Оптимистическая трагедия. Прощальный бал.
10 января
Александринский театр
В музыкальную паузу решил посмотреть в драматическом театре то, что пропустил осенью. А именно - главную премьеру сезона в Александринке, приуроченную к столетию Октября. Поскольку мейерхольдовский "Маскарад" театр уже поставил к какой-то иной годовщине, из запасников решено было вытащить "Оптимистическую трагедию" Вс. Вишневского. Пьеса эта, правда, имеет непрямое отношение к Октябрю - написана она в начале 1930-х годов, когда советская литература и советская драматургия разворачивались в марше на соцреализм. Она, собственно, не столько про революцию, сколько про последний бой, в котором всем честным людям надлежит неминуемо погибнуть, сгорая от счастья. Однако в истории Александринского-Пушкинского театра "Оптимистическая трагедия" занимает важное место, ибо спектакль, поставленный в 1957 году молодым Товстоноговым, прогремел на всю страну. Товстоногов пронизал героическую пьесу людоедской эпохи гуманистическим мироощущением оттепели - так что уже шестьдесят лет назад сочинение Вишневского служило обновленной рецепции революционной тематики.
Cегодня в Петербурге нет Товстоногова. Некому ре-интерпретировать старые пьесы и ушедшие ценности. Собственно, теперь и пьесы-то никакой нет. Несколько сценок и "культовых фраз" (вроде "комиссарского тела") - это все, что осталось от пьесы Вишневского. Не случайно в сентябре перед премьерой всем желающим предлагалось на новой сцене посмотреть старый (оттепельный) фильм, чтоб быть в курсе. Для тех же, кто все равно не догоняет, актеры в форме рэпа пересказывают краткое содержание.
Слово "концерт/бал" в названии основное. Спектакль разваливается на серию небольших номеров (некоторые удачные, некоторые не очень), разделенных музыкальными вставками (сомнительного качества, как вся музыка в драматических спектаклях). Такого рода простенькие композиции любит и фокинская Александринка (достаточно вспомнить спектакль "Невский проспект" - тоже совсем не по Гоголю) и вся современная российская режиссура, интеллектуализм которой не заходит дальше буффонады. Идея спектакля, впрочем, когда она наконец прорезывается сквозь многослойность стилей, вызывает понимание: выходящие, как с затонувшего "Курска", мертвые моряки пытаются рассказать нам о своей жизни, своей правде и своей гибели. Советская идея переклички поколений (молодое поколение принимает эстафету и продолжает воплощать в жизнь идеалы отцов и дедов) оборачивается исповедальной и рефлексируюшей традицией русской интеллигенции - переосмыслением этих самых идеалов. Однако автор инценировки (Ася Волошина) настолько уверена в своем интеллектуальном превосходстве над этими самыми отцами и дедами, тупо втянутыми в тупую революцию, что никакой переклички не получается. Чем дальше, тем больше представление пронизывают довольно плоские моральные истины, вроде "за что боролись, на то и напоролись", "революции - вечное зло", "любовь побеждает насилие" и пр. И дело даже не в концертной форме, которая заранее перечеркнула эпичность Вишневского, не в детсадовских решениях пролога (нам кратенько, под бравурную музыку показывают все, чем гордился СССР, - от космонавтики до крокодила Гены, а затем размножившиеся Гены разрушают берлинскую стену), не в оченьмногазвукаф случайного музыкального сопровождения, а в общей интеллектуальной импотенции революционного юбилея.
Невероятно, но факт: нынешняя русская интеллигенция совершенно не в состоянии осмыслить то, что с ней произошло сто лет назад. Трагическую катастрофу (скорее в блоковском смысле, чем в бытовом) страны и культуры. За исключением живой и кровоточащей эмигрантской рефлексии 1920-1930-х годов и немногочисленных попыток несоветских писателей, оставшихся в СССР (Булгаков, Вагинов, Пастернак) - русская культура так и не предложила настоящей философии революции. Современные продвинутые интеллектуалы, как семечки, лузгающие цитаты из Адорно и Хабермаса, Фромма и Лакана, так и не объяснили обществу на доступном языке, в чем же состоит гегелевская "разумность" произошедшего. Вот эта мысль большей частью и посещает на "Оптимистической трагедии-2017". Но, как говаривал товарищ Сталин, другой интеллигенции у меня для вас нет...
Александринский театр
В музыкальную паузу решил посмотреть в драматическом театре то, что пропустил осенью. А именно - главную премьеру сезона в Александринке, приуроченную к столетию Октября. Поскольку мейерхольдовский "Маскарад" театр уже поставил к какой-то иной годовщине, из запасников решено было вытащить "Оптимистическую трагедию" Вс. Вишневского. Пьеса эта, правда, имеет непрямое отношение к Октябрю - написана она в начале 1930-х годов, когда советская литература и советская драматургия разворачивались в марше на соцреализм. Она, собственно, не столько про революцию, сколько про последний бой, в котором всем честным людям надлежит неминуемо погибнуть, сгорая от счастья. Однако в истории Александринского-Пушкинского театра "Оптимистическая трагедия" занимает важное место, ибо спектакль, поставленный в 1957 году молодым Товстоноговым, прогремел на всю страну. Товстоногов пронизал героическую пьесу людоедской эпохи гуманистическим мироощущением оттепели - так что уже шестьдесят лет назад сочинение Вишневского служило обновленной рецепции революционной тематики.
Cегодня в Петербурге нет Товстоногова. Некому ре-интерпретировать старые пьесы и ушедшие ценности. Собственно, теперь и пьесы-то никакой нет. Несколько сценок и "культовых фраз" (вроде "комиссарского тела") - это все, что осталось от пьесы Вишневского. Не случайно в сентябре перед премьерой всем желающим предлагалось на новой сцене посмотреть старый (оттепельный) фильм, чтоб быть в курсе. Для тех же, кто все равно не догоняет, актеры в форме рэпа пересказывают краткое содержание.
Слово "концерт/бал" в названии основное. Спектакль разваливается на серию небольших номеров (некоторые удачные, некоторые не очень), разделенных музыкальными вставками (сомнительного качества, как вся музыка в драматических спектаклях). Такого рода простенькие композиции любит и фокинская Александринка (достаточно вспомнить спектакль "Невский проспект" - тоже совсем не по Гоголю) и вся современная российская режиссура, интеллектуализм которой не заходит дальше буффонады. Идея спектакля, впрочем, когда она наконец прорезывается сквозь многослойность стилей, вызывает понимание: выходящие, как с затонувшего "Курска", мертвые моряки пытаются рассказать нам о своей жизни, своей правде и своей гибели. Советская идея переклички поколений (молодое поколение принимает эстафету и продолжает воплощать в жизнь идеалы отцов и дедов) оборачивается исповедальной и рефлексируюшей традицией русской интеллигенции - переосмыслением этих самых идеалов. Однако автор инценировки (Ася Волошина) настолько уверена в своем интеллектуальном превосходстве над этими самыми отцами и дедами, тупо втянутыми в тупую революцию, что никакой переклички не получается. Чем дальше, тем больше представление пронизывают довольно плоские моральные истины, вроде "за что боролись, на то и напоролись", "революции - вечное зло", "любовь побеждает насилие" и пр. И дело даже не в концертной форме, которая заранее перечеркнула эпичность Вишневского, не в детсадовских решениях пролога (нам кратенько, под бравурную музыку показывают все, чем гордился СССР, - от космонавтики до крокодила Гены, а затем размножившиеся Гены разрушают берлинскую стену), не в оченьмногазвукаф случайного музыкального сопровождения, а в общей интеллектуальной импотенции революционного юбилея.
Невероятно, но факт: нынешняя русская интеллигенция совершенно не в состоянии осмыслить то, что с ней произошло сто лет назад. Трагическую катастрофу (скорее в блоковском смысле, чем в бытовом) страны и культуры. За исключением живой и кровоточащей эмигрантской рефлексии 1920-1930-х годов и немногочисленных попыток несоветских писателей, оставшихся в СССР (Булгаков, Вагинов, Пастернак) - русская культура так и не предложила настоящей философии революции. Современные продвинутые интеллектуалы, как семечки, лузгающие цитаты из Адорно и Хабермаса, Фромма и Лакана, так и не объяснили обществу на доступном языке, в чем же состоит гегелевская "разумность" произошедшего. Вот эта мысль большей частью и посещает на "Оптимистической трагедии-2017". Но, как говаривал товарищ Сталин, другой интеллигенции у меня для вас нет...