Конек-горбунок
4 января 2013 года
Мариинский театр
Если 2012 год закончился очень эффектно, экстраординарным концертом в филармонии, то мой 2013 театральный год начлся с весьма типового балета в Мариинском - пересмотра "Конька-горбунка" Алексея Ратманского.
В 2009-м мне очень понравился этот балет. Ни одной скучной минуты, кроме вариаций Царь-девицы в исполнении Сомовой. Целый ряд блестящих хореографических решений. Одним словом, тогда была сильная радость от нового - если не гениального, то замечательного - балета.
Прошло почти три года. Мариинский театр теперь танцует "Горбунка" зрело и спокойно, нет премьерной подтянутости и напряженности. Танцует, как говорят спортивные комментаторы, "на классе". С хореографией Ратманского это очень даже проходит: она, с одной стороны, не очень сложна, что позволяет труппе не слишком проваливаться в технике; с другой стороны, она сюжетна, что позволяет зрителю следить за действием и сличать его со сказкой Петра Ершова; наконец, она не слишком, но в меру драматична, что позволяет компенсировать неудачи танца мимикой, жестами, актерской игрой. Продукт, в целом, весьма качественный.
Но раздражает, что в скачке Горбунка с Иваном нет премьерного полета Лени Сарафанова (по сообщениям экспертов, которым верю - сам не видел, я в это время в Москве смотрел Сильви Гиллем), что царь в исполнении Ильи Кузнецова (зачем его засунули в эту роль? Здесь нужна пантомима, а это не самая сильная сторона этого в общем-то неплохого танцовщика) разменивает на типовые ужимки саркастически сделанную партию, что Максим Зюзин танцует, как Иван-дурак, спустя рукава: где довернет вращение, а где и нет, где сделает прыжок, а где и смажет - и, главное, расслабленно, без драйва.
С другой стороны, если тогда партия Царь-девицы показалась откровенным пустым местом хореографии, то теперь вроде бы и Царь-девица ничего. То ли Анастасии Колеговой роль удается куда лучше Сомовой, то ли балерины Мариинского театра спустя три года все-таки поняли, как это надо танцевать. Не исключено, что всему виной рост: если Сомова высока практически для всех своих партий, то Колеговой легко удаются и прыжки и псевдоклассические па, поставленные Ратманским (кстати, Илье Кузнецову рост, возможно, тоже очень мешает быть хорошим царем). Ислом Баймурадов ничуть не хуже в роли Спальника, чем Юрий Смекалов, которого в 2009-м взахлеб хвалили критики - большей частью за то, что он "от Эйфмана". По-прежнему очень хороши два коня в брюках клеш. По-прежнему целое спектакля оставляет сильный позитивный заряд. Только смерть царя сделали менее жестокой (он больше не смотрит на зал стеклянными глазами из аквариума). То ли это издержки 27-го спектакля, то ли это цензурная купюра. Если так, то в очередной раз кто-то в современном русском театре пытается быть святее папы римского: сказка Ершова не без жестокости, да нормальная сказка и должна быть мифологически-жестокой.
"Конек" дает простой ответ на вопрос, на чем который год держится Мариинский театр, в котором не осталось танцовщиков. Держится он на хореографии мирового уровня и на высоком общем уровне исполнителей - солистов второго и третьего ряда. Которого нет ни в одной российской балетной труппе (может быть, за исключением Большого и Пермского).
Мариинский театр
Если 2012 год закончился очень эффектно, экстраординарным концертом в филармонии, то мой 2013 театральный год начлся с весьма типового балета в Мариинском - пересмотра "Конька-горбунка" Алексея Ратманского.
В 2009-м мне очень понравился этот балет. Ни одной скучной минуты, кроме вариаций Царь-девицы в исполнении Сомовой. Целый ряд блестящих хореографических решений. Одним словом, тогда была сильная радость от нового - если не гениального, то замечательного - балета.
Прошло почти три года. Мариинский театр теперь танцует "Горбунка" зрело и спокойно, нет премьерной подтянутости и напряженности. Танцует, как говорят спортивные комментаторы, "на классе". С хореографией Ратманского это очень даже проходит: она, с одной стороны, не очень сложна, что позволяет труппе не слишком проваливаться в технике; с другой стороны, она сюжетна, что позволяет зрителю следить за действием и сличать его со сказкой Петра Ершова; наконец, она не слишком, но в меру драматична, что позволяет компенсировать неудачи танца мимикой, жестами, актерской игрой. Продукт, в целом, весьма качественный.
Но раздражает, что в скачке Горбунка с Иваном нет премьерного полета Лени Сарафанова (по сообщениям экспертов, которым верю - сам не видел, я в это время в Москве смотрел Сильви Гиллем), что царь в исполнении Ильи Кузнецова (зачем его засунули в эту роль? Здесь нужна пантомима, а это не самая сильная сторона этого в общем-то неплохого танцовщика) разменивает на типовые ужимки саркастически сделанную партию, что Максим Зюзин танцует, как Иван-дурак, спустя рукава: где довернет вращение, а где и нет, где сделает прыжок, а где и смажет - и, главное, расслабленно, без драйва.
С другой стороны, если тогда партия Царь-девицы показалась откровенным пустым местом хореографии, то теперь вроде бы и Царь-девица ничего. То ли Анастасии Колеговой роль удается куда лучше Сомовой, то ли балерины Мариинского театра спустя три года все-таки поняли, как это надо танцевать. Не исключено, что всему виной рост: если Сомова высока практически для всех своих партий, то Колеговой легко удаются и прыжки и псевдоклассические па, поставленные Ратманским (кстати, Илье Кузнецову рост, возможно, тоже очень мешает быть хорошим царем). Ислом Баймурадов ничуть не хуже в роли Спальника, чем Юрий Смекалов, которого в 2009-м взахлеб хвалили критики - большей частью за то, что он "от Эйфмана". По-прежнему очень хороши два коня в брюках клеш. По-прежнему целое спектакля оставляет сильный позитивный заряд. Только смерть царя сделали менее жестокой (он больше не смотрит на зал стеклянными глазами из аквариума). То ли это издержки 27-го спектакля, то ли это цензурная купюра. Если так, то в очередной раз кто-то в современном русском театре пытается быть святее папы римского: сказка Ершова не без жестокости, да нормальная сказка и должна быть мифологически-жестокой.
"Конек" дает простой ответ на вопрос, на чем который год держится Мариинский театр, в котором не осталось танцовщиков. Держится он на хореографии мирового уровня и на высоком общем уровне исполнителей - солистов второго и третьего ряда. Которого нет ни в одной российской балетной труппе (может быть, за исключением Большого и Пермского).