Тщетная предосторожность как "народный балет"
27 марта
Михайловский театр
Премьера
Потеряв Наталью Осипову и Начо Дуато, Михайловский театр перешел к так называемым "народным балетам", ориентированным на тех, кто балет видит раз в пятилетку. Впрочем, такова была политика этого театра изначально, с самого прихода Кехмана: все для простого человека, а высоколобые пускай идут в Мариинский (Приглашение Дуато и Осиповой заставило думать о Михайловском иначе, но это было временное помрачение директорского ума - никто не знал, что настоящий балет столь дорог). "Пламя Парижа", а теперь "Тщетная предосторожность" оказались банальным возвращением назад.
"Тщетная" - балет узко-специальный. Интересующий фанатов и знатоков. Но Фредерик Эштон - который для некоторых ценителей - ярчайшая бездарность 20 века, символизирующая тотальную неспособность британцев заниматься хореографией, для других ценителей - автор "Маргариты и Армана" с Марго Фонтейн и Рудольфом Нуреевым, а потом с Сильви Гиллем и Николя Ле Ришем, ради которого можно простить все остальные провалы, для прочих же - популяризатор высокого балета, автор упрощенных версий многих выдающихся хореографий ( "Ромео и Джульетты", например) - сделал из изысканного шедевра сентиментализма (на петербургской сцене этот спектакль впервые поставил Ш.Дидло) драмбалет. Драмбалет получился качественный, широкому зрителю должен нравиться. Тем более, что в первом и втором акте на сцену выводят очаровательного пони, второй акт заканчивается эффектной сценой бури ("Лебединое" отдыхает), в спектакле много пародийных и иронических танцевальных номеров, и главное - каждое движение понятно без извилин. Вот тут танцуют про любовь, а тут про уборку урожая. Только танца в самом прямом смысле у Эштона нет. В первом акте пара простеньких вариаций у солиста и солистки (все остальное время они завязывают и развязывают бантики, ленточки и прочую дребедень), во втором чуть посложнее па-де-де, в третьем легенький танец героини. Все.
(Для сравнения. Смутно помню "Тщетную" Олега Виноградова в Кировском 1980-х - с Маргаритой Куллик и Владимиром Кимом. Никаких массовых сцен, никаких иронических танцев - зато солист и солистка танцевали весь балет на мелкой технике. Спектакль был, мягко говоря, не шедевр - но это был балет).
Зато как удобно театральной дирекции (английский балет до сих пор работает по этому принципу, с минимизацией затрат). Солистка не нужна - танцевать может кто угодно. Солист тем более не нужен. Драматическая роль матери-вдовы - самая яркая, но и здесь достаточно заполучить опытного артистичного танцовщика - и дело сделано. Остается только пони пригласить. Лошадке и аплодируют громче всех. Освободившиеся деньги можно потратить на импортного дирижера - тем более, что музыка Герольда не просто "для ног", она очень напоминает залихватские припевы мультфильмов про Мюнгхаузена или известное "Его превосходительство любил домашних птиц".
Впрочем, находка Михайловского театра - Анастасия Соболева, исполнившая на премьере роль Лизы. Наконец-то рекрутерам Михайловского улыбнулась удача и вместо тяжелых на подъем, деревянных типа-солисток они нашли талантливую, артистичную (по крайней мере, в роли нежной деревенской девицы), пластичную балерину. С техникой у нее проблем немало, но при таких данных это можно решить привлечением хороших репетиторов. На Соболеву было очень приятно смотреть - она органично вошла в ткань балета. Все остальные - как и быть должно. Виктор Лебедев (Колен)- Буратино, как всегда. Майкл О'Хэйр (вдова, мать Лизы) танцует на среднеевропейском уровне, не более. В меру артистичен, в меру техничен. Звезд с неба не хватает. Полагаю, что Николай Цискаридзе был много интереснее.
Общий уровень кордебалетных номеров хорошо демонстрируют два момента. Танец петуха и кур, вставленный в текст балета несколько раз: весь построен на подражании ОДНОМУ движению птиц. Танец Алена, сына владельца виноградника: как он начинает скакать на зонтике в первое появление, так и продолжает весь балет. Одно движение для решения главной комической роли! Если это не бездарность, то что тогда бездарность?
Эштон силен массовыми сценами, нюансами психологической игры (например, вдова, уходя из дома кокетливо заглядывает в зеркало), английской иронией во взаимоотношениях персонажей, пантомимой. Чем угодно, только не танцем. Поэтому успех Эштона у зрителей Михайловского театра должен быть оглушительным. Если только пойдут они на балет с загадочным названием "Тщетная предосторожность". Не знает широкий российский зритель такого названия.
Михайловский театр
Премьера
Потеряв Наталью Осипову и Начо Дуато, Михайловский театр перешел к так называемым "народным балетам", ориентированным на тех, кто балет видит раз в пятилетку. Впрочем, такова была политика этого театра изначально, с самого прихода Кехмана: все для простого человека, а высоколобые пускай идут в Мариинский (Приглашение Дуато и Осиповой заставило думать о Михайловском иначе, но это было временное помрачение директорского ума - никто не знал, что настоящий балет столь дорог). "Пламя Парижа", а теперь "Тщетная предосторожность" оказались банальным возвращением назад.
"Тщетная" - балет узко-специальный. Интересующий фанатов и знатоков. Но Фредерик Эштон - который для некоторых ценителей - ярчайшая бездарность 20 века, символизирующая тотальную неспособность британцев заниматься хореографией, для других ценителей - автор "Маргариты и Армана" с Марго Фонтейн и Рудольфом Нуреевым, а потом с Сильви Гиллем и Николя Ле Ришем, ради которого можно простить все остальные провалы, для прочих же - популяризатор высокого балета, автор упрощенных версий многих выдающихся хореографий ( "Ромео и Джульетты", например) - сделал из изысканного шедевра сентиментализма (на петербургской сцене этот спектакль впервые поставил Ш.Дидло) драмбалет. Драмбалет получился качественный, широкому зрителю должен нравиться. Тем более, что в первом и втором акте на сцену выводят очаровательного пони, второй акт заканчивается эффектной сценой бури ("Лебединое" отдыхает), в спектакле много пародийных и иронических танцевальных номеров, и главное - каждое движение понятно без извилин. Вот тут танцуют про любовь, а тут про уборку урожая. Только танца в самом прямом смысле у Эштона нет. В первом акте пара простеньких вариаций у солиста и солистки (все остальное время они завязывают и развязывают бантики, ленточки и прочую дребедень), во втором чуть посложнее па-де-де, в третьем легенький танец героини. Все.
(Для сравнения. Смутно помню "Тщетную" Олега Виноградова в Кировском 1980-х - с Маргаритой Куллик и Владимиром Кимом. Никаких массовых сцен, никаких иронических танцев - зато солист и солистка танцевали весь балет на мелкой технике. Спектакль был, мягко говоря, не шедевр - но это был балет).
Зато как удобно театральной дирекции (английский балет до сих пор работает по этому принципу, с минимизацией затрат). Солистка не нужна - танцевать может кто угодно. Солист тем более не нужен. Драматическая роль матери-вдовы - самая яркая, но и здесь достаточно заполучить опытного артистичного танцовщика - и дело сделано. Остается только пони пригласить. Лошадке и аплодируют громче всех. Освободившиеся деньги можно потратить на импортного дирижера - тем более, что музыка Герольда не просто "для ног", она очень напоминает залихватские припевы мультфильмов про Мюнгхаузена или известное "Его превосходительство любил домашних птиц".
Впрочем, находка Михайловского театра - Анастасия Соболева, исполнившая на премьере роль Лизы. Наконец-то рекрутерам Михайловского улыбнулась удача и вместо тяжелых на подъем, деревянных типа-солисток они нашли талантливую, артистичную (по крайней мере, в роли нежной деревенской девицы), пластичную балерину. С техникой у нее проблем немало, но при таких данных это можно решить привлечением хороших репетиторов. На Соболеву было очень приятно смотреть - она органично вошла в ткань балета. Все остальные - как и быть должно. Виктор Лебедев (Колен)- Буратино, как всегда. Майкл О'Хэйр (вдова, мать Лизы) танцует на среднеевропейском уровне, не более. В меру артистичен, в меру техничен. Звезд с неба не хватает. Полагаю, что Николай Цискаридзе был много интереснее.
Общий уровень кордебалетных номеров хорошо демонстрируют два момента. Танец петуха и кур, вставленный в текст балета несколько раз: весь построен на подражании ОДНОМУ движению птиц. Танец Алена, сына владельца виноградника: как он начинает скакать на зонтике в первое появление, так и продолжает весь балет. Одно движение для решения главной комической роли! Если это не бездарность, то что тогда бездарность?
Эштон силен массовыми сценами, нюансами психологической игры (например, вдова, уходя из дома кокетливо заглядывает в зеркало), английской иронией во взаимоотношениях персонажей, пантомимой. Чем угодно, только не танцем. Поэтому успех Эштона у зрителей Михайловского театра должен быть оглушительным. Если только пойдут они на балет с загадочным названием "Тщетная предосторожность". Не знает широкий российский зритель такого названия.