, разворачивали, и с точностью до сантиметра укладывали на свое место. Вот подняли предпоследнее перекрытие на уровень крыши. Неожиданно, один из двух тросов, которым были застроплено перекрытие, со звуком выстрела лопнул. Плита перекрытия перекосилась и начала вращаться вокруг своей оси. Описав широкий полукруг один конец перекрытия чуть не сшиб с крыши одного из солдат. Он каким-то чудом успел подпрыгнуть, взлететь на перекрытие и вцепиться за крановый трос. В этот же момент перекрытие зацепило стену. Сначало ничего не произошло и можно было подумать, что все окончилось. Но вдруг послышался странный негромкий гудящий звук и здание стало очень медленно оседать в центральной его части. Следующие подъезды стали наклоняться к центру. Дом, как сложенный из домино, начал складываться к центру и, как в замедленной съемке, рухнул. Раздался грохот, к небу взметнулась наподобие атомного взрыва, туча пыли. Затем она стала оседать и перед нами предстала ужасная картина. Дома не было. На его месте громоздилась груда мусора, обломков стен, перекрытий, блоков. А высоко в небе кружилась над этим бетонная плита с человечком на ней, замершим от ужаса.
Молчание длилось лишь минуту. Крановщик стал опускать плиту, а мы почти вслух молились, чтобы второй трос не лопнул. Но вот мы подхватили плиту и уложили ее на землю. На плите стоял Зураб, один из работавших на крыше. Его напарника не было. Ясно было, что он был погребен под обломками здания.
Зураб так вцепился в трос, что нам пришлось силой разжимать его пальцы.
Вдруг кто-то заорал не своим голосом.
- Девушки! Там же девушки!
Действительно, ведь их квартира под обломками, они же всегда в это время обедают в ней.
Мы кинулись разгребать пальцами мусор, пытались отбросить, оттащить, откатить здоровенные обломки. Было страшно наткнуться на мертвую девушку, увидеть ее руку или ногу. В нас проснулась такая сила, что иногда мы в одиночку поднимали такие куски, которые в нормальной обстановке ни за что не подняли бы. Через минуты появились еше помощники. Все работали остервенело и молча. Только слезы катились из глаз, да изредка вздрагивали разодрав ладонь или получив ушиб.
- Ой, а що тут трапилося?
Все как по команде замерли. Затем мы обернулись и уставились как на привидения на задавших вопрос. Перед нами стояли наши девушки, наши штукатурши, наши родненькие, миленькие, любимые. Живые и здоровые. Мы кинулись обнимать и целовать их, а они никак не могли понять что случилось.
Оказалось, что они всей бригадой решили прошвырнуться в местный магазинчик, и в момент трагедии их не было в их квартире.
Второго солдата, Петра Гречишного, вскоре откопали. Но это уже было без нас. Ни я ни мои друзья, на чьих глазах это случилось, так и не смогли заставить себя зайти в ленинскую комнату, где рядом с закрытым гробом сидели его родители. Хоронить его мы тоже не пошли. Вместо этого кто-то притащил бутылку водки и мы сели на кровать, напротив его кровати, поставили на его тумбочку стакан с водкой, накрытый кусочком хлеба, и, не чокаясь выпили чтобы земля Петьке была пухом.

Потом было следствие. Оказалось, что дом строился с тысячью нарушений. Что воровали цемент, и в растворе было больше песка, чем цемента, что сварка была некачественная, что... И так далее и так далее. Начальника УНР разжаловали в рядовые и послали на строительство на острове Даманский, где в то время были бои с китайцами.

Стройплощадку расчистили и дом начали возводить сначала. Только на его стоительстве мне уже не пришлось быть. И все же я снова встретился с этим домом. Мы строили тогда в Гончаров Круге, все в тех же палатках, все в той же танковой части, откуда танковая часть была в течение нескольких часов самолетами переброшена в Чехословакию, на подавление "Пражской весны". Была уже зима, и когда мы утром просыпались наши головы были покрыты инеем и примерзали к подушкам. Я жестоко простудился и меня вывезли в Чернигов, лечить. Поскольку я был очень слаб меня определили сторожить один из подъездов "несчастливого" дома. Дом был уже закончен и даже частично меблирован. Вот чтобы эту мебель не разворовали на каждый подъезд поставили по солдату "для охраны военного имущества". Правда у сторожей кроме собственных кулаков и грозного голоса (а у меня и голоса-то не было, так как я охрип) никакого оружия не наблюдалось. Однако это была малина, о чем мой "любимый" старшина Курячий немедленно объявил. Дескать, эти жида всегда найдут теплое местечко.

Я присмотрел себе квартирку на третьем этаже и там обосновался. В соседних подъездах точно также ночевали мои товарищи, по одному на подъезд. Заперев дверь подъезда какой-то дровенякой, продев ее в ручку, я завалился спать.
Ночью я слышал какой-то шум, но так и не понял, в чем дело. Утром, зимнее солнышко осветило мое окно и я проснулся. На улице слышался говор, крики и я выглянул окно. Метрах в стах от дома находился продуктовый магазинчик и возле него собрались люди.
Что ли дефицит какой завезли? Надо бы полюбопытствовать. Проверив надежность запора подъездной двери, я вылез через окно одной из квартир и пошел к магазину. Мои товарищи из соседних подъездов тоже были уже там. Но никто из них не знал в чем дело. Набравшись наглости я пронырнул внутрь толпы и оказался с другой стороны. Однако здесь ничего вообще не было. С этой строны проходила на невысокой насыпи дорога. Под насыпью чернела бетонная труба. До магазина оставалось еще метров двадцать.
Обернувшись я спросил кого-то что же случилось. А он сказал: "а ты нагнись и загляни в трубу".
Я заглянул. Сначала я никак не мог понять что же там вижу. И только, привыкнув к полутьме в трубе понял. Там лежала девушка. Ее пальто было расстегнуто и распахнуто, а у пальто была атласная алая подкладка. Ее голые ноги были подогнуты и развернуты в стороны, а между ними алел шелк платья. Но через мгновение я ужаснулся. Это была не подкладка на пальто, и это был не шелк. Девушка лежала в луже крови, а ее живот был разрезан и в нем алела пропитавшаяся кровью ткань, оторванная от ее же платья.
Мне стало плохо. Вскоре появились милиционеры, приехавшие на желтом милицейском ГАЗончике. Какая-та женщина опознала девушку. Еще через несколько минут милиционеры усадили ее в газон и куда-то уехали. Толпа между тем увеличивалась.
Вскоре привезли какого-то пацана. Когда ему показали то, что в трубе, он потерял сознание. Его привели в чувство и он рассказал, что это его девушка, и что за ней приударял также его младший брат. За что он недавно накостылял ему по шее. Со вчерашнего дея брат исчез и дома не появлялся.
Менты уехали опрашивать дружков младшего брата и вскоре нашли его. Когда его стали подводить к трубе, стал визжать и вырываться.
- Отпустите меня, дяденьки милиционеры. Я все расскажу.
И он стал рассказывать. Он еще с 9-го класса он пытался приударять за этой девушкой, которая была на год старше его. Но она не обращала на него внимания и он ужасно от этого страдал. Мало того, она стала встречаться с его старшим братом. Друзья однажды познакомили его со взрослым мужчиной, который слыл местным авторитетом. Тот сидел в тьрьме и учил их всяким "премудростям". Прошлым вечером они здорово все выпили и пацан признался авторитету, что у него проблема. А тот сказала, что проблема легко решается. Достаточно трахнуть девченку и она уже будет твоему брату не нужна.
Они подстерегли девушку, когда она шла на автобус, чтобы ехать в ночную смену. Зажав рот, потащили ее к новосторойке. Но обломались, так как все подъезды и окна оказались заперты изнутри. Девушка вырывалась, она даже умудрилась укусить за руку авторитета. И тогда тот ударил ее. Она обмякла и мужик поволок ее вот в эту трубу, чтобы с проезжающих машин их не заметили. Там он порвал ее платье, и приказал мальчишке изнасиловать девчонку. Однако от страха, тот ничего не сумел сделать. Тогда авторитет начал делать это сам. Неожиданно девушка пришла в себя и попыталась кричать. И тогда насильник вонзил нож ей в горло, а потом полоснул по животу.

Неожиданно чей-то кулак пролетел между милиционерами и нанес пацану удар в лицо. Милиционеров в момент окружила толпа мужчин и женщин. Все пытались дотянуться до урода, ударить его, вцепиться в глаза, в лицо. Милиционеры пытались защитить его собой. Но удары посыпались и на них. Кто-то кричал, что принес веревку и эту сволочь сейчас повесят прямо на дереве возле магазина.

Чудом милиционерам удалось втащить в газик обезумевшего от страха мальчишку. Машина чуть ли не по ногам стал катиться впред. По окнам били кулаками, плевали на них. Затем посыпались камни. Машина с трудом прорвалась сквозь толпу и скрылась за нашим домом.

Вскоре дом заселили семьи офицеров. Но ходили слухи, что дом приносит несчастья, что люди в нем болеют, что семьи распадаются... Кто его знает, может это и правда.

Содержание:

из серии рассказов "мелочи жизни", армия