Возобновление "Каменного цветка"
(премьера - 6 декабря)
9 декабря
Мариинский театр
Новая балетная премьера Мариинки, занявшая практически всю прошедшую неделю, собрала на исторической сцене страшные аншлаги. Первый большой спектакль Юрия Григоровича, когда-то открывший эпоху оттепельных экспериментов в советском балете, возвращается в афишу театра как балетная классика и еще один экспонат (наряду с поставленным летом "Медным всадником") петербургского балетного музея. Однако дирекция Мариинки так и не смогла добиться от Григоровича согласия восстановить самую первую хореографическую версию - дать нам 1957 год один к одному: то ли неохота мастеру много работать, то ли сам он уже не помнит, как оно было в 1957-м.
Так или иначе, новый "Цветок" вышел каким-то подновленным, откровенно реставрированным - вроде интерьеров Гатчинского дворца. Сильно урезанным в сюжете и хореографии конспектом прежнего балета, примерной копией. Григорович выбросил несколько важных партий и сцен, сократил практически все роли, включая главную - Хозяйки медной горы. Спектакль от этого идет живее, но все равно местами становится скучновато: любовные дуэты Данилы и Катерины весьма банальны, роль Северьяна построена на одном-единственном движении (размашистый шаг), ярмарка комбинирует три-четыре простейших танцевальных приема, а продолжается в общей сложности минут 15. Выстраивание роли на одном-двух движениях - одна из самых слабых черт Григоровича-хореографа; это есть и в "Спартаке", и в его редуцированных вариантах балетной классики, да и в лучшем его балете - "Легенде о любви". Провисание общего хореографического рисунка по этой причине часто наступает в балетах Григоровича ко 2 акту. 2 акт у него всегда скучнее первого. Но в новом "Каменном цветке" это как-то слишком бросается в глаза.
Для того, чтобы снять возможные недоумения, очень полезно перед просмотром прочитать сделанный для премьеры большой буклет: в нем подробно рассказано, что для Советского Союза образца 1957 года это была исключительно новая хореография. Правда, авторы буклета (в понятных рекламных целях) несколько преувеличивают новаторство молодого Григоровича. В "Каменном цветке" очевидно сильное влияние Леонида Якобсона - прежде всего "Шурале", поставленного в 1950 году (сам Григорович не раз и не два танцевал в этом балете партию Шурале - отсюда, сдается, вырастает и его ящерица-Хозяйка). Да и эстетика советского драмбалета, которую, считается, Юрий Григорович радикально отверг, со временем все четче проступает сквозь танцевальный рисунок. Каждое движение "Каменного цветка" передает тот или иной вербальный смысл, пантомимы и жестовых разговоров предостаточно, дуэты и массовые сцены программны. Показательно, что средний петербургский зритель, не одобряющий чистый танец и по-прежнему задающийся вопросом "Про что танцуют?", не чувствует отторжения от "Каменного цветка". Ему понятно, "про что" сейчас на сцене, - и он доволен.
Сегодня больше всего подкупает свежая наивность этого спектакля. Минималистичность хореографии накладывается на простоту и естественность представленных характеров - что Данилы-мастера, что злодея Северьяна, что Хозяйки медной горы. То же ощущение на уровне костюмов - закутанная в зеленое покрывало Хозяйка (по-видимому, первоначально призванное скрыть слишком откровенное облегающее трико) и исторических декораций Симона Вирсаладзе. Не хватает тех выдающихся актерских работ, какими были, надо думать, роли Ирины Колпаковой (Катерина) и Аллы Осипенко (Хозяйка медной горы). Но современные мариинские танцовщики соответствуют, скорее, новой импрессионистической трактовке балета. Екатерина Осмолкина (Катерина) - на сегодня непревзойденный мастер вставного эпизода и небольшой вариации, вроде Повелительницы дриад в "Дон Кихоте" или принцессы Флорины в "Спящей", - очень мила в первом дуэте с Данилой-мастером: ее согнутые в локте руки - сама невинность и искренность. Во втором акте ее роль переходит в пантомиму, и здесь не хватает напора и резкости, не ее это амплуа. Виктория Терешкина (Хозяйка медной горы), как представляется, еще не нашла в первых спектаклях нужную грань между змеиной подлостью, захватывающей страстью и демоническим величием. Ящерица у нее неплохо получается, каменное изваяние практически не ощутимо. Жаль, что не сбылась мечта Ульяны Лопаткиной исполнить эту партию, о которой она говорила много лет. Никто, кроме Лопаткиной, не умеет так фиксировать позы, как нужно для Хозяйки. Мужские партии решены Григоровичем намного проще. Северьян в исполнении Юрия Смекалова в меру гротескный, в меру отталкивающий. Андрей Ермаков в роли Данилы хорошо носит Осмолкину и Терешкину, но сам по себе практически не запоминается.
Итак, еще одно поступление в большую шкатулку живой истории русского балета. Но слегка гложет мысль, что так давно не было в Мариинском по-настоящему современной балетной премьеры - такой же новаторской, как "Каменный цветок" для 1957 года...
9 декабря
Мариинский театр
Новая балетная премьера Мариинки, занявшая практически всю прошедшую неделю, собрала на исторической сцене страшные аншлаги. Первый большой спектакль Юрия Григоровича, когда-то открывший эпоху оттепельных экспериментов в советском балете, возвращается в афишу театра как балетная классика и еще один экспонат (наряду с поставленным летом "Медным всадником") петербургского балетного музея. Однако дирекция Мариинки так и не смогла добиться от Григоровича согласия восстановить самую первую хореографическую версию - дать нам 1957 год один к одному: то ли неохота мастеру много работать, то ли сам он уже не помнит, как оно было в 1957-м.
Так или иначе, новый "Цветок" вышел каким-то подновленным, откровенно реставрированным - вроде интерьеров Гатчинского дворца. Сильно урезанным в сюжете и хореографии конспектом прежнего балета, примерной копией. Григорович выбросил несколько важных партий и сцен, сократил практически все роли, включая главную - Хозяйки медной горы. Спектакль от этого идет живее, но все равно местами становится скучновато: любовные дуэты Данилы и Катерины весьма банальны, роль Северьяна построена на одном-единственном движении (размашистый шаг), ярмарка комбинирует три-четыре простейших танцевальных приема, а продолжается в общей сложности минут 15. Выстраивание роли на одном-двух движениях - одна из самых слабых черт Григоровича-хореографа; это есть и в "Спартаке", и в его редуцированных вариантах балетной классики, да и в лучшем его балете - "Легенде о любви". Провисание общего хореографического рисунка по этой причине часто наступает в балетах Григоровича ко 2 акту. 2 акт у него всегда скучнее первого. Но в новом "Каменном цветке" это как-то слишком бросается в глаза.
Для того, чтобы снять возможные недоумения, очень полезно перед просмотром прочитать сделанный для премьеры большой буклет: в нем подробно рассказано, что для Советского Союза образца 1957 года это была исключительно новая хореография. Правда, авторы буклета (в понятных рекламных целях) несколько преувеличивают новаторство молодого Григоровича. В "Каменном цветке" очевидно сильное влияние Леонида Якобсона - прежде всего "Шурале", поставленного в 1950 году (сам Григорович не раз и не два танцевал в этом балете партию Шурале - отсюда, сдается, вырастает и его ящерица-Хозяйка). Да и эстетика советского драмбалета, которую, считается, Юрий Григорович радикально отверг, со временем все четче проступает сквозь танцевальный рисунок. Каждое движение "Каменного цветка" передает тот или иной вербальный смысл, пантомимы и жестовых разговоров предостаточно, дуэты и массовые сцены программны. Показательно, что средний петербургский зритель, не одобряющий чистый танец и по-прежнему задающийся вопросом "Про что танцуют?", не чувствует отторжения от "Каменного цветка". Ему понятно, "про что" сейчас на сцене, - и он доволен.
Сегодня больше всего подкупает свежая наивность этого спектакля. Минималистичность хореографии накладывается на простоту и естественность представленных характеров - что Данилы-мастера, что злодея Северьяна, что Хозяйки медной горы. То же ощущение на уровне костюмов - закутанная в зеленое покрывало Хозяйка (по-видимому, первоначально призванное скрыть слишком откровенное облегающее трико) и исторических декораций Симона Вирсаладзе. Не хватает тех выдающихся актерских работ, какими были, надо думать, роли Ирины Колпаковой (Катерина) и Аллы Осипенко (Хозяйка медной горы). Но современные мариинские танцовщики соответствуют, скорее, новой импрессионистической трактовке балета. Екатерина Осмолкина (Катерина) - на сегодня непревзойденный мастер вставного эпизода и небольшой вариации, вроде Повелительницы дриад в "Дон Кихоте" или принцессы Флорины в "Спящей", - очень мила в первом дуэте с Данилой-мастером: ее согнутые в локте руки - сама невинность и искренность. Во втором акте ее роль переходит в пантомиму, и здесь не хватает напора и резкости, не ее это амплуа. Виктория Терешкина (Хозяйка медной горы), как представляется, еще не нашла в первых спектаклях нужную грань между змеиной подлостью, захватывающей страстью и демоническим величием. Ящерица у нее неплохо получается, каменное изваяние практически не ощутимо. Жаль, что не сбылась мечта Ульяны Лопаткиной исполнить эту партию, о которой она говорила много лет. Никто, кроме Лопаткиной, не умеет так фиксировать позы, как нужно для Хозяйки. Мужские партии решены Григоровичем намного проще. Северьян в исполнении Юрия Смекалова в меру гротескный, в меру отталкивающий. Андрей Ермаков в роли Данилы хорошо носит Осмолкину и Терешкину, но сам по себе практически не запоминается.
Итак, еще одно поступление в большую шкатулку живой истории русского балета. Но слегка гложет мысль, что так давно не было в Мариинском по-настоящему современной балетной премьеры - такой же новаторской, как "Каменный цветок" для 1957 года...