"Русалочка" Андерсена в МДТ
27 апреля
Малый драматический театр, Основная сцена
Премьера
Обретение души
Детские спектакли в МДТ всегда недетские. Чего стоит, например, «Муму», прижившийся в афише. Сказки Андерсена тоже, так сказать, «для изрядного возраста», хоть впервые мы их прочитываем в детстве.
В наше советское детство «Русалочка» интерпретировалась обычно как сказка о странностях любви, о верности и жертве, об уходящей красоте. В новом спектакле акцент сделан на другое - на бессмертную душу, которую Русалочка страстно желает обрести. Сказки Андерсена, в принципе, можно толковать в христианском ключе, только они глубже и объемнее религиозной литературы. Они грустны и лиричны. Они язычески жестоки. Они трагичны и вместе с тем ироничны. Все эти планы пытается соединить режиссер Руслан Кудашов. Его Русалочка самозабвенно любит принца - и беззаботно играет с ним в сцене рыбалки, наслаждается морем - и не колеблясь расстается с ним навсегда, очень боится умирать, превращаясь в морскую пену, - и не может убить принца, чтобы купить этим свою русалочью жизнь. И взыскует бессмертной души.
Художники Алевтина Торик и Андрей Запорожский сделали большое море из белого полотна. В нем радостно плещется Русалочка, но оно же, поднимаясь к потолку, отделяет морской мир от мира людей, Русалочку от принца. И не дает обитателям дна видеть небо - прообраз бессмертной души. В сцене рыбалки море то поднимается вверх, и мы видим Русалочку, придумывающую, что бы еще надеть на крючок, а потом опускается вниз, и мы видим принца - и Русалочку под мостками. Из такого же белого полотна сделаны рыбы и медузы, костюм Бабушки-ведьмы и великолепный русалочий хвост, вырастающий в первой сцене на наших глазах вокруг ног актрисы. Все это пена, в которую превращаются русалки, умирая. И одновременно - морские брызги, создающие всю историю. Из этих белых брызг сделаны костюмы придворных, готические арки монастыря и дворца. Это же полотно закрывает от непосвященных ритуал изготовления зелья, острые ножи, опущенные в котел и отрезанный язычок Русалки. Самый жестокий и страшный момент сказки происходит перед нами - и в то же время скрыт от наших взоров. Получается эффектно подсвеченный театр теней.
Настолько же, насколько виртуозны декорации, спектаклю не хватает текста. Герои говорят мало, часто повторяют несколько заготовленных заранее, выкрикнутых в качестве эпиграфа фраз. Кудашов, по-видимому, предпочитает показывать, а не говорить. Иногда этот прием кажется удачным: мы можем сами домыслить события, не проговоренные со сцены. Иногда кажется тормозящим действие. А иногда хочется, чтобы в программке появилось, как в опере, «краткое содержание» - ибо совсем не ясно, какой из многочисленных аспектов сказки актуализован. Например, совершенно не понятно, почему принцесса, обретенная принцем, столь же молчалива, как и Русалочка, отдавшая свой голос ведьме. Она, казалось бы, должна зачаровывать принца и зрительный зал красотой речи. Ведь это единственное, чем она превосходит героиню. Не считая, конечно, бессмертной души. Ведь трагизм ситуации в том, что Русалочка, заплатив за человеческие ноги, не может сказать принцу, кто его подлинный спаситель.
Момент разности миров и, как модно сейчас говорить, дискоммуникации - играющий очень большую роль в сказке - выдержан не до конца. В сцене бури Русалочка плещется на штормовых волнах - а принцу эти волны несут смерть. В сцене рыбалки Русалочка хочет рассказать принцу о своей любви, но не может этого сделать. Вот бы продлить это дальше. Но в стенах дворца спектакль концентрируется на боли, которую испытывает героиня от ходьбы и танца, и практически забывает о продолжающейся дискоммуникации. Молчаливая принцесса совсем сворачивает эту сторону сказки. Возможно, режиссер тут увлекся христианизацией Ганса Христиана.
Уршула Малка в роли Русалочки очень хороша. Ей удается соединить несоединимое - любовь к принцу и стремление к обретению души. Тут вспоминается Владимир Соловьев, учивший в «Смысле любви», что половая любовь имеет одни корни с любовью к Богу (вот это, например, включить бы в «краткое содержание»). Любовь к принцу - лишь этап на пути к душе. Отказавшись вернуть свою жизнь ценой жизни принца, Русалочка не превращается в пену, а, как человеческие души, отправляется к звездам - попадает к детям воздуха, пускающим солнечных зайчиков в зал. В любви к принцу она искренне наивна и даже навязчива; покинутая, она смертельно страдает; отказываясь от убийства и попадая к детям воздуха, она обретает мудрость и счастье. Принц (Данила Шевченко), по замыслу, добр и инфантилен, бабушка-ведьма (Екатерина Клеопина) очень по-андерсеновски соединяет жестокость с иронией.
Этот спектакль с подзаголовком «Хроника рождения души» одинаково полезен как детям, которым в первую очередь адресован, так и взрослым, которые детей приведут. В этой теме мы все немного Русалочки. Затянутые советским прошлым - причем значительно сильнее, чем обычно кажется даже самым несоветским из нас - мы о душе думаем мало. А тут и сами задумаемся, и детям многое придется объяснить. А объяснение детям - это проверка на подлинность того, что нам самим пришло в голову. Они ведь понимают значительно больше, чем нам кажется - сужу по своей трехлетней дочери. Надо лишь не давить на их сознание своим опытом, а прислушаться к их мыслям.
Малый драматический театр, Основная сцена
Премьера
Обретение души
Детские спектакли в МДТ всегда недетские. Чего стоит, например, «Муму», прижившийся в афише. Сказки Андерсена тоже, так сказать, «для изрядного возраста», хоть впервые мы их прочитываем в детстве.
В наше советское детство «Русалочка» интерпретировалась обычно как сказка о странностях любви, о верности и жертве, об уходящей красоте. В новом спектакле акцент сделан на другое - на бессмертную душу, которую Русалочка страстно желает обрести. Сказки Андерсена, в принципе, можно толковать в христианском ключе, только они глубже и объемнее религиозной литературы. Они грустны и лиричны. Они язычески жестоки. Они трагичны и вместе с тем ироничны. Все эти планы пытается соединить режиссер Руслан Кудашов. Его Русалочка самозабвенно любит принца - и беззаботно играет с ним в сцене рыбалки, наслаждается морем - и не колеблясь расстается с ним навсегда, очень боится умирать, превращаясь в морскую пену, - и не может убить принца, чтобы купить этим свою русалочью жизнь. И взыскует бессмертной души.
Художники Алевтина Торик и Андрей Запорожский сделали большое море из белого полотна. В нем радостно плещется Русалочка, но оно же, поднимаясь к потолку, отделяет морской мир от мира людей, Русалочку от принца. И не дает обитателям дна видеть небо - прообраз бессмертной души. В сцене рыбалки море то поднимается вверх, и мы видим Русалочку, придумывающую, что бы еще надеть на крючок, а потом опускается вниз, и мы видим принца - и Русалочку под мостками. Из такого же белого полотна сделаны рыбы и медузы, костюм Бабушки-ведьмы и великолепный русалочий хвост, вырастающий в первой сцене на наших глазах вокруг ног актрисы. Все это пена, в которую превращаются русалки, умирая. И одновременно - морские брызги, создающие всю историю. Из этих белых брызг сделаны костюмы придворных, готические арки монастыря и дворца. Это же полотно закрывает от непосвященных ритуал изготовления зелья, острые ножи, опущенные в котел и отрезанный язычок Русалки. Самый жестокий и страшный момент сказки происходит перед нами - и в то же время скрыт от наших взоров. Получается эффектно подсвеченный театр теней.
Настолько же, насколько виртуозны декорации, спектаклю не хватает текста. Герои говорят мало, часто повторяют несколько заготовленных заранее, выкрикнутых в качестве эпиграфа фраз. Кудашов, по-видимому, предпочитает показывать, а не говорить. Иногда этот прием кажется удачным: мы можем сами домыслить события, не проговоренные со сцены. Иногда кажется тормозящим действие. А иногда хочется, чтобы в программке появилось, как в опере, «краткое содержание» - ибо совсем не ясно, какой из многочисленных аспектов сказки актуализован. Например, совершенно не понятно, почему принцесса, обретенная принцем, столь же молчалива, как и Русалочка, отдавшая свой голос ведьме. Она, казалось бы, должна зачаровывать принца и зрительный зал красотой речи. Ведь это единственное, чем она превосходит героиню. Не считая, конечно, бессмертной души. Ведь трагизм ситуации в том, что Русалочка, заплатив за человеческие ноги, не может сказать принцу, кто его подлинный спаситель.
Момент разности миров и, как модно сейчас говорить, дискоммуникации - играющий очень большую роль в сказке - выдержан не до конца. В сцене бури Русалочка плещется на штормовых волнах - а принцу эти волны несут смерть. В сцене рыбалки Русалочка хочет рассказать принцу о своей любви, но не может этого сделать. Вот бы продлить это дальше. Но в стенах дворца спектакль концентрируется на боли, которую испытывает героиня от ходьбы и танца, и практически забывает о продолжающейся дискоммуникации. Молчаливая принцесса совсем сворачивает эту сторону сказки. Возможно, режиссер тут увлекся христианизацией Ганса Христиана.
Уршула Малка в роли Русалочки очень хороша. Ей удается соединить несоединимое - любовь к принцу и стремление к обретению души. Тут вспоминается Владимир Соловьев, учивший в «Смысле любви», что половая любовь имеет одни корни с любовью к Богу (вот это, например, включить бы в «краткое содержание»). Любовь к принцу - лишь этап на пути к душе. Отказавшись вернуть свою жизнь ценой жизни принца, Русалочка не превращается в пену, а, как человеческие души, отправляется к звездам - попадает к детям воздуха, пускающим солнечных зайчиков в зал. В любви к принцу она искренне наивна и даже навязчива; покинутая, она смертельно страдает; отказываясь от убийства и попадая к детям воздуха, она обретает мудрость и счастье. Принц (Данила Шевченко), по замыслу, добр и инфантилен, бабушка-ведьма (Екатерина Клеопина) очень по-андерсеновски соединяет жестокость с иронией.
Этот спектакль с подзаголовком «Хроника рождения души» одинаково полезен как детям, которым в первую очередь адресован, так и взрослым, которые детей приведут. В этой теме мы все немного Русалочки. Затянутые советским прошлым - причем значительно сильнее, чем обычно кажется даже самым несоветским из нас - мы о душе думаем мало. А тут и сами задумаемся, и детям многое придется объяснить. А объяснение детям - это проверка на подлинность того, что нам самим пришло в голову. Они ведь понимают значительно больше, чем нам кажется - сужу по своей трехлетней дочери. Надо лишь не давить на их сознание своим опытом, а прислушаться к их мыслям.