"Ненасильственные изнасилования", права ребенка и занимательное чтиво.
Пытливый камрад heterophil задал мне очередной интересный вопрос (в плане Конвенции о правах ребенка): "...Мне было бы интересно понять, можно ли в нашем государстве ссылаться на этот документ, защищая интересы конкретного ребёнка в судебном разбирательстве, в форме заявления в прокуратуру и т.п.?..." Поскольку этот документ находится в сфере пристального, но, ИМХО, немного странного внимания российских правоведов, позволю небольшой пример (и речь тут может зайти не только о федеральных судах, возможно могут быть основания для обращений в КС РФ или в ЕСПЧ).
Игнатова Анна Анатольевна, начальник третьего отдела управления по надзору за следствием, дознанием и оперативно-розыскной деятельностью прокуратуры Нижегородской области, заочный аспирант Академии Генеральной прокуратуры РФ, написала прекрасную статью-обзор "Реформирование российского уголовного законодательства, регламентирующего ответственность за ненасильственные посягательства на половую неприкосновенность лиц, не достигших шестнадцатилетнего возраста". 9 августа 2012 г.
Весьма актуальную и своевременно, с учетом того, что недавно был принят Федеральный закон РФ от 29 февраля 2012 г. N 14-ФЗ "О внесении изменений в Уголовный кодекс РФ и отдельные законодательные акты РФ в целях усиления ответственности за преступления сексуального характера, совершенные в отношении несовершеннолетних", , где появился целый ряд радикальных новелл и интересно, что думают "прокурорские" на сей счет.
Предыдущий же, весьма скурпулезный разбор той же проблематики (в т.ч. и применительно к Конвенции) с обзором источников сделан довольно давно и несколько устарел. Я об этом: "Проблемы понимания и квалификации преступлений против половой неприкосновенности несовершеннолетних: новое в уголовном законодательстве (доклад доктора юридических наук Юрия Пудовочкина)".
Так вот, Игнатова пишет (в 2012 году):
"...Проблема защиты несовершеннолетних от сексуального совращения обоснованно признана Организацией Объединенных Наций одной из значимых проблем современности, к решению которой должны быть направлены усилия всего международного сообщества и каждого государства.
Основываясь на
Декларации прав ребенка от 20 ноября 1959г., согласно преамбуле к которой ребенок ввиду его физической и умственной незрелости нуждается в специальной охране и заботе, включая надлежащую правовую защиту как до, так и после рождения,
Конвенция о правах ребенка от 20 ноября 1989 г. обязывает государства-участников обеспечить ребенку такую защиту и заботу, которые необходимы для его благополучия (п.2 ст.3), принимать все необходимые законодательные, административные, социальные и просветительные меры с целью защиты ребенка от всех форм физического и психологического насилия, оскорбления или злоупотребления, включая сексуальное злоупотребление (ст. 19), защищать ребенка от всех форм сексуальной эксплуатации и сексуального совращения (ст. 34)[1].
Комитет министров Совета Европы, учитывая, что благосостояние и интересы детей и несовершеннолетних являются приоритетами для любого общества, а сексуальный опыт, в том числе связанный с ранним сексуальным злоупотреблением, вреден для психосоциального развития ребенка и несовершеннолетнего, в Рекомендации N R (91) 11 от 09 сентября 1991г. предложил привести национальное законодательство государств-членов Совета Европы в соответствие с данной Рекомендацией.
Вступление России в Совет Европы и ее интеграция в систему основных международных пактов и конвенций по правам человека влечет необходимость приведения российского законодательства, регламентирующего уголовную ответственность за ненасильственные посягательства на половую неприкосновенность лиц, не достигших шестнадцатилетнего возраста, в соответствие с международным и европейским стандартами.
Актуальность реформирования законодательства, направленного на защиту детей от половых посягательств обуславливает и неуклонный рост в России как
половых преступлений, направленных против несовершеннолетних в целом,
так и ненасильственных преступлений, посягающих на половую неприкосновенность в структуре половых преступлений против несовершеннолетних, в частности.
Вместе с тем, анализируя характер многочисленных изменений, внесенных в статьи 134 и 135 УК РФ за период действия Уголовного кодекса РФ 1996г., можно придти к выводу об отсутствии последовательности позиции законодателя, а также адекватности по отношению к проблемам, существующим в правоприменительной практике...."
Насчет процитированного абзаца (ИМХО, разумеется):
1. Я давно и очень плохо отношусь к вступлению в в Совет Европы и иные "евроструктуры", кроме как в качестве страны-наблюдателя (таковой статус позволяет не брать на себя обязательств, чуждых цивилизационным особенностям РФ (и не только), но ныне широко распространенных в Европе).
Нелепое стремление некоторых "быть подлинными европейцами" лишь подчеркивает странное отношение обозначенных субъектов к историческим, цивилизационным и иным реалиям.
Однако, коль скоро мы имеем данность в виде уже заключеных пактов, конвенций и соглашений, из этого и следует исходить (как бы ни нелепо выглядели взятые страной обязательства).
Так, мне (по ряду причин) очень не нравится Конвенция о правах ребенка, но, коль скоро она ратифицирована, то и надо ее применять целостно,
нет оснований сосредотачиваться, скажем, на выявлении "наилучших интересов ребенка", не замечая аспект сексуального насилия над детьми ( аспект насилия расписан и в Конвенции, и в прилагаемых к ней документах).
2. "Отсутствие последовательности позиции, а также адекватности по отношению к проблемам, существующим в правоприменительной практике", о чем пишет Игнатова, ИМХО, надо адресовать не только законодателю, но и всему юридическому сообществу, включая и правоприменителей, поскольку создается впечатление, что рассуждая об ООНовских документах люди, подчас, просто не имеют представление об их реальном содержании.
3. Сам термин, употребляемый российскими юристами и законодателем ("ненасильственные посягательства на половую неприкосновенность лиц, не достигших шестнадцатилетнего возраста, в соответствие с международным и европейским стандартами"), представляется не только архаичным, но и не адекватным.
Committee on the Rights of the Child UN (Комитет по правам ребенка ООН) уже дал некоторые разъяснения, имеющие конкретное отношение к аспекту, освещаемому Игнатовой (с которыми законодатели и юристы РФ то ли не знакомы, то ли предпочитают не замечать):
Замечание общего порядка № 13, Право ребенка на свободу от всех форм насилия, CRC/C/GC/13, 18 апреля 2011 г.
откуда (извлечение)
........................................................................................................................
4. Определение насилия.
Для целей настоящего замечания общего порядка под "насилием" понимаются все формы "физического или психологического насилия,
оскорбления или злоупотребления,
отсутствия заботы или небрежного обращения,
грубого обращения или эксплуатации, включая сексуальное злоупотребление"
в соответствии с пунктом 1 статьи 19 Конвенции.
Это определение насилия было избрано здесь с целью описания всех форм вреда детям, перечисленных в пункте 1 статьи 19, в соответствии с терминологией, использованной в исследовании Организации Объединенных Наций по вопросу о насилии в отношении детей от 2006 года,
хотя другие термины, используемые для описания видов вреда (телесное повреждение, оскорбление, отсутствие заботы или небрежное обращение, плохое обращение и эксплуатация) имеет такую же силу.
Обычно термин "насилие" зачастую понимается только как физический вред и/или намеренный вред.
Однако Комитет очень настоятельно подчеркивает,
что выбор термина "насилие" в настоящих замечаниях общего порядка ни в коей мере не должен трактоваться для сведения к минимуму значения и необходимости рассмотрения нефизических и/или ненамеренных форм вреда (в частности, таких как отсутствие заботы и плохое психологическое обращение).
IV. Правовой анализ статьи 19.
А. Статья 19, пункт 1.
1. "… всех форм …"
17. Отказ от исключений.
Комитет последовательно придерживается позиции о том, что все, даже самые легкие формы насилия в отношении детей, являются неприемлемыми.
Выражение "всех форм физического или психологического насилия" не оставляет возможности для какого-либо легализованного насилия в отношении детей.
Частота,
степень вреда
и намерение нанести вред
не входят в определение насилия.
Государства-участники могут ссылаться на такие факторы в стратегиях действий
для обеспечения пропорционального ответа в наилучших интересах ребенка,
но эти определения ни в коей степени не должны подрывать абсолютное право ребенка на человеческое достоинство и физическую и психологическую неприкосновенность путем отнесения некоторых форм насилия к приемлемым с юридической и/или общественной точки зрения.
...........................................................
То есть в пп. 4., 17. данного Замечания явно и однозначно говорит о том, что к "насилию" отнесены и все формы не только физического, но и психологического насилия, а так же злоупотребления, включая сексуальное злоупотребление. И вне зависимости от частоты, степени нанесенного вреда и наличия/отсутствия умысла у насильников.
Иными словами, ненасильственных посягательств на половую неприкосновенность лиц,
не достигших шестнадцатилетнего возраста
(в нашем случае - до достижения возраста сексуального согласия - верхней границы периода половой неприкосновенности ребенка)
просто не может быть в принципе, поскольку данные действия Committee on the Rights of the Child UN квалифицирует как насилие.
Причем (отдельно обращаю внимание!), как со стороны совершеннолетних, так и со стороны несовершеннолетних (пункт 27. Насилие между детьми.)
Кроме того, отдельное внимание я обращаю на п.17 в части "...Частота, степень вреда
и намерение нанести вред не входят в определение насилия....".
О чем это говорит?
Да хотя бы о том, что по УК (и УПК) РФ,
где сейчас, применительно И к детям, следствию (и защите потерпевшего) требуется не только определять степень вреда, но и доказывать наличие намерения подозреваемого нанести вред (умысла),
этого бы не потребовалось, если УК и УПК были бы скорректированы,
исходить из духа рассматриваемых Замечаний. Писано же там:
Государства-участники могут ссылаться на такие факторы в стратегиях действий
для обеспечения пропорционального ответа в наилучших интересах ребенка,
Как-то мне не видится, что,
к примеру, усложнения и запутывания следствия и суда с доказанностью-недоказанностью умысла у насильника,
производится в наилучших интересах ребенка. Ну и т.д. и т.п.
Подчеркиваю (!) - речь сейчас о детях в возрасте до 16 лет.
В добавок, имеется еще целый ряд интересных коллизий, в т.ч. связанных и с возрастными периодами (16 - 18 лет, и не только), в свете сопроставления документов ООН, УК РФ, УПК РФ и др.
Об этом, возможно, напишу позже.
Не претендую на истину в "последней инстанции".
Почитал, удивился, высказался.
Буду благодарен за любое мнение.
Игнатова Анна Анатольевна, начальник третьего отдела управления по надзору за следствием, дознанием и оперативно-розыскной деятельностью прокуратуры Нижегородской области, заочный аспирант Академии Генеральной прокуратуры РФ, написала прекрасную статью-обзор "Реформирование российского уголовного законодательства, регламентирующего ответственность за ненасильственные посягательства на половую неприкосновенность лиц, не достигших шестнадцатилетнего возраста". 9 августа 2012 г.
Весьма актуальную и своевременно, с учетом того, что недавно был принят Федеральный закон РФ от 29 февраля 2012 г. N 14-ФЗ "О внесении изменений в Уголовный кодекс РФ и отдельные законодательные акты РФ в целях усиления ответственности за преступления сексуального характера, совершенные в отношении несовершеннолетних", , где появился целый ряд радикальных новелл и интересно, что думают "прокурорские" на сей счет.
Предыдущий же, весьма скурпулезный разбор той же проблематики (в т.ч. и применительно к Конвенции) с обзором источников сделан довольно давно и несколько устарел. Я об этом: "Проблемы понимания и квалификации преступлений против половой неприкосновенности несовершеннолетних: новое в уголовном законодательстве (доклад доктора юридических наук Юрия Пудовочкина)".
Так вот, Игнатова пишет (в 2012 году):
"...Проблема защиты несовершеннолетних от сексуального совращения обоснованно признана Организацией Объединенных Наций одной из значимых проблем современности, к решению которой должны быть направлены усилия всего международного сообщества и каждого государства.
Основываясь на
Декларации прав ребенка от 20 ноября 1959г., согласно преамбуле к которой ребенок ввиду его физической и умственной незрелости нуждается в специальной охране и заботе, включая надлежащую правовую защиту как до, так и после рождения,
Конвенция о правах ребенка от 20 ноября 1989 г. обязывает государства-участников обеспечить ребенку такую защиту и заботу, которые необходимы для его благополучия (п.2 ст.3), принимать все необходимые законодательные, административные, социальные и просветительные меры с целью защиты ребенка от всех форм физического и психологического насилия, оскорбления или злоупотребления, включая сексуальное злоупотребление (ст. 19), защищать ребенка от всех форм сексуальной эксплуатации и сексуального совращения (ст. 34)[1].
Комитет министров Совета Европы, учитывая, что благосостояние и интересы детей и несовершеннолетних являются приоритетами для любого общества, а сексуальный опыт, в том числе связанный с ранним сексуальным злоупотреблением, вреден для психосоциального развития ребенка и несовершеннолетнего, в Рекомендации N R (91) 11 от 09 сентября 1991г. предложил привести национальное законодательство государств-членов Совета Европы в соответствие с данной Рекомендацией.
Вступление России в Совет Европы и ее интеграция в систему основных международных пактов и конвенций по правам человека влечет необходимость приведения российского законодательства, регламентирующего уголовную ответственность за ненасильственные посягательства на половую неприкосновенность лиц, не достигших шестнадцатилетнего возраста, в соответствие с международным и европейским стандартами.
Актуальность реформирования законодательства, направленного на защиту детей от половых посягательств обуславливает и неуклонный рост в России как
половых преступлений, направленных против несовершеннолетних в целом,
так и ненасильственных преступлений, посягающих на половую неприкосновенность в структуре половых преступлений против несовершеннолетних, в частности.
Вместе с тем, анализируя характер многочисленных изменений, внесенных в статьи 134 и 135 УК РФ за период действия Уголовного кодекса РФ 1996г., можно придти к выводу об отсутствии последовательности позиции законодателя, а также адекватности по отношению к проблемам, существующим в правоприменительной практике...."
Насчет процитированного абзаца (ИМХО, разумеется):
1. Я давно и очень плохо отношусь к вступлению в в Совет Европы и иные "евроструктуры", кроме как в качестве страны-наблюдателя (таковой статус позволяет не брать на себя обязательств, чуждых цивилизационным особенностям РФ (и не только), но ныне широко распространенных в Европе).
Нелепое стремление некоторых "быть подлинными европейцами" лишь подчеркивает странное отношение обозначенных субъектов к историческим, цивилизационным и иным реалиям.
Однако, коль скоро мы имеем данность в виде уже заключеных пактов, конвенций и соглашений, из этого и следует исходить (как бы ни нелепо выглядели взятые страной обязательства).
Так, мне (по ряду причин) очень не нравится Конвенция о правах ребенка, но, коль скоро она ратифицирована, то и надо ее применять целостно,
нет оснований сосредотачиваться, скажем, на выявлении "наилучших интересов ребенка", не замечая аспект сексуального насилия над детьми ( аспект насилия расписан и в Конвенции, и в прилагаемых к ней документах).
2. "Отсутствие последовательности позиции, а также адекватности по отношению к проблемам, существующим в правоприменительной практике", о чем пишет Игнатова, ИМХО, надо адресовать не только законодателю, но и всему юридическому сообществу, включая и правоприменителей, поскольку создается впечатление, что рассуждая об ООНовских документах люди, подчас, просто не имеют представление об их реальном содержании.
3. Сам термин, употребляемый российскими юристами и законодателем ("ненасильственные посягательства на половую неприкосновенность лиц, не достигших шестнадцатилетнего возраста, в соответствие с международным и европейским стандартами"), представляется не только архаичным, но и не адекватным.
Committee on the Rights of the Child UN (Комитет по правам ребенка ООН) уже дал некоторые разъяснения, имеющие конкретное отношение к аспекту, освещаемому Игнатовой (с которыми законодатели и юристы РФ то ли не знакомы, то ли предпочитают не замечать):
Замечание общего порядка № 13, Право ребенка на свободу от всех форм насилия, CRC/C/GC/13, 18 апреля 2011 г.
откуда (извлечение)
........................................................................................................................
4. Определение насилия.
Для целей настоящего замечания общего порядка под "насилием" понимаются все формы "физического или психологического насилия,
оскорбления или злоупотребления,
отсутствия заботы или небрежного обращения,
грубого обращения или эксплуатации, включая сексуальное злоупотребление"
в соответствии с пунктом 1 статьи 19 Конвенции.
Это определение насилия было избрано здесь с целью описания всех форм вреда детям, перечисленных в пункте 1 статьи 19, в соответствии с терминологией, использованной в исследовании Организации Объединенных Наций по вопросу о насилии в отношении детей от 2006 года,
хотя другие термины, используемые для описания видов вреда (телесное повреждение, оскорбление, отсутствие заботы или небрежное обращение, плохое обращение и эксплуатация) имеет такую же силу.
Обычно термин "насилие" зачастую понимается только как физический вред и/или намеренный вред.
Однако Комитет очень настоятельно подчеркивает,
что выбор термина "насилие" в настоящих замечаниях общего порядка ни в коей мере не должен трактоваться для сведения к минимуму значения и необходимости рассмотрения нефизических и/или ненамеренных форм вреда (в частности, таких как отсутствие заботы и плохое психологическое обращение).
IV. Правовой анализ статьи 19.
А. Статья 19, пункт 1.
1. "… всех форм …"
17. Отказ от исключений.
Комитет последовательно придерживается позиции о том, что все, даже самые легкие формы насилия в отношении детей, являются неприемлемыми.
Выражение "всех форм физического или психологического насилия" не оставляет возможности для какого-либо легализованного насилия в отношении детей.
Частота,
степень вреда
и намерение нанести вред
не входят в определение насилия.
Государства-участники могут ссылаться на такие факторы в стратегиях действий
для обеспечения пропорционального ответа в наилучших интересах ребенка,
но эти определения ни в коей степени не должны подрывать абсолютное право ребенка на человеческое достоинство и физическую и психологическую неприкосновенность путем отнесения некоторых форм насилия к приемлемым с юридической и/или общественной точки зрения.
...........................................................
То есть в пп. 4., 17. данного Замечания явно и однозначно говорит о том, что к "насилию" отнесены и все формы не только физического, но и психологического насилия, а так же злоупотребления, включая сексуальное злоупотребление. И вне зависимости от частоты, степени нанесенного вреда и наличия/отсутствия умысла у насильников.
Иными словами, ненасильственных посягательств на половую неприкосновенность лиц,
не достигших шестнадцатилетнего возраста
(в нашем случае - до достижения возраста сексуального согласия - верхней границы периода половой неприкосновенности ребенка)
просто не может быть в принципе, поскольку данные действия Committee on the Rights of the Child UN квалифицирует как насилие.
Причем (отдельно обращаю внимание!), как со стороны совершеннолетних, так и со стороны несовершеннолетних (пункт 27. Насилие между детьми.)
Кроме того, отдельное внимание я обращаю на п.17 в части "...Частота, степень вреда
и намерение нанести вред не входят в определение насилия....".
О чем это говорит?
Да хотя бы о том, что по УК (и УПК) РФ,
где сейчас, применительно И к детям, следствию (и защите потерпевшего) требуется не только определять степень вреда, но и доказывать наличие намерения подозреваемого нанести вред (умысла),
этого бы не потребовалось, если УК и УПК были бы скорректированы,
исходить из духа рассматриваемых Замечаний. Писано же там:
Государства-участники могут ссылаться на такие факторы в стратегиях действий
для обеспечения пропорционального ответа в наилучших интересах ребенка,
Как-то мне не видится, что,
к примеру, усложнения и запутывания следствия и суда с доказанностью-недоказанностью умысла у насильника,
производится в наилучших интересах ребенка. Ну и т.д. и т.п.
Подчеркиваю (!) - речь сейчас о детях в возрасте до 16 лет.
В добавок, имеется еще целый ряд интересных коллизий, в т.ч. связанных и с возрастными периодами (16 - 18 лет, и не только), в свете сопроставления документов ООН, УК РФ, УПК РФ и др.
Об этом, возможно, напишу позже.
Не претендую на истину в "последней инстанции".
Почитал, удивился, высказался.
Буду благодарен за любое мнение.