Что случилось после того, как Нора ушла от мужа
19 мая
Národní divadlo (Прага) на сцене Александринского театра
Фестиваль "Александринский"
Один из главных театров Чехии представил в Петербурге спектакль с лихо закрученным названием, относящим к "Кукольному дому" Г.Ибсена. Автор пьесы - Эльфрида Элинек, австрийская писательница и драматург, лауреат Нобелевской премии по литературе 2004 года. Автор романа "Пианистка", по которому М.Ханеке снял нашумевший фильм (кстати, если бы Александринка представила пьесу публике именно так, зрителей в зале было бы намного больше).
Ибсеновская Нора, ставшая культовым персонажем европейской жизни конца 19 века и до сих пор украшающая знамена феминизма, терпит в пьесе абсолютный крах. Стремясь быть свободной от мужчин и женщин, разобраться в себе и стать личностью, она превращается в вещь, игрушку в руках мужчин. Наивный, почти детский ход - написать продолжение заинтересовавшей пьесы - становится постмодернистским переосмыслением модернизма (в смысле: "Господа демократы минувшего века, нам бы очень хотелось вас всех воскресить..."). В том числе и переосмыслением с точки зрения истории, которая всех рассудит: у Элинек Нора уходит от мужа на рубеже 20-х и 30-х годов XX века. Пьеса начинается уходом, а завершается возвращением к мужу окончательно потерявшей себя героини. Абсолютно пустая внутренне, не имеющая ничего за душой, по капле продавшая себя без остатка сильным мира сего (здесь ставится гиперссылка на другую пьесу Ибсена "Столпы общества"), Нора живет в полном согласии с Хельмером, прошедшим абсолютно такой же путь. Надвигается нацизм - и он находит идеальную почву в душах главных героев.
Постановщик Михал Дочекал очень тонко подчеркнул многократное переосмысление. Он сопровождает спектакль зонгами а ля Брехт, решает характеры главных персонажей в духе немецкого экспрессионизма, иногда доходящего до буффонады, иногда до саркастического трагизма. Перемены в жизни Норы подчеркнуты резкими переменами в ее характере, что тоже напоминает об экспрессионизме. Сценография (Мартин Хохолушек) выполнена в духе эстетики Баухауса; ездящие по сцене части завода (даже обеденный стол Хельмера выполнен как заводской конвейер) создают ощущение всеобщего завода человечества. Композитор Милош Орсон Штедронь написал соответствующую музыку.
Поражает тонкость сценических шуток: по конвейерному столу запускается все то, чем госпожа Линде хочет соблазнить Хельмера - от еды до черных сапог садистки. Каждый раз уходя в кладовку, она открывает дверь - и оттуда вываливаются старые лыжи, напоминая одновременно о скелете в шкафу и саночках гражданина Кейна. На третий или четвертый раз, когда мы уже привыкли к лыжам, они вдруг берут и не падают - и напряженный зритель вдруг улыбается. Столь же тонки, на уровне запредельного, жесты актеров. В тот момент, когда лыжи не выпали, Линде делает едва заметный жест: у нее впервые получилось. И из одной зрительской улыбки получается две. Приходя на сеанс садомазо, Хельмер с такой сладостной ужимкой берет в руку нож, что мы в один момент проникаем в его душу. При этом откровенные сцены в духе садомазо решены почти целомудренно: например, Хельмер катается по сцене, а Нора с ненавистью выжимает лимон. Аллегория простая, но сделана так и сыграна с такой энергией, что вспоминается театр кабуки.
Блестяще играют Игор Бареш (Хельмер) и Владислав Бенеш (консул Вейганг): первый внутренне слаб и не способен ни к чему, но постоянно стремится казаться сильным и успешным. Второй холодный делец, который временами играет любовь или заботу о ближнем, наслаждаясь своим актерским талантом. Не менее блестяща Катержина Винтерова (Нора), играющая сначала независимую фифу, потом самовлюбленную дуру, потом влюбленную дуру, потом игрушку Вейганга, страстно ненавидящую бывшего мужа, затем почти уже брошенную любовницу, изображающую полное счастье, и наконец, опустошенную злобную душу.
Вот такой спектакль, в отличие от мдт-шного "Подростка", можно назвать ярким переосмыслением классики с великолепным ансамблем постановщиков и блестящей актерской игрой. При этом, заметьте, перед нами далеко не эпохальный спектакль, переворачивающий театральную Европу, а просто очень хороший спектакль - вероятно, не единственный в Народном театре. И опять, как всегда, заполнена треть зала. Наш зритель предпочитает "Подростков".
Národní divadlo (Прага) на сцене Александринского театра
Фестиваль "Александринский"
Один из главных театров Чехии представил в Петербурге спектакль с лихо закрученным названием, относящим к "Кукольному дому" Г.Ибсена. Автор пьесы - Эльфрида Элинек, австрийская писательница и драматург, лауреат Нобелевской премии по литературе 2004 года. Автор романа "Пианистка", по которому М.Ханеке снял нашумевший фильм (кстати, если бы Александринка представила пьесу публике именно так, зрителей в зале было бы намного больше).
Ибсеновская Нора, ставшая культовым персонажем европейской жизни конца 19 века и до сих пор украшающая знамена феминизма, терпит в пьесе абсолютный крах. Стремясь быть свободной от мужчин и женщин, разобраться в себе и стать личностью, она превращается в вещь, игрушку в руках мужчин. Наивный, почти детский ход - написать продолжение заинтересовавшей пьесы - становится постмодернистским переосмыслением модернизма (в смысле: "Господа демократы минувшего века, нам бы очень хотелось вас всех воскресить..."). В том числе и переосмыслением с точки зрения истории, которая всех рассудит: у Элинек Нора уходит от мужа на рубеже 20-х и 30-х годов XX века. Пьеса начинается уходом, а завершается возвращением к мужу окончательно потерявшей себя героини. Абсолютно пустая внутренне, не имеющая ничего за душой, по капле продавшая себя без остатка сильным мира сего (здесь ставится гиперссылка на другую пьесу Ибсена "Столпы общества"), Нора живет в полном согласии с Хельмером, прошедшим абсолютно такой же путь. Надвигается нацизм - и он находит идеальную почву в душах главных героев.
Постановщик Михал Дочекал очень тонко подчеркнул многократное переосмысление. Он сопровождает спектакль зонгами а ля Брехт, решает характеры главных персонажей в духе немецкого экспрессионизма, иногда доходящего до буффонады, иногда до саркастического трагизма. Перемены в жизни Норы подчеркнуты резкими переменами в ее характере, что тоже напоминает об экспрессионизме. Сценография (Мартин Хохолушек) выполнена в духе эстетики Баухауса; ездящие по сцене части завода (даже обеденный стол Хельмера выполнен как заводской конвейер) создают ощущение всеобщего завода человечества. Композитор Милош Орсон Штедронь написал соответствующую музыку.
Поражает тонкость сценических шуток: по конвейерному столу запускается все то, чем госпожа Линде хочет соблазнить Хельмера - от еды до черных сапог садистки. Каждый раз уходя в кладовку, она открывает дверь - и оттуда вываливаются старые лыжи, напоминая одновременно о скелете в шкафу и саночках гражданина Кейна. На третий или четвертый раз, когда мы уже привыкли к лыжам, они вдруг берут и не падают - и напряженный зритель вдруг улыбается. Столь же тонки, на уровне запредельного, жесты актеров. В тот момент, когда лыжи не выпали, Линде делает едва заметный жест: у нее впервые получилось. И из одной зрительской улыбки получается две. Приходя на сеанс садомазо, Хельмер с такой сладостной ужимкой берет в руку нож, что мы в один момент проникаем в его душу. При этом откровенные сцены в духе садомазо решены почти целомудренно: например, Хельмер катается по сцене, а Нора с ненавистью выжимает лимон. Аллегория простая, но сделана так и сыграна с такой энергией, что вспоминается театр кабуки.
Блестяще играют Игор Бареш (Хельмер) и Владислав Бенеш (консул Вейганг): первый внутренне слаб и не способен ни к чему, но постоянно стремится казаться сильным и успешным. Второй холодный делец, который временами играет любовь или заботу о ближнем, наслаждаясь своим актерским талантом. Не менее блестяща Катержина Винтерова (Нора), играющая сначала независимую фифу, потом самовлюбленную дуру, потом влюбленную дуру, потом игрушку Вейганга, страстно ненавидящую бывшего мужа, затем почти уже брошенную любовницу, изображающую полное счастье, и наконец, опустошенную злобную душу.
Вот такой спектакль, в отличие от мдт-шного "Подростка", можно назвать ярким переосмыслением классики с великолепным ансамблем постановщиков и блестящей актерской игрой. При этом, заметьте, перед нами далеко не эпохальный спектакль, переворачивающий театральную Европу, а просто очень хороший спектакль - вероятно, не единственный в Народном театре. И опять, как всегда, заполнена треть зала. Наш зритель предпочитает "Подростков".