Гала-концерт "Мусоргский-180"
22 декабря
Мариинский театр
Возвращаемся в родные стены. Подготовленный на скорую руку гала в честь юбилея Мусоргского сильно проигрывал спектаклям «под запись» - опере «Мазепа», записанной летом в лучшем на сегодня составе.
Нечто новое и свежее прозвучало лишь в начале: в сцене из оперы «Саламбо» в исполнении Юлии Маточкиной и Романа Бурденко. Далее пошли три сцены из «Бориса Годунова» (венчание на царство, сцена в корчме и смерть Бориса), хоровой гопак и думка Параси из «Сорочинской ярмарки» и две сцены из «Хованщины» (прощание Хованского со стрельцами, финальная сцена Марфы и Андрея Хованского перед сожжением).
Все эти сцены «далее» сильно отдавали нафталином - и моим театральным детством. Лучше всех оказались ветераны Мариинской оперы (которым не всегда хватает голоса, но актерский талант - и в 2019 году талант) Геннадий Беззубенков (Варлаам) и Сергей Алексашкин (Хованский-старший), рядом с ними «на подпевке» появились артисты из детского прошлого - Николай Гассиев (Василий Шуйский и Мисаил), Александр Морозов (Пимен). Еще был Владимир Ванеев в партии Досифея.
Ну не поют сегодняшние русские звезды русскую оперу! Разве что басов это не касается: в двух разных сценах Бориса исполнили Евгений Никитин и Михаил Петренко. Несмотря на то, что оба пели в ноты и на совесть, получалось у них не то, чтобы блестяще. Вот Владимир Огновенко из чуть более раннего поколения смотрелся бы здесь много органичнее. Пришло в голову, что в былые времена в программе обязательно бы появился дуэт Самозванца и Марины для первого тенора и примадонны (Марусин- Богачева в 1990 году), теперь же его, разумеется, и петь-то некому. Не Евгению же Акимову, который, как и Ольга Бородина, похоже, далеко не в лучшей своей вокальной форме.
Если посмотреть на обычный состав исполнителей русской оперы, то там на постоянной основе давно поют «ветераны сцены», так повелось уже лет десять назад. Давно В. Гергиев не делал новых постановок русских опер (исключение «Царская невеста») - а значит первостатейные звезды в русскую оперу не приходят. Но помимо солистов совсем не хватало оперной энергии - ни симфонической картине «Ночь на Лысой горе» (у Гергиева не бывает чего угодно, но чтобы энергия на нуле?), ни финальной сцене из «Хованщины»: Марфа Бородиной зовет изменившего любимого окончить жизнь в огне, температура же на сцене ровно 36,6.
Похоже, кончилась мариинская оттепель, когда Валерию Гергиеву стало хватать времени и на родной театр. Снова слишком много работы у маэстро за рубежом, а театр предоставлен самому себе: как идет, так идет.