Определение сталинизма
upd. Сталинизм - это социализм начальников (и для начальников, и только потом - для трудящихся).
Одна сентенция недавно зафрендившего меня Кунгурова в
http://kungurov.livejournal.com/12752.html
«коммунистов вопрос о том, что такое сталинизм, сразу ставит в тупик. Ленинизм - теоретическое учение. А сталинизм - вроде как не учение, а система госуправления, сложившаяся при Сталине. А еще идеологическая основа этой самой системы. Так же называется политика, реализованная Сталиным. Вот и попробуй разберись.»
побудила вернуться к этой старой забаве - дать определение сталинизма. Сам он обнаружил в сети только откровенно хрущевское определение (по ссылке), данное с позиций социализма, но которым, как оказалось, продолжают пользоваться и современные либеральные словари, что позволяет получить сильный комический эффект, чем и воспользовался Кунгуров в своей заметке по ссылке.
В ru.wikipedia.org дается неудовлетворительное троцкистское определение.
Итак, предлагаю:
Сталинизм - политическая практика (и ее идеологическое обоснование) по окончательному переводу процесса строительства социализма с СССР в 20-30-е гг. на государственно-бюрократические рельсы. Непосредственно связана с деятельностью И. Сталина, в острой политической борьбе захватившего в это время лидерство в партии, гос-ве и международном ком. движении, что сопровождалось уничтожением политических противников и (временами) массовыми репрессиями, которые представлялись им и его сторонниками как проявление революционной решительности («усиление классовой борьбы по мере строительства соц-ма»). Исторически противопоставлялся в первую очередь троцкизму, от которого отличается главным образом национально-великодержавной ориентацией (построение и победа «соц-ма в одной стране»).
Так же троцкисты называли идеологию сторонников такой практики за рубежом, а сейчас это наименование принимается и самими ее носителями на постсоветском пространстве. В СССР сталинисты отсутствовали, т.к. С. не воспринимался в основном как нечто отдельное от марксизма и ком. движения, но только как наиболее полное воплощение общей воли партии (да и народа) («генеральная линия»). После смерти Сталина он осужден по инициативе Хрущева в основном за личный произвол («культ личности»).
Особенность отношения С. к марксизму - использование теории лишь постфактум, для оправдания уже произведенных действий, а не как «руководства к действию». Действительная основа С. - прагматизм. Результатом стала догматизация и дискредитация марксизма.
UPD
Надо отметить, что невзначай распиаренное мной замечание iwia (положение о постепенном отмирании товарного обмена при соц-ме как признак сталинизма) является всего лишь следствием (причем не единственным) более капитального признака - декларации о полной и окончательной победе соц-ма в СССР.
В самом деле, если соц-м находится в становлении, то никаких проблем не возникает - наличие ТДО в таком обществе неизбежно и нормально. При этом мы имеем возможность маневра - допускать больше или меньше ТДО (НЭПа). Если же соц-м построен, хотя бы даже только в основном, то приходится объяснять факт сохранения ТДО, имитировать (в лучшем случае) или действительно бороться с «пережитками» ТДО, которых по теории должно становиться только меньше (а такая борьба по понятным причинам либо обречена на немедленный провал, либо ведет к неоправданным эксцессам и провалу позднее). При этом также неизбежны парадоксы в теории, для объяснения которых приходится прибегать к казуистическим уверткам. Тут-то и становятся возможны разнообразные варианты ревизионизмов: советский, китайский, югославский.
Возникает резонный вопрос: а зачем было создавать все эти проблемы? Кому это было нужно, было ли лишь капризом вождя? Тут мы подбираемся к самой сути сталинизма, пониманию его социально-психологической природы.
В 20-х гг. развитие СССР подошло к такому этапу, что вождь решился дать команду: «Стоп! Здесь соц-м, довольно! Хватит непредсказуемых глубинных и стихийных сдвигов, неуправляемого творчества масс, теперь только количественное накопление: больше заводов, больше концентрации в с/х, больше образованных кадров.» По сути это было заявление о «конце истории», только с нашей стороны баррикад и на полвека раньше. От коммунизма не отказывались, но его наступление откладывалось «до второго пришествия» -- парадоксальным образом, чем раньше наступает «социализм», тем дальше отходит ком-м.
И такой поворот отвечал интересам многих в СССР, если не большинства. Конец истории означал консервацию сложившейся иерархии, т.е. вождь навсегда сохранял за собой свой пост, как и уже многочисленный слой проф. управленцев. Этот слой начал ощущать себя действительно как при соц-ме, в некотором сравнительном довольстве и достатке: пайки, дачи, машины, спецраспределение.
У основной массы трудящихся появился доступ к социальным лифтам: переезд из деревни в город, получение образования, карьера на буйно росшем производстве. Получить комнату побольше, затем квартиру, выучить детей на инженеров и врачей, чтобы ходили в белых халатах, а не возились в грязи, как родители - это ли не соц-м?!
Немаловажно - соц-м становился национальной идеей: мы - советские, «собственная гордость». Это дало делеко идущие последствия и заложило мины: с одной стороны, возможность последующего отрицания («совки» вы все), национализма республик (соц-м - это всё, связанное с русскими), с другой стороны - нацпатовский современный сталинизм.
Тут мы подходим к другому следствию декларации о победе соц-ма в СССР - международному. Национальный соц-м не предусматривал возможность других национальных соц-мов (т.к. соц-м - явление мировое по определению). Когда же они паче чаяния случились, перед ними возникла альтернатива -- или становится идеологическими сателлитами советского, или его идейными противниками. Так возникли другие гос. соц-мы и национальные варианты ревизии в теории (национально и исторически обусловленные), только уже не марксизма, а самого сталинизма: маоизм, «чучхе», югославский, полпотовский.
Каждая победа народно-освободительного движения в странах 3-го мира порождала новый национальный соц-м, освобождая систему капитализма от идеологических издержек, связанных с наличием вопиюще отсталых стран, перекладывая ответственность за развитие этих стран на систему соц-ма.
Казалось бы, невинная игра словами - использовали слово соц-м как синоним «всего хорошего» и «нашей власти». Но легитимность этой власти давали трудящиеся массы, а средством обоснования такой основы служила теория. Поэтому теорию следовало пропагандировать, но из теории могли следовать странные выводы, поэтому ее приходилось догматизировать, как святое писание, а вариантов писания может быть много.
Большой соблазн для властей использовать слово соц-м заключается в том, что при этом на существующей строй переносится всё положительное, известное из теории и связанное с этим словом: отсутствие классовых и иных (этнических) противоречий, эксплуатации; ускоренное развитие без противоречий. Все это важно для пропаганды и легитимации («Чувствуешь эксплуатацию, неравенство? Ах ты гад, значит у нас не социализм? Ясно, враг народа, к стенке!»)
Варианты спасения СССР
В ещё худшее положение декларация о наличии вполне готового соц-ма поставила последующих вождей. Т.к. какое-никакое развитие происходило, а о коммунизме говорить не приходилось, появлялись превосходные степени соц-ма - брежневский «развитой». Но тут быстро уперлись в стенку: народ и над «развитым» смеялся, а уж «наиразвитейший» никто бы не переварил.
Тут появляется горбачевский «демократический». История настоятельно требовала своего продолжения, давая понять это ощутимыми толчками - активность масс прорывалась наружу (всё больше в превратных формах). Следовало освободить массы, но сохранить власть своего слоя. Это программа горб. перестройки - «езда на тигре».
Возможность для спасения соц-ма, а значит и СССР (без соц-ма невозможна ни одна соц. федерация - Югославия, Чехословакия, -- а не только СССР - это не империя!) была только в честном признании соц-ма в СССР незавершенным гораздо более чем на половину и откате назад. Невозможно ожидать такого идейного мужества ни от Хрущева, ни от Горби.
Даже если бы такое признание было сделано, что дальше? Как далеко должен был зайти откат? Легитимность вождей была основана на преемственности от Ленина («партия Ленина»), сомнению сразу бы подвергалась вся цепочка. Народ и так смеялся: что же каждый последующий «обсирает» предыдущего? Честным поступком после такого признания был бы только один - уйти в отставку вместе с выходом из партии всей верхушки, ее переформатирование, пересборка. А где взять альтернативу, новое идейное руководство? Вытащить из небытия А.Тарасова и А.Зиновьева? Как это возможно?
Возможен утопический вариант, с созданием коммунистического уклада на базе изолированных наукоградов и т.п. и постепенным отделением партии от гос-ва, а номенклатуры от партии. С целью - замены соц.основы партии. Этой основой была номенклатура, а не рабочий класс (он в лучшем случае - кадровый резерв). А реальный переход к соц-му номенклатуре был не нужен.
Может и прошло бы в 60-е, когда интеллигенция еще не была поголовно антикоммунистической.
В Китае положение легче, там никогда не декларировалась полнота соц-ма, а народ вроде бы сам прагматик (важнее как кошка ловит мышей, а не ее цвет).
Т.о., возможность сохранения соц-ма и СССР представляется совершенно фантастической.
Такова цена одной натяжки в теории (ошибкой это не назовешь).
АПД 2. Эрнест Мандель. Власть и деньги.
обнаружим густую сеть сталинистских аксиом:
а) Социальная революция и даже социальный прогресс основываются на утверждении ведущей роли рабочего класса в обществе. Рабочий класс может достичь этого лишь через ведущую роль коммунистической партии.
б) Диктатура пролетариата, устанавливаемая после победы социалистической революции, может осуществляться поэтому лишь на основе правления коммунистической партии.
в) При диктатуре пролетариата государство и партия в значительной степени сливаются (некоторые полагают - полностью, однако это никогда не заявлялось прямо).
г) Коммунистическая партия всегда права, поскольку она олицетворяет научную истину «марксизма-ленинизма» и выражает коллективный опыт рабочего класса.
д) Только коммунистическая партия представляет рабочий класс. «Марксизм-ленинизм» предполагает однопартийный принцип при диктатуре пролетариата. Там, где легально допускаются другие партии, они являются представителями так называемых прогрессивных социальных сил вне рабочего класса, и им разрешается действовать лишь в рамках «национальных фронтов», жестко контролируемых коммунистами.
е) Все другие партии, объявляющие себя партиями рабочего класса, социалистическими или даже революционными, представляют собой чуждые классовые силы, просочившиеся в рабочее движение для того, чтобы расколоть, ослабить и уничтожить его. Их следует безжалостно громить, если рабочему классу суждено продвигаться вперед [173].
ж) Чтобы осуществлять свою ведущую роль в государстве и обществе, коммунистическая партия должна поддерживать свое единство любой ценой, прежде всего путем введения «железной дисциплины» для всех своих членов и руководителей. Ни в каком случае не следует предавать гласности внутренние разногласия по вопросам политики.
з) Поскольку коммунистические партии, находящиеся у власти (а некоторые и до ее захвата), насчитывают большое число членов, любое разглашение внутри партии разногласий по вопросам политики неизбежно приведет к утечке информации, серьезно угрожая единству партии и ее авторитету, и, тем самым, подрывая ее ведущую роль и саму диктатуру пролетариата. Поэтому все меньшинства в высших руководящих органах должны защищать позиции большинства внутри органов власти вопреки своим собственным убеждениям, то есть действовать единогласно не только в глазах общественности или в ходе классовой борьбы, но даже внутри партии.
и) Следовательно, не может быть и речи о праве формирования тенденций на основе различных платформ в коммунистической партии. Это было бы равносильно «фракционности». Все фракции или тенденции являются потенциальными «другими партиями» - то есть агентами классового врага - и должны быть уничтожены так же, как и контрреволюционные организации. Выражение разногласий должно ограничиваться органами, осуществляющими текущую повседневную политическую деятельность (Политбюро) [174]. Перед членами партии все члены органов текущего руководства обязаны даже в периоды, предшествующие созыву конференций, выражать лишь мнение большинства руководства [175].
к) Кроме того, все различия в точках зрения внутри руководства объективно (и чаще всего субъективно) выражают «чуждые классовые интересы». Предоставление свободы слова меньшинствам внутри партии, не говоря уже о том же внутри рабочего класса или, шире во всем обществе, означало было предоставление свободы выражения классовому врагу.
л) Правящие коммунистические партии действуют в чрезвычайно враждебной международной обстановке при постоянных попытках империализма засылать шпионов, саботажников, вредителей, агентов и тому подобное в «социалистические страны» и коммунистические партии [176]. Для пресечения этих усилий требуется максимальная бдительность и секретность, а также постоянный рост полицейских методов в партии и обществе [177].
м) Ведущая роль партии во всех случаях влечет за собой поддержание авторитета и единства центрального руководства с сильной тенденцией сформировать культ вокруг его верховной фигуры. Поставить это под сомнение - означает ослабить диктатуру пролетариата.
н) Полная верность партии означает полную верность партийному руководству. Хороший коммунист должен избегать всяческой критической мысли, всегда проявляя лишь слепое повиновение.
о) Поскольку все виды идеологической, культурной, художественной и научной деятельности при строительстве социализма политизированы, они должны осуществляться с точки зрения всеобщих интересов партий (партийности). Любой критический дух в искусстве угрожал бы авторитету партии и диктатуре пролетариата.
Вдова Мао, Цян Цин заходила так далеко, что утверждала, что если «капиталистическая линия» будет преобладать в театре, реставрация капитализма станет неизбежной. После Венгерской революции 1956 года сталинистские лидеры восточно-германской СЕПГ утверждали, что если раз и навсегда не покончить с «ревизионистскими» идеями Георга Лукача, то восторжествует контрреволюция. А во время сталинистской реакции на Пражскую весну 1968 года недвусмысленное осуждение Кафки стало чрезвычайно важной задачей по предотвращению контрреволюции.
п) «Кадры» решают все. Эти кадры могут быть смещены лишь посредством гражданской войны. Эти известные слова Сталина кажутся вполне логичными в контексте предшествующих событий, ибо только «кадры» способны осуществлять диктатуру пролетариата, которая, в свою очередь, может быть свержена лишь социальной контрреволюцией.
р) Что касается международного рабочего класса, его основной задачей является защита «социалистической крепости». «Пролетарский интернационализм» - защита Советского Союза. Защита Советского Союза - безусловная поддержка всей текущей политики Советского правительства. Любая другая позиция «объективно» помогает империализму, классовому врагу.
После завоевания власти другими коммунистическими партиями наряду с Российской компартией эта догма неизбежно приводит к расколу внутри, так называемого «мирового коммунистического движения». Защита других «крепостей» начинает заменять защиту «крепости» СССР: особенно это касается Китая, после разрыва между Мао и Хрущевым, затем, в виде фарса, Албании и (или) Северной Кореи.
Одна сентенция недавно зафрендившего меня Кунгурова в
http://kungurov.livejournal.com/12752.html
«коммунистов вопрос о том, что такое сталинизм, сразу ставит в тупик. Ленинизм - теоретическое учение. А сталинизм - вроде как не учение, а система госуправления, сложившаяся при Сталине. А еще идеологическая основа этой самой системы. Так же называется политика, реализованная Сталиным. Вот и попробуй разберись.»
побудила вернуться к этой старой забаве - дать определение сталинизма. Сам он обнаружил в сети только откровенно хрущевское определение (по ссылке), данное с позиций социализма, но которым, как оказалось, продолжают пользоваться и современные либеральные словари, что позволяет получить сильный комический эффект, чем и воспользовался Кунгуров в своей заметке по ссылке.
В ru.wikipedia.org дается неудовлетворительное троцкистское определение.
Итак, предлагаю:
Сталинизм - политическая практика (и ее идеологическое обоснование) по окончательному переводу процесса строительства социализма с СССР в 20-30-е гг. на государственно-бюрократические рельсы. Непосредственно связана с деятельностью И. Сталина, в острой политической борьбе захватившего в это время лидерство в партии, гос-ве и международном ком. движении, что сопровождалось уничтожением политических противников и (временами) массовыми репрессиями, которые представлялись им и его сторонниками как проявление революционной решительности («усиление классовой борьбы по мере строительства соц-ма»). Исторически противопоставлялся в первую очередь троцкизму, от которого отличается главным образом национально-великодержавной ориентацией (построение и победа «соц-ма в одной стране»).
Так же троцкисты называли идеологию сторонников такой практики за рубежом, а сейчас это наименование принимается и самими ее носителями на постсоветском пространстве. В СССР сталинисты отсутствовали, т.к. С. не воспринимался в основном как нечто отдельное от марксизма и ком. движения, но только как наиболее полное воплощение общей воли партии (да и народа) («генеральная линия»). После смерти Сталина он осужден по инициативе Хрущева в основном за личный произвол («культ личности»).
Особенность отношения С. к марксизму - использование теории лишь постфактум, для оправдания уже произведенных действий, а не как «руководства к действию». Действительная основа С. - прагматизм. Результатом стала догматизация и дискредитация марксизма.
UPD
Надо отметить, что невзначай распиаренное мной замечание iwia (положение о постепенном отмирании товарного обмена при соц-ме как признак сталинизма) является всего лишь следствием (причем не единственным) более капитального признака - декларации о полной и окончательной победе соц-ма в СССР.
В самом деле, если соц-м находится в становлении, то никаких проблем не возникает - наличие ТДО в таком обществе неизбежно и нормально. При этом мы имеем возможность маневра - допускать больше или меньше ТДО (НЭПа). Если же соц-м построен, хотя бы даже только в основном, то приходится объяснять факт сохранения ТДО, имитировать (в лучшем случае) или действительно бороться с «пережитками» ТДО, которых по теории должно становиться только меньше (а такая борьба по понятным причинам либо обречена на немедленный провал, либо ведет к неоправданным эксцессам и провалу позднее). При этом также неизбежны парадоксы в теории, для объяснения которых приходится прибегать к казуистическим уверткам. Тут-то и становятся возможны разнообразные варианты ревизионизмов: советский, китайский, югославский.
Возникает резонный вопрос: а зачем было создавать все эти проблемы? Кому это было нужно, было ли лишь капризом вождя? Тут мы подбираемся к самой сути сталинизма, пониманию его социально-психологической природы.
В 20-х гг. развитие СССР подошло к такому этапу, что вождь решился дать команду: «Стоп! Здесь соц-м, довольно! Хватит непредсказуемых глубинных и стихийных сдвигов, неуправляемого творчества масс, теперь только количественное накопление: больше заводов, больше концентрации в с/х, больше образованных кадров.» По сути это было заявление о «конце истории», только с нашей стороны баррикад и на полвека раньше. От коммунизма не отказывались, но его наступление откладывалось «до второго пришествия» -- парадоксальным образом, чем раньше наступает «социализм», тем дальше отходит ком-м.
И такой поворот отвечал интересам многих в СССР, если не большинства. Конец истории означал консервацию сложившейся иерархии, т.е. вождь навсегда сохранял за собой свой пост, как и уже многочисленный слой проф. управленцев. Этот слой начал ощущать себя действительно как при соц-ме, в некотором сравнительном довольстве и достатке: пайки, дачи, машины, спецраспределение.
У основной массы трудящихся появился доступ к социальным лифтам: переезд из деревни в город, получение образования, карьера на буйно росшем производстве. Получить комнату побольше, затем квартиру, выучить детей на инженеров и врачей, чтобы ходили в белых халатах, а не возились в грязи, как родители - это ли не соц-м?!
Немаловажно - соц-м становился национальной идеей: мы - советские, «собственная гордость». Это дало делеко идущие последствия и заложило мины: с одной стороны, возможность последующего отрицания («совки» вы все), национализма республик (соц-м - это всё, связанное с русскими), с другой стороны - нацпатовский современный сталинизм.
Тут мы подходим к другому следствию декларации о победе соц-ма в СССР - международному. Национальный соц-м не предусматривал возможность других национальных соц-мов (т.к. соц-м - явление мировое по определению). Когда же они паче чаяния случились, перед ними возникла альтернатива -- или становится идеологическими сателлитами советского, или его идейными противниками. Так возникли другие гос. соц-мы и национальные варианты ревизии в теории (национально и исторически обусловленные), только уже не марксизма, а самого сталинизма: маоизм, «чучхе», югославский, полпотовский.
Каждая победа народно-освободительного движения в странах 3-го мира порождала новый национальный соц-м, освобождая систему капитализма от идеологических издержек, связанных с наличием вопиюще отсталых стран, перекладывая ответственность за развитие этих стран на систему соц-ма.
Казалось бы, невинная игра словами - использовали слово соц-м как синоним «всего хорошего» и «нашей власти». Но легитимность этой власти давали трудящиеся массы, а средством обоснования такой основы служила теория. Поэтому теорию следовало пропагандировать, но из теории могли следовать странные выводы, поэтому ее приходилось догматизировать, как святое писание, а вариантов писания может быть много.
Большой соблазн для властей использовать слово соц-м заключается в том, что при этом на существующей строй переносится всё положительное, известное из теории и связанное с этим словом: отсутствие классовых и иных (этнических) противоречий, эксплуатации; ускоренное развитие без противоречий. Все это важно для пропаганды и легитимации («Чувствуешь эксплуатацию, неравенство? Ах ты гад, значит у нас не социализм? Ясно, враг народа, к стенке!»)
Варианты спасения СССР
В ещё худшее положение декларация о наличии вполне готового соц-ма поставила последующих вождей. Т.к. какое-никакое развитие происходило, а о коммунизме говорить не приходилось, появлялись превосходные степени соц-ма - брежневский «развитой». Но тут быстро уперлись в стенку: народ и над «развитым» смеялся, а уж «наиразвитейший» никто бы не переварил.
Тут появляется горбачевский «демократический». История настоятельно требовала своего продолжения, давая понять это ощутимыми толчками - активность масс прорывалась наружу (всё больше в превратных формах). Следовало освободить массы, но сохранить власть своего слоя. Это программа горб. перестройки - «езда на тигре».
Возможность для спасения соц-ма, а значит и СССР (без соц-ма невозможна ни одна соц. федерация - Югославия, Чехословакия, -- а не только СССР - это не империя!) была только в честном признании соц-ма в СССР незавершенным гораздо более чем на половину и откате назад. Невозможно ожидать такого идейного мужества ни от Хрущева, ни от Горби.
Даже если бы такое признание было сделано, что дальше? Как далеко должен был зайти откат? Легитимность вождей была основана на преемственности от Ленина («партия Ленина»), сомнению сразу бы подвергалась вся цепочка. Народ и так смеялся: что же каждый последующий «обсирает» предыдущего? Честным поступком после такого признания был бы только один - уйти в отставку вместе с выходом из партии всей верхушки, ее переформатирование, пересборка. А где взять альтернативу, новое идейное руководство? Вытащить из небытия А.Тарасова и А.Зиновьева? Как это возможно?
Возможен утопический вариант, с созданием коммунистического уклада на базе изолированных наукоградов и т.п. и постепенным отделением партии от гос-ва, а номенклатуры от партии. С целью - замены соц.основы партии. Этой основой была номенклатура, а не рабочий класс (он в лучшем случае - кадровый резерв). А реальный переход к соц-му номенклатуре был не нужен.
Может и прошло бы в 60-е, когда интеллигенция еще не была поголовно антикоммунистической.
В Китае положение легче, там никогда не декларировалась полнота соц-ма, а народ вроде бы сам прагматик (важнее как кошка ловит мышей, а не ее цвет).
Т.о., возможность сохранения соц-ма и СССР представляется совершенно фантастической.
Такова цена одной натяжки в теории (ошибкой это не назовешь).
АПД 2. Эрнест Мандель. Власть и деньги.
обнаружим густую сеть сталинистских аксиом:
а) Социальная революция и даже социальный прогресс основываются на утверждении ведущей роли рабочего класса в обществе. Рабочий класс может достичь этого лишь через ведущую роль коммунистической партии.
б) Диктатура пролетариата, устанавливаемая после победы социалистической революции, может осуществляться поэтому лишь на основе правления коммунистической партии.
в) При диктатуре пролетариата государство и партия в значительной степени сливаются (некоторые полагают - полностью, однако это никогда не заявлялось прямо).
г) Коммунистическая партия всегда права, поскольку она олицетворяет научную истину «марксизма-ленинизма» и выражает коллективный опыт рабочего класса.
д) Только коммунистическая партия представляет рабочий класс. «Марксизм-ленинизм» предполагает однопартийный принцип при диктатуре пролетариата. Там, где легально допускаются другие партии, они являются представителями так называемых прогрессивных социальных сил вне рабочего класса, и им разрешается действовать лишь в рамках «национальных фронтов», жестко контролируемых коммунистами.
е) Все другие партии, объявляющие себя партиями рабочего класса, социалистическими или даже революционными, представляют собой чуждые классовые силы, просочившиеся в рабочее движение для того, чтобы расколоть, ослабить и уничтожить его. Их следует безжалостно громить, если рабочему классу суждено продвигаться вперед [173].
ж) Чтобы осуществлять свою ведущую роль в государстве и обществе, коммунистическая партия должна поддерживать свое единство любой ценой, прежде всего путем введения «железной дисциплины» для всех своих членов и руководителей. Ни в каком случае не следует предавать гласности внутренние разногласия по вопросам политики.
з) Поскольку коммунистические партии, находящиеся у власти (а некоторые и до ее захвата), насчитывают большое число членов, любое разглашение внутри партии разногласий по вопросам политики неизбежно приведет к утечке информации, серьезно угрожая единству партии и ее авторитету, и, тем самым, подрывая ее ведущую роль и саму диктатуру пролетариата. Поэтому все меньшинства в высших руководящих органах должны защищать позиции большинства внутри органов власти вопреки своим собственным убеждениям, то есть действовать единогласно не только в глазах общественности или в ходе классовой борьбы, но даже внутри партии.
и) Следовательно, не может быть и речи о праве формирования тенденций на основе различных платформ в коммунистической партии. Это было бы равносильно «фракционности». Все фракции или тенденции являются потенциальными «другими партиями» - то есть агентами классового врага - и должны быть уничтожены так же, как и контрреволюционные организации. Выражение разногласий должно ограничиваться органами, осуществляющими текущую повседневную политическую деятельность (Политбюро) [174]. Перед членами партии все члены органов текущего руководства обязаны даже в периоды, предшествующие созыву конференций, выражать лишь мнение большинства руководства [175].
к) Кроме того, все различия в точках зрения внутри руководства объективно (и чаще всего субъективно) выражают «чуждые классовые интересы». Предоставление свободы слова меньшинствам внутри партии, не говоря уже о том же внутри рабочего класса или, шире во всем обществе, означало было предоставление свободы выражения классовому врагу.
л) Правящие коммунистические партии действуют в чрезвычайно враждебной международной обстановке при постоянных попытках империализма засылать шпионов, саботажников, вредителей, агентов и тому подобное в «социалистические страны» и коммунистические партии [176]. Для пресечения этих усилий требуется максимальная бдительность и секретность, а также постоянный рост полицейских методов в партии и обществе [177].
м) Ведущая роль партии во всех случаях влечет за собой поддержание авторитета и единства центрального руководства с сильной тенденцией сформировать культ вокруг его верховной фигуры. Поставить это под сомнение - означает ослабить диктатуру пролетариата.
н) Полная верность партии означает полную верность партийному руководству. Хороший коммунист должен избегать всяческой критической мысли, всегда проявляя лишь слепое повиновение.
о) Поскольку все виды идеологической, культурной, художественной и научной деятельности при строительстве социализма политизированы, они должны осуществляться с точки зрения всеобщих интересов партий (партийности). Любой критический дух в искусстве угрожал бы авторитету партии и диктатуре пролетариата.
Вдова Мао, Цян Цин заходила так далеко, что утверждала, что если «капиталистическая линия» будет преобладать в театре, реставрация капитализма станет неизбежной. После Венгерской революции 1956 года сталинистские лидеры восточно-германской СЕПГ утверждали, что если раз и навсегда не покончить с «ревизионистскими» идеями Георга Лукача, то восторжествует контрреволюция. А во время сталинистской реакции на Пражскую весну 1968 года недвусмысленное осуждение Кафки стало чрезвычайно важной задачей по предотвращению контрреволюции.
п) «Кадры» решают все. Эти кадры могут быть смещены лишь посредством гражданской войны. Эти известные слова Сталина кажутся вполне логичными в контексте предшествующих событий, ибо только «кадры» способны осуществлять диктатуру пролетариата, которая, в свою очередь, может быть свержена лишь социальной контрреволюцией.
р) Что касается международного рабочего класса, его основной задачей является защита «социалистической крепости». «Пролетарский интернационализм» - защита Советского Союза. Защита Советского Союза - безусловная поддержка всей текущей политики Советского правительства. Любая другая позиция «объективно» помогает империализму, классовому врагу.
После завоевания власти другими коммунистическими партиями наряду с Российской компартией эта догма неизбежно приводит к расколу внутри, так называемого «мирового коммунистического движения». Защита других «крепостей» начинает заменять защиту «крепости» СССР: особенно это касается Китая, после разрыва между Мао и Хрущевым, затем, в виде фарса, Албании и (или) Северной Кореи.