Программа Владимира Юровского и оркестр им. Светланова
23 декабря
Большой зал филармонии
Фестиваль "Площадь искусств"
Скажу честно: до этого концерта я хорошо относился к Владимиру Юровскому. Дирижер откровенно умный (редкий случай среди дирижеров), не попсовый, испытывающий интерес к незаезженной музыке и нетривиальным решениям, внушал мне искреннее уважение. Однако вчерашний концерт резко поменял мое отношение.
Шел я с особым интересом. С момента безвременной кончины Евгения Федоровича Светланова я не слушал Светлановский оркестр. При том, что к этому оркестру и лично к Светланову я питаю почти родственные чувства. Именно этот оркестр под управлением великого русского дирижера учил меня, школьника, слушать симфоническую музыку. Именно под этот оркестр я понимал, что симфония едва ли не интереснее оперы по энергетике и информативности. Евгений Федорович, при всех его закидонах, был великий музыкант. Что характерно, тоже умный - философ за пультом. Поэтому было очень интересно послушать Светлановский оркестр в его нынешнем состоянии с новым умным дирижером. И что мы услышали?
Прежде всего, оркестр им. Светланова звучит очень прилично. Не так, конечно, как у Светланова, собиравшего оркестр многие годы (да простит меня Петербургская филармония, оркестр Евгения Федоровича был лучшим в СССР в 1980-1990-е годы). Очень много молодых лиц. Светлановский костяк почти не сохранился, что не мудрено. Но, несмотря на это, повторяю, оркестр звучит прилично: хороший московский уровень. Не хуже федосеевского им. Чайковского или плетневского(под управлением Плетнева).
Далее, предварявшая оркестр лекция Юровского была очень хороша. Умная, продуманная, на хорошем русском языке (что сегодня у музыковедов редкость, не говоря о дирижерах), логически связавшая оба отделения программы - Валентина Сильвестрова и Густава Малера. Впрочем, объяснения Юровского показались сильно надуманными (особенно когда он два слова сказал о Малере - но что дирижер там себе не сочинит, лишь бы исполнял!), но сама по себе лекция удалась.
Потом зазвучал Сильвестров, "Эсхатофония" (симфония № 3). Объяснения к музыке показались несостоятельными, но увлекательными, а сама музыка - в духе той, что нравится Юровскому: экспериментальная, научная, очень от ума. Поскольку Сильвестрова я изначально воспринял как интеллектуальную нагрузку к Малеру, то очень не переживал. Прослушал новое для себя сочинение - в духе нынешнего поворота фестиваля "Площадь искусств". Генри Коуэлл и Брайан Фернихоу, на мой взгляд, много интереснее, но надо же и патриотизма добавить - ознакомиться с русской экспериментальной музыкой той поры.
Но то, что я услышал после перерыва под названием Пятой симфонии Малера, повергло меня в уныние. Дослушать это было очень тяжело. Чем дальше играл оркестр, тем менее хотелось слушать. По-видимому, утверждение Л.Н.Толстого о том, что есть ум ума и ум сердца, работает и в музыке. Музыковед за пультом не в состоянии играть, так сказать, "безусловную музыку" - особенно там, где музыка требует эмоций. А музыка по определению требует эмоций. И вот здесь Юровский, оказывается, глух. Умом сердца, которым было богато сердце Светланова, он обделен.
Первые две части я пытался понять, что именно мне не нравится. Оркестр играл прилично. Все группы инструментов были слышны, даже медные духовые (конек старого оркестра Светланова) и деревянные духовые не раздражали, темы накладывались на общий звук оркестра четко и сознательно. Но чего-то явно не хватало. Сказать "души" как-то банально, хотелось бы определения почетче. И оно пришло в знаменитом адажиетто. Струнные звучали слишком громко, арфа брякала поверх струнных, как невыключенный мобильный телефон, - струнные жили отдельно, а арфа отдельно; наконец, темп Юровский держал слишком спортивный - без тех воздушных недоговоренностей, которые издавна пленяют в этом музыкальном тексте. Обернувшись к третьей части, проходившей под соло валторны, а также к фресковым первой и второй частям, я понял, что раздражало именно это: Юровский играет очень по-деловому, разрезая музыку, как исследователь или даже патологоанатом: ему нужно услышать, проверить, порешить все темы - и с этим он справляется, а свести их в музыку - к этому он неспособен. Ибо не артист, а музыковед. Сделано все слишком топорно, по-русски-по-нашему, даже, точнее, по-советски. Не идет у нас вырожденческая музыка самой выродившейся (Австрийской) империи.
Финал слушать было просто невозможно, ибо в нем грохотала разъятая гармония, несовместная с музыкой Малера. Скажу, Юровский немного опоздал родиться. У московских концептуалистов не было своего дирижера: Владимир бы идеально подошел на эту роль. А сегодня молодой дирижер выглядит экспериментатором-архаистом, вроде Бэллы Ахмадулиной или покойного Андрея Вознесенского. Моложавостью слегка напоминающим Дракулу. Жаль, что в наше время любителю симфонической музыки в России приходится выбирать между Гергиевым и Юровским. Хрен редьки не слаще.
С Юровским-музыковедом, впрочем, тоже не все ясно. О пятой Малера он высказался так, как мне никогда бы и на ум не пришло. Что он там себе думает о музыкальных текстах, одному Богу известно. Представляя Сильвестрова, дирижер прочитал нам суждение Сильвестрова о Малере: в юности, говорит композитор, Малер казался схематичным до банальности. А потом слушал-слушал - и понял, что стал жертвой первого впечталения. Смело можно сказать: в исполнении Юровского Малер, действительно, банально-схематичен. Только это не Малер.
Думаю, если бы я школьником услышал этот оркестр и этот концерт, отвращение к симфонической музыке было бы мне обеспечено.
Большой зал филармонии
Фестиваль "Площадь искусств"
Скажу честно: до этого концерта я хорошо относился к Владимиру Юровскому. Дирижер откровенно умный (редкий случай среди дирижеров), не попсовый, испытывающий интерес к незаезженной музыке и нетривиальным решениям, внушал мне искреннее уважение. Однако вчерашний концерт резко поменял мое отношение.
Шел я с особым интересом. С момента безвременной кончины Евгения Федоровича Светланова я не слушал Светлановский оркестр. При том, что к этому оркестру и лично к Светланову я питаю почти родственные чувства. Именно этот оркестр под управлением великого русского дирижера учил меня, школьника, слушать симфоническую музыку. Именно под этот оркестр я понимал, что симфония едва ли не интереснее оперы по энергетике и информативности. Евгений Федорович, при всех его закидонах, был великий музыкант. Что характерно, тоже умный - философ за пультом. Поэтому было очень интересно послушать Светлановский оркестр в его нынешнем состоянии с новым умным дирижером. И что мы услышали?
Прежде всего, оркестр им. Светланова звучит очень прилично. Не так, конечно, как у Светланова, собиравшего оркестр многие годы (да простит меня Петербургская филармония, оркестр Евгения Федоровича был лучшим в СССР в 1980-1990-е годы). Очень много молодых лиц. Светлановский костяк почти не сохранился, что не мудрено. Но, несмотря на это, повторяю, оркестр звучит прилично: хороший московский уровень. Не хуже федосеевского им. Чайковского или плетневского(под управлением Плетнева).
Далее, предварявшая оркестр лекция Юровского была очень хороша. Умная, продуманная, на хорошем русском языке (что сегодня у музыковедов редкость, не говоря о дирижерах), логически связавшая оба отделения программы - Валентина Сильвестрова и Густава Малера. Впрочем, объяснения Юровского показались сильно надуманными (особенно когда он два слова сказал о Малере - но что дирижер там себе не сочинит, лишь бы исполнял!), но сама по себе лекция удалась.
Потом зазвучал Сильвестров, "Эсхатофония" (симфония № 3). Объяснения к музыке показались несостоятельными, но увлекательными, а сама музыка - в духе той, что нравится Юровскому: экспериментальная, научная, очень от ума. Поскольку Сильвестрова я изначально воспринял как интеллектуальную нагрузку к Малеру, то очень не переживал. Прослушал новое для себя сочинение - в духе нынешнего поворота фестиваля "Площадь искусств". Генри Коуэлл и Брайан Фернихоу, на мой взгляд, много интереснее, но надо же и патриотизма добавить - ознакомиться с русской экспериментальной музыкой той поры.
Но то, что я услышал после перерыва под названием Пятой симфонии Малера, повергло меня в уныние. Дослушать это было очень тяжело. Чем дальше играл оркестр, тем менее хотелось слушать. По-видимому, утверждение Л.Н.Толстого о том, что есть ум ума и ум сердца, работает и в музыке. Музыковед за пультом не в состоянии играть, так сказать, "безусловную музыку" - особенно там, где музыка требует эмоций. А музыка по определению требует эмоций. И вот здесь Юровский, оказывается, глух. Умом сердца, которым было богато сердце Светланова, он обделен.
Первые две части я пытался понять, что именно мне не нравится. Оркестр играл прилично. Все группы инструментов были слышны, даже медные духовые (конек старого оркестра Светланова) и деревянные духовые не раздражали, темы накладывались на общий звук оркестра четко и сознательно. Но чего-то явно не хватало. Сказать "души" как-то банально, хотелось бы определения почетче. И оно пришло в знаменитом адажиетто. Струнные звучали слишком громко, арфа брякала поверх струнных, как невыключенный мобильный телефон, - струнные жили отдельно, а арфа отдельно; наконец, темп Юровский держал слишком спортивный - без тех воздушных недоговоренностей, которые издавна пленяют в этом музыкальном тексте. Обернувшись к третьей части, проходившей под соло валторны, а также к фресковым первой и второй частям, я понял, что раздражало именно это: Юровский играет очень по-деловому, разрезая музыку, как исследователь или даже патологоанатом: ему нужно услышать, проверить, порешить все темы - и с этим он справляется, а свести их в музыку - к этому он неспособен. Ибо не артист, а музыковед. Сделано все слишком топорно, по-русски-по-нашему, даже, точнее, по-советски. Не идет у нас вырожденческая музыка самой выродившейся (Австрийской) империи.
Финал слушать было просто невозможно, ибо в нем грохотала разъятая гармония, несовместная с музыкой Малера. Скажу, Юровский немного опоздал родиться. У московских концептуалистов не было своего дирижера: Владимир бы идеально подошел на эту роль. А сегодня молодой дирижер выглядит экспериментатором-архаистом, вроде Бэллы Ахмадулиной или покойного Андрея Вознесенского. Моложавостью слегка напоминающим Дракулу. Жаль, что в наше время любителю симфонической музыки в России приходится выбирать между Гергиевым и Юровским. Хрен редьки не слаще.
С Юровским-музыковедом, впрочем, тоже не все ясно. О пятой Малера он высказался так, как мне никогда бы и на ум не пришло. Что он там себе думает о музыкальных текстах, одному Богу известно. Представляя Сильвестрова, дирижер прочитал нам суждение Сильвестрова о Малере: в юности, говорит композитор, Малер казался схематичным до банальности. А потом слушал-слушал - и понял, что стал жертвой первого впечталения. Смело можно сказать: в исполнении Юровского Малер, действительно, банально-схематичен. Только это не Малер.
Думаю, если бы я школьником услышал этот оркестр и этот концерт, отвращение к симфонической музыке было бы мне обеспечено.