"Процесс" Франца Кафки
3 декабря, премьера
Александринский театр
Аттила Виднянский поражает с самого начала. Обычно «Процесс» ставят в абсурдистско-бытовом плане. Т.е. с первой сцены (Йозефа К. поднимают с постели те, кто проводит обыск) бытовой контекст начинает разрушаться абсурдными вставками, которые постепенно разрастаются и под конец разрастутся настолько, что разрушат саму жизнь главного героя. Так был поставлен и «Процесс» Кристиана Люпы, который мы видели два года назад на Театральной олимпиаде.
Виднянский же с самого начала меняет традиционную систему координат. На сцене сразу множество людей, разыгрываются сразу несколько сцен (поначалу завязанных на первую, но выводящих происходящее вовне - в широкий человеческий мир) - так что глаза начинают бегать от одной группы героев к другой, как на картине Босха. Вскоре понимаешь, что перед нами не привычный абсурдизм, а фантасмагория - причем не серая гоголевская, а яркая, Сальвадора Дали или «Андалузского пса», соединяющая все и вся - и мощно, убедительно переходящая в карнавал. Чем дальше развивается спектакль, тем больше всего: персонажей, побочных тем, выходов на «как сделано» (включая обращения в зал), рефлексии (спектакль обсуждается здесь и сейчас прямо его героями), неожиданной музыки с преобладающим немецким языком (есть и «Рамштайн», естественно), но не только, сцена все больше завалена реквизитом, который, как у Гулливера или Алисы, в прямом смысле растет в размерах - и в силу этого трагедия Йозефа К. перестает быть трагедией. Вместо абсурдного обвинения и столь же абсурдной казни, прекращающей жизнь респектабельного господина, когда мы примеряем ситуацию на себя и думаем, как Ленин, что все мы в «Палате № 6», перед нами разворачивается философия чуда, которая - как в «Приглашении на казнь» - позволяет казненному встать и уйти от всей этой красочной, но надоевшей белиберды. Финал в стилистике Дэвида Линча перечеркивает все, что было до этого, и поражает еще больше, чем карнавальная трактовка жизни Йозефа К.
Главную роль блестяще играет Иван Трус - замечательное приобретение Александринки, который уже поразил нас в «Товарище Кислякове». Он соединяет традиционно-абсурдистскую трактовку «Процесса» (в спектакле Люпы он был бы совершенно органичен) с карнавальной трактовкой «Процесса». Карнавал же позволяет Елене Немзер сыграть жуткого, но смешного судью, Игорю Волкову повеселить нас солеными огурцами в роли дядюшки Альберта (обычно это очень серьезная роль), Виктору Шуралёву интересно показать художника Титорелли, разобравшегося в процессе лучше всякого адвоката, а Марии Лопатиной органично-эротично передать психологию женщины, завлеченной в процесс. Каждый артист на своем месте, каждый попадает в режиссерский замысел - это и заслуга режиссера, и свойство концентрированного карнавала, работать с которым на таком уровне может только искушенный режиссер. Сценография и костюмы Марии Трегубовой и Алексея Трегубова, использующие стилистику Дали, выше всяких похвал.
Очень умный, неожиданный и очень тонкий спектакль. Это именно то, что уже много раз не удается ни в Александринке, ни в БДТ Андрею Могучему - очень любящему карнавал, но не способному его укротить и попадающему в карнавал, как в торнадо.