Симон Бокканегра
13 сентября
Teatro alla Scala на сцене Большого театра, Москва
Прямая противоположность удачной постановке этого года в Мариинском театре. Если спектакль Мариинки построен на баритонах и (насколько можем) басах, с полным отсутствием теноров и сопрано (когда нет Сержан или Сержан не в форме), то спектакль Ла Скала строится исключительно на дуэте тенора и сопрано. Баритонально-басовые сцены вымучиваются, академическое интонирование Нуччи (которое, в отличие от голоса, с годами не уходит) подкреплено оркестром Мунг-Вун Чунга. Симоне Пьяцолла в роли Паоло еще менее вразумителен, чем в роли Сильвио (мы слушали этого артиста в Петербурге во время гастролей Сан Карло в 2011 году). Как поет Фиеско Михаил Петренко, петербуржцы знают хорошо. Оркестр ведет партии тонко и красиво, добавляя - но очень в меру - звука там, где певцы не справляются.
Мария (она же Амелия) в исполнении Кармен Джаннаттазио успешно противостоит оперным злодеям-неудачникам. Ее голос хорош, силен, но слишком прям, без трагической ломки - она уверена в себе, все знает заранее и во всех отношениях хорошая девушка. Фабио Сартори (отложивший на полгода знакомство с Москвой: весной он не смог спеть Радамеса на фестивале Ростроповича и был заменен) исполняет роль Габриэле, как положено итальянцу: вся игра у него в голосе (играть иным образом крайне сложно при его комплекции), вокал настоящий, наверх идет очень широко и ничего у Верди не боится. Очень жаль, что теноровая партия в "Бокканегре" не так уж велика. Москвичей Сартори очаровал, несмотря на то, что совсем не гламурен. Слышал в фойе даже сравнения с Паваротти, что уж, разумеется, преувеличение.
А в общем - жаль, что дирекция Ла Скала, выбирая гастрольный репертуар, не руководствуется имеющимися в наличии вокалистами. "Трубадур", например, с теми же самыми певцами был бы куда круче (только меццо пригласить). Проходной-старенький баритон там вполне приемлем, бас вообще поет в эпизоде, а вот тенор и сопрано делают спектакль.
Хор Ла Скала производит сильное впечатление спаянностью и мощностью звука. Настоящий театральный хор. Кстати, при всех индивидуальных минусах вокалистов Мунг-Вун Чунг добивается вполне приличного звучания ансамблей и хоровых сцен.
Постановка поначалу кажется типовой и бюджетной. В прологе на сцене набережные и лестницы приморского городка - скорее обозначенные, чем выстроенные. В первом действии имение Амелии Гримальди напоминает конструктор типа Lego. Сцена в тронном зале уже отличается и костюмами и декором - зал завороженно вздыхает, когда видит золоченую галерею и трон Генуэзской республики, а над всем этим - огромную картину художника-мариниста. Настоящей кульминацией оказывается сцена смерти. Народ, заполняющий сцену, одет в платья времен Верди - напоминая о патриотическом подтексте оперы, важном для любого итальянца: объединение Италии превыше всего, надо забыть всю рознь и все дрязги. А освобожденная от картины огромная рама оказывается зеркалом, которое поднимается над троном и Симоном метафорой отлетевшей души.
Такой финал "Симона" кажется прямым переходом к вердиевскому "Реквиему", который исполняли на следующий день.
Teatro alla Scala на сцене Большого театра, Москва
Прямая противоположность удачной постановке этого года в Мариинском театре. Если спектакль Мариинки построен на баритонах и (насколько можем) басах, с полным отсутствием теноров и сопрано (когда нет Сержан или Сержан не в форме), то спектакль Ла Скала строится исключительно на дуэте тенора и сопрано. Баритонально-басовые сцены вымучиваются, академическое интонирование Нуччи (которое, в отличие от голоса, с годами не уходит) подкреплено оркестром Мунг-Вун Чунга. Симоне Пьяцолла в роли Паоло еще менее вразумителен, чем в роли Сильвио (мы слушали этого артиста в Петербурге во время гастролей Сан Карло в 2011 году). Как поет Фиеско Михаил Петренко, петербуржцы знают хорошо. Оркестр ведет партии тонко и красиво, добавляя - но очень в меру - звука там, где певцы не справляются.
Мария (она же Амелия) в исполнении Кармен Джаннаттазио успешно противостоит оперным злодеям-неудачникам. Ее голос хорош, силен, но слишком прям, без трагической ломки - она уверена в себе, все знает заранее и во всех отношениях хорошая девушка. Фабио Сартори (отложивший на полгода знакомство с Москвой: весной он не смог спеть Радамеса на фестивале Ростроповича и был заменен) исполняет роль Габриэле, как положено итальянцу: вся игра у него в голосе (играть иным образом крайне сложно при его комплекции), вокал настоящий, наверх идет очень широко и ничего у Верди не боится. Очень жаль, что теноровая партия в "Бокканегре" не так уж велика. Москвичей Сартори очаровал, несмотря на то, что совсем не гламурен. Слышал в фойе даже сравнения с Паваротти, что уж, разумеется, преувеличение.
А в общем - жаль, что дирекция Ла Скала, выбирая гастрольный репертуар, не руководствуется имеющимися в наличии вокалистами. "Трубадур", например, с теми же самыми певцами был бы куда круче (только меццо пригласить). Проходной-старенький баритон там вполне приемлем, бас вообще поет в эпизоде, а вот тенор и сопрано делают спектакль.
Хор Ла Скала производит сильное впечатление спаянностью и мощностью звука. Настоящий театральный хор. Кстати, при всех индивидуальных минусах вокалистов Мунг-Вун Чунг добивается вполне приличного звучания ансамблей и хоровых сцен.
Постановка поначалу кажется типовой и бюджетной. В прологе на сцене набережные и лестницы приморского городка - скорее обозначенные, чем выстроенные. В первом действии имение Амелии Гримальди напоминает конструктор типа Lego. Сцена в тронном зале уже отличается и костюмами и декором - зал завороженно вздыхает, когда видит золоченую галерею и трон Генуэзской республики, а над всем этим - огромную картину художника-мариниста. Настоящей кульминацией оказывается сцена смерти. Народ, заполняющий сцену, одет в платья времен Верди - напоминая о патриотическом подтексте оперы, важном для любого итальянца: объединение Италии превыше всего, надо забыть всю рознь и все дрязги. А освобожденная от картины огромная рама оказывается зеркалом, которое поднимается над троном и Симоном метафорой отлетевшей души.
Такой финал "Симона" кажется прямым переходом к вердиевскому "Реквиему", который исполняли на следующий день.