Черный маскарад в зазеркалье. Часть 1
Сон
Главному врачу Бирмингемского пансионата для умалишенных доложили по селектору о прибытии группы японцев.
- Мест нет, - кратко изрек начальник. Селектор ответил, мол, не так поняли, босс, джапаны из Лондона в Бирмингем ехали, а их автобус возьми, да сломайся прямо у наших ворот. Водитель автобуса сейчас починкой занимается, просит организовать японышам экскурсию. Дом, дескать, наш им очень понравился - желают сфотаться на его фоне.
- Не вопрос. Пойду, кстати, покажу им нашу достопримечательность! - и уже через минуту появился на каменном парапете старинного особняка, с недавних пор преобразованного в психиатрический диспансер. Он широко и приветливо раскинул руки и воскликнул:
- Милости просим, гости дорогие! Все сюда, ко мне, вот так, - Япония сузила полукруг и нацелилась своими объективами на ожидаемую мишень. Главный врач мощно выбросил на сторону правую руку, и перст ее указал на немалую в размерах доску, в бронзе которой было отлито следующее: «В этом здании в 1974 году лежали пластом британские звезды тяжелого рока Оззи Осборн и Билл Вард». Под бронзовыми словами какой-то гаденыш-вандал сделал приписку черной краской: Оззи, мы здесь с тобой forever!
…Оззи проснулся в холодном поту на очень неудобной койке под капельницей. «Ёштыть, да я в дурдоме! Сон в руку!» - он крепко зажмурил глаза, и привиделась ему большущая дыра в небе. Он смотрел в эту дыру и ровным счетом ничего в ней разглядеть не мог. Он очень хотел увидеть в ней Бога, но, в тоже время, очень боялся. Богом для Оззи уже давно был Тони Айомми, и он, Оззи, уже давно испытывал Его терпение. Что бы немного отвлечься, Оззи громко запел что-то типа: «Тэлл ми пипал, эм ай гоуин инсэ-э-э-эйн!»
- Ты чего орешь, блаженный, соседа разбудишь! - в дверной наблюдательной дыре появился круглый женский лик анфас, - он и так чуть очнется, немедля пятками какую-то чечетку начинает на кровати выбивать - совсем горячий.
- Тетка, ты его не бойся, это Билл - не иначе репетирует. Тащи сюда быстро бумагу с ручкой - тема из головы ускользает!
- Милай, какая тебе тема! Я вот сейчас тебе аминазину накапаю, и будет полный порядок…
Приглушенные традиционными лекарственными средствами, две звезды британского тяжелого рока тихо репетировали недели две. По истечении оных за ними приехал лимузин таких размеров, каких и в самом Лондоне не встретишь! Контингент пансионата от увиденного вибрировал до полного изнеможения, так что доза аминазина на нос удвоилась. Главный врач обошелся двумя таблетками реланиума.
Судьбоносное решение
Тони Айомми сидел в позе суперцаря всех времен и народов российских Петра Первого на известном полотне художника Николая Ге. Позади Айомми стоял, подбирающий в голове рифмы на тему последнего своего ночного кошмара, Гизер Батлер, Николаем Ге в картине не предусмотренный. Перед этими двумя вельможными персонажами предстали этакими царевичами Алексеями Оззи и Билли - скандалисты и баламуты, прожигатели жизни, совершенно ненадежные, но все-таки, язви их в душу, таланты, слава Богу, на земле не валяющиеся.
- Не запылились, - констатировал факт Айомми. Батлер молча кивнул.
- Тони, ты только не горячись, мы вот с Биллом, - Оззи простер длани свои в наколках навстречу другу своему горячему, - мы же с ним целых две песни сочинили, пока в дурдоме парились! Я вот Гиззи про дыру в небе расскажу - он сам текст поправит. А уж про сумасшествие я сам все придумал, вот текст, вот ноты - чума просто, а не песня! Айомми принял несколько неопрятных мятых бумажек, брезгливо их расправил и начал изучать, приподняв одну бровь на своем спокойном и властном лике. Батлеру передал и сказал тихо:
- Короче, нехристи, завтра в Лондон едем альбом новый писать. Если какая сволочь хоть один косяк выкурит - порву на части! - Айомми оглядел паству, выдержал паузу и добавил: - контракт, имею в виду. Все выдохнули облегченно и, как водится, перекрестились.
Отъезд
Темной безлунной февральской ночью 1975 года к порогу дома новоиспеченного семейства Осборнов подкатил черный фургон с багровыми готическими буквами Black Sabbath сбоку. Собственно, фургона в потьмах видно не было, а было видение, будто бы буквы плыли во мраке сами собой. Свидетели этой визуальной мистификации надолго впадали в ступор.
- Эй, где вы там, черт подери? - заорал Оззи, выйдя на крыльцо и шаря в темноте руками. Нашарил он только свою молодую жену Шэрон, которая настоятельно предлагала ему взять на дорожку пирожков и термос с чаем. Они познакомились во время визита Оззи в приемную Дона Ардена - нового менеджера группы Black Sabbath. Шэрон была при новом менеджере секретарем, ну и дочкой заодно. Оззи припер в приемную в надежде маленького аванса, почему-то, при этом решив, что вместо креста ему архинеобходимо надеть на шею ржавый водопроводный кран.
- Это ключ от Вселенной? - спросила нежным голоском Шэрон, тыча пальчиком Великому и Ужасному в грудь. Над Оззи разверзлись небеса, и привиделось ему сошествие в приемную ангелов. Он пал на колени, истово перекрестив все вокруг водопроводным краном. Вскоре они с Шэрон поженились.
- Оззи, бери пироги, и отчаливаем, - просто голос из преисподней, не иначе! Страшно.
В британской ГАИ уже давно существует негласный закон - черный фургон с надписью Black Sabbath не тормозить - плохая примета! (прим. автора). Так что до Лондона добрались с ветерком и без приключений. Но это с точки зрения водителя. В самом фургоне всю дорогу кипели страсти - мыли кости своего патрона Патрика Миэна. Айомми подкинул крепкий тезис: «Мы продали свои души рок-н-ролу, а Патрик продал всех нас». И все четверо припомнили бывшему менеджеру его страстишки к их деньгам, кровью и потом заработанным. И еще, конечно, вспомнили недобрым словом того прощелыгу-юриста: «Это вы, Black Sabbath? А вот у меня для вас предписание в суд!» - Между прочим, - заметил тогда Батлер, - «Предписание» - хорошее название для песни, надо бы над этим поработать. Словом, при въезде в Лондон, гнев в замкнутом пространстве фургона сконцентрировался неимоверно, и тогда впервые прозвучало ответное слово Black Sabbath. И слово это было - САБОТАЖ.
Приезд
К студии Джона Моргана, что на станции Паддингтон, подкатили в восемь утра. Встретил их у порога земным поклоном заспанный и небритый звукорежиссер Майк Батчер.
- В восемь с четвертью - пятиминутка, братья, а пока курите, - заявил Айомми. Народ засуетился, нервно поглядывая на часы. Побросав окурки рядом с урной, все расселись в зале для переговоров.
- Учитывая дефицит времени, буду краток, - Айомми оглядел присутствующих - все ли слушают? - Начинаем в ноль часов. Майк, тебя попрошу сходить к аббату Вильяму. Купишь у него свечей и иконку на его усмотрение - разгонять нечистую силу будем. Сейчас распаковываемся, настраиваемся и идем спать. Вольно.
Приход
Первое, что сделал Терри Батлер, зайдя в свою опочивальню - достал из саквояжа машину, заряженную очищенным героином. Минут через несколько после дозы его тулово стало резко видоизменяться - роста Батлер стал исполинского, длани распростерлись так, будто хотели обнять всех и вся разом. Далее стало еще круче - лик его стал суров и скорбен, распахнутые очи жгли человечество, пришедшее к пределу земного существования; власы с брадою величественно ниспадали у него по лицу и груди, как будто речные воды, равномерными ручейками. Венец, Его покрывавший, был осыпан самоцветами и перлами; властительная пурпуровая туника, изукрашенная вышивками, браная золотом и серебром, пышными складками стекала Ему на колени… Батлер стал ИМ! Ему страшно захотелось увидеть себя-ЕГО в зеркале, дабы подтвердить визуально свои небесные ощущения. И он заглянул в это самое зеркало, и то, что предстало в его отражении, повергло Терри в неописуемый ужас.
Все твари бестиария Сатаны, все исчадия ада будто сошлись собором в зеркале его гостиничного номера - сатиры, андрогины, шестипалые уроды, сирены, гиппокентавры, горгоны, гарпии, змеехвосты, минотавры, мышевидки с сучьими мордами, из ноздрей пускавшие пламя, зубатки, сколопендры, двуглавцы с зазубренными хребтами, псиглавцы, круготенетники, мантихоры*. И вся эта нечисть начала просачиваться через зеркало, заполоняя все пространство комнаты, а подгонял ее ТОТ, кто стоял в зеркале как бы спиной, но вот-вот готовый повернуть свою чудовищную головогрудь прямо к бедному Терри.
- А-а-а-а-а!!! - завопил Батлер. - Аббата Вильяма ко мне! - и упал в койку в полнейшем изнеможении. Сон нахлобучил его железобетонной плитой, но успокоения не принес - из черной дыры в небе неслась на Батлера со скоростью света больничная кровать. К ней приторочен был вервием Оззи Осборн - капельница вилась вокруг него тонким зеленым змием. Оззи приподнялся перед самым столкновением и задушевно сообщил Батлеру, что не все так плохо - в дурдоме лежишь и за квартиру платить не надо!
… Далее наступил полный провал. Батлер очнулся за час до репетиции. Он схватил лист бумаги, и за оставшееся время написал два стихотворных текста: «Дыра в небе» и «Мания величия».
Главному врачу Бирмингемского пансионата для умалишенных доложили по селектору о прибытии группы японцев.
- Мест нет, - кратко изрек начальник. Селектор ответил, мол, не так поняли, босс, джапаны из Лондона в Бирмингем ехали, а их автобус возьми, да сломайся прямо у наших ворот. Водитель автобуса сейчас починкой занимается, просит организовать японышам экскурсию. Дом, дескать, наш им очень понравился - желают сфотаться на его фоне.
- Не вопрос. Пойду, кстати, покажу им нашу достопримечательность! - и уже через минуту появился на каменном парапете старинного особняка, с недавних пор преобразованного в психиатрический диспансер. Он широко и приветливо раскинул руки и воскликнул:
- Милости просим, гости дорогие! Все сюда, ко мне, вот так, - Япония сузила полукруг и нацелилась своими объективами на ожидаемую мишень. Главный врач мощно выбросил на сторону правую руку, и перст ее указал на немалую в размерах доску, в бронзе которой было отлито следующее: «В этом здании в 1974 году лежали пластом британские звезды тяжелого рока Оззи Осборн и Билл Вард». Под бронзовыми словами какой-то гаденыш-вандал сделал приписку черной краской: Оззи, мы здесь с тобой forever!
…Оззи проснулся в холодном поту на очень неудобной койке под капельницей. «Ёштыть, да я в дурдоме! Сон в руку!» - он крепко зажмурил глаза, и привиделась ему большущая дыра в небе. Он смотрел в эту дыру и ровным счетом ничего в ней разглядеть не мог. Он очень хотел увидеть в ней Бога, но, в тоже время, очень боялся. Богом для Оззи уже давно был Тони Айомми, и он, Оззи, уже давно испытывал Его терпение. Что бы немного отвлечься, Оззи громко запел что-то типа: «Тэлл ми пипал, эм ай гоуин инсэ-э-э-эйн!»
- Ты чего орешь, блаженный, соседа разбудишь! - в дверной наблюдательной дыре появился круглый женский лик анфас, - он и так чуть очнется, немедля пятками какую-то чечетку начинает на кровати выбивать - совсем горячий.
- Тетка, ты его не бойся, это Билл - не иначе репетирует. Тащи сюда быстро бумагу с ручкой - тема из головы ускользает!
- Милай, какая тебе тема! Я вот сейчас тебе аминазину накапаю, и будет полный порядок…
Приглушенные традиционными лекарственными средствами, две звезды британского тяжелого рока тихо репетировали недели две. По истечении оных за ними приехал лимузин таких размеров, каких и в самом Лондоне не встретишь! Контингент пансионата от увиденного вибрировал до полного изнеможения, так что доза аминазина на нос удвоилась. Главный врач обошелся двумя таблетками реланиума.
Судьбоносное решение
Тони Айомми сидел в позе суперцаря всех времен и народов российских Петра Первого на известном полотне художника Николая Ге. Позади Айомми стоял, подбирающий в голове рифмы на тему последнего своего ночного кошмара, Гизер Батлер, Николаем Ге в картине не предусмотренный. Перед этими двумя вельможными персонажами предстали этакими царевичами Алексеями Оззи и Билли - скандалисты и баламуты, прожигатели жизни, совершенно ненадежные, но все-таки, язви их в душу, таланты, слава Богу, на земле не валяющиеся.
- Не запылились, - констатировал факт Айомми. Батлер молча кивнул.
- Тони, ты только не горячись, мы вот с Биллом, - Оззи простер длани свои в наколках навстречу другу своему горячему, - мы же с ним целых две песни сочинили, пока в дурдоме парились! Я вот Гиззи про дыру в небе расскажу - он сам текст поправит. А уж про сумасшествие я сам все придумал, вот текст, вот ноты - чума просто, а не песня! Айомми принял несколько неопрятных мятых бумажек, брезгливо их расправил и начал изучать, приподняв одну бровь на своем спокойном и властном лике. Батлеру передал и сказал тихо:
- Короче, нехристи, завтра в Лондон едем альбом новый писать. Если какая сволочь хоть один косяк выкурит - порву на части! - Айомми оглядел паству, выдержал паузу и добавил: - контракт, имею в виду. Все выдохнули облегченно и, как водится, перекрестились.
Отъезд
Темной безлунной февральской ночью 1975 года к порогу дома новоиспеченного семейства Осборнов подкатил черный фургон с багровыми готическими буквами Black Sabbath сбоку. Собственно, фургона в потьмах видно не было, а было видение, будто бы буквы плыли во мраке сами собой. Свидетели этой визуальной мистификации надолго впадали в ступор.
- Эй, где вы там, черт подери? - заорал Оззи, выйдя на крыльцо и шаря в темноте руками. Нашарил он только свою молодую жену Шэрон, которая настоятельно предлагала ему взять на дорожку пирожков и термос с чаем. Они познакомились во время визита Оззи в приемную Дона Ардена - нового менеджера группы Black Sabbath. Шэрон была при новом менеджере секретарем, ну и дочкой заодно. Оззи припер в приемную в надежде маленького аванса, почему-то, при этом решив, что вместо креста ему архинеобходимо надеть на шею ржавый водопроводный кран.
- Это ключ от Вселенной? - спросила нежным голоском Шэрон, тыча пальчиком Великому и Ужасному в грудь. Над Оззи разверзлись небеса, и привиделось ему сошествие в приемную ангелов. Он пал на колени, истово перекрестив все вокруг водопроводным краном. Вскоре они с Шэрон поженились.
- Оззи, бери пироги, и отчаливаем, - просто голос из преисподней, не иначе! Страшно.
В британской ГАИ уже давно существует негласный закон - черный фургон с надписью Black Sabbath не тормозить - плохая примета! (прим. автора). Так что до Лондона добрались с ветерком и без приключений. Но это с точки зрения водителя. В самом фургоне всю дорогу кипели страсти - мыли кости своего патрона Патрика Миэна. Айомми подкинул крепкий тезис: «Мы продали свои души рок-н-ролу, а Патрик продал всех нас». И все четверо припомнили бывшему менеджеру его страстишки к их деньгам, кровью и потом заработанным. И еще, конечно, вспомнили недобрым словом того прощелыгу-юриста: «Это вы, Black Sabbath? А вот у меня для вас предписание в суд!» - Между прочим, - заметил тогда Батлер, - «Предписание» - хорошее название для песни, надо бы над этим поработать. Словом, при въезде в Лондон, гнев в замкнутом пространстве фургона сконцентрировался неимоверно, и тогда впервые прозвучало ответное слово Black Sabbath. И слово это было - САБОТАЖ.
Приезд
К студии Джона Моргана, что на станции Паддингтон, подкатили в восемь утра. Встретил их у порога земным поклоном заспанный и небритый звукорежиссер Майк Батчер.
- В восемь с четвертью - пятиминутка, братья, а пока курите, - заявил Айомми. Народ засуетился, нервно поглядывая на часы. Побросав окурки рядом с урной, все расселись в зале для переговоров.
- Учитывая дефицит времени, буду краток, - Айомми оглядел присутствующих - все ли слушают? - Начинаем в ноль часов. Майк, тебя попрошу сходить к аббату Вильяму. Купишь у него свечей и иконку на его усмотрение - разгонять нечистую силу будем. Сейчас распаковываемся, настраиваемся и идем спать. Вольно.
Приход
Первое, что сделал Терри Батлер, зайдя в свою опочивальню - достал из саквояжа машину, заряженную очищенным героином. Минут через несколько после дозы его тулово стало резко видоизменяться - роста Батлер стал исполинского, длани распростерлись так, будто хотели обнять всех и вся разом. Далее стало еще круче - лик его стал суров и скорбен, распахнутые очи жгли человечество, пришедшее к пределу земного существования; власы с брадою величественно ниспадали у него по лицу и груди, как будто речные воды, равномерными ручейками. Венец, Его покрывавший, был осыпан самоцветами и перлами; властительная пурпуровая туника, изукрашенная вышивками, браная золотом и серебром, пышными складками стекала Ему на колени… Батлер стал ИМ! Ему страшно захотелось увидеть себя-ЕГО в зеркале, дабы подтвердить визуально свои небесные ощущения. И он заглянул в это самое зеркало, и то, что предстало в его отражении, повергло Терри в неописуемый ужас.
Все твари бестиария Сатаны, все исчадия ада будто сошлись собором в зеркале его гостиничного номера - сатиры, андрогины, шестипалые уроды, сирены, гиппокентавры, горгоны, гарпии, змеехвосты, минотавры, мышевидки с сучьими мордами, из ноздрей пускавшие пламя, зубатки, сколопендры, двуглавцы с зазубренными хребтами, псиглавцы, круготенетники, мантихоры*. И вся эта нечисть начала просачиваться через зеркало, заполоняя все пространство комнаты, а подгонял ее ТОТ, кто стоял в зеркале как бы спиной, но вот-вот готовый повернуть свою чудовищную головогрудь прямо к бедному Терри.
- А-а-а-а-а!!! - завопил Батлер. - Аббата Вильяма ко мне! - и упал в койку в полнейшем изнеможении. Сон нахлобучил его железобетонной плитой, но успокоения не принес - из черной дыры в небе неслась на Батлера со скоростью света больничная кровать. К ней приторочен был вервием Оззи Осборн - капельница вилась вокруг него тонким зеленым змием. Оззи приподнялся перед самым столкновением и задушевно сообщил Батлеру, что не все так плохо - в дурдоме лежишь и за квартиру платить не надо!
… Далее наступил полный провал. Батлер очнулся за час до репетиции. Он схватил лист бумаги, и за оставшееся время написал два стихотворных текста: «Дыра в небе» и «Мания величия».