Глава 23. Взгляд из-за рубежа, Ч. 2/2
Иван Михайлович Майский, советский дипломат, чрезвычайный и полномочный посол СССР в Великобритании в 1932-1943 гг.
Начало
Но вернемся к воспоминаниям Майского и проследим, как он описывает последующие события.
« На двенадцатый день после нападения Германии на СССР, 3 июля, И.В.Сталин впервые выступил по радио. Я слушал его с затаенным дыханием и старался найти в его словах надежду на решительный перелом в военных событиях - и притом в самом ближайшем будущем», - (но это плохо удавалось. - текст изъят), - признавался в своих чувствах читателям Майский. Да и в дальнейшем не скрывает, что услышанное его ничем не порадовало.
«Таким образом, теперь не подлежало сомнению, что немцы оккупировали обширные районы советской территории и что Красная Армия отступила от границ далеко вглубь страны. А призыв Сталина «в занятых врагом районах создавать партизанские отряды» и уничтожать «все ценное имущество» в оставляемых Красной Армией местах невольно наводило на мысль, что скорого перелома к лучшему, видимо, ждать нельзя, - тем более, что (далее Сталин прямо заявил: «Дело идет о жизни и смерти Советского государства, о жизни и смерти народов СССР») - в скобках текст оставлен, т.к. он из речи вождя.
В голове невольно вставал роковой вопрос: как это могло случиться? Неужели опыт финской войны нас ничему не научил? Неужели Красная Армия оказалась неподготовленной к германскому нападению? Неужели вовремя не были приняты меры для мощного контрудара, если фашистские орды обрушатся на нас? Тут я вспомнил мою телеграмму о концентрации германских войск на советской границе, посланную в Москву 10 июня, и публикацию после того 14 июня заявления ТАСС, заверяющего о лояльном соблюдении Германией пакта о ненападении». - текст изъят.
Из написанного Иваном Михайловичем вполне ясно читается, что тот лишь 3 июля, наконец-то, услышал самого Сталина и из его уст узнал о происходящем в стране в результате гитлеровской агрессии. Предыдущие сообщения по радио, как видите, Ивана Михайловича не радовали. К тому же он ждал, когда же его задействуют, как посла? А до предполагаемого появления Сталина в Кремле, с Майским, судя по его воспоминаниям, никто из нашего МИДа не вел никаких переговоров относительно его действий. Вообще, речь Сталина по радио 3 июля, произвела огромное впечатление не только на Ивана Михайловича, но и на мировую общественность. И не только из-за содержания речи, а еще, как мне думается, именно потому, что все услышали голос живого Сталина.
А то что на границе Советского Союза было сконцентрировано огромное количество войск, в большей степени беспокоило, видимо, нашего посла в Англии, чем, того же начальника Генерального штаба Жукова, который, в последствии, приводил массу оправдательных доводов, не достойных военного руководителя такого уровня. С такими взглядами на войну, ему предпочтительнее было бы возглавлять французский Генштаб в окружении , близких ему по духу, родственных душ.
Майский продолжает:
« С начала июля (разумеется, после речи Сталина 3 июля. - В.М.) стала возобновляться дипломатическая деятельность между СССР и Англией. В Москве был поставлен вопрос об оформлении новых отношений между обеими странами…
Черчилль был несколько обижен(?) тем, что Сталин никак не откликнулся на его речь по радио 22 июня, но решил все-таки сделать первый шаг для установления более дружественных отношений с главой Советского государства.
7 июля он направил Сталину письмо, в котором давал понять, что помощь Англии Советскому Союзу выразится главным образом в воздушных бомбардировках Германии».
Смотрите, как стала проясняться картина. Черчилль, по замечанию Майского, высказал, определенное неудовольствие тем, что Сталин никак не отреагировал на его речь, но, тем не менее, первым сделал шаг к сближению наших стран. Да, но кто же мешал Черчиллю послать письмо раньше, хотя бы до 26 июня? Однако не решился этого сделать. Почему? Да потому что доподлинно знал, что Сталина нет в Кремле. Видимо, эта тема обсуждалась на заседании кабинета министров, иначе бы, Бивербрук не высказал бы Майскому упрек, со ссылкой на Францию.
Англичанин Д.Фуллер так многое подтверждает своими высказываниями в исследовании о второй мировой войне по нашей теме, что практически к любой главе у него можно найти интересный материал. Вот и по данному вопросу косвенно подтверждает сказанное Майским.
«…События в России развивались не так, как в Польше и Франции. Внешне «молниеносная война» была успешна сверх всяких ожиданий, однако, как ни странно, на русском фронте и за ним не было, или почти не было паники».
То есть, немецкие генералы и политики, в том числе и сам Д.Фуллер, будучи английским генералом, были, видимо, абсолютно уверены в том, что Советский Союз ожидает участь Польши, но, главное - как и Франции. Ведь, именно, там, особенно ярко проявила себя «пятая колонна». На что и обратил внимание посла Майского лорд Бивербрук.
Особенно, разительным был контраст по первым дням войны в нашей стране, когда поначалу успехи немецких войск были просто фантастическими. Это и отметил английский историк, показывая читателю, что «молниеносная война» была успешна сверх всяких ожиданий».
Но, вдруг, немецкая машина стала давать сбои. В Кремль на пост главы правительства вернулся Сталин. И сразу на русском фронте и, что особенно важно, за ним - то есть, в тылу (понятие весьма растяжимое - можно считать до самого Кремля), не было паники. В отличие от той же Франции.
В дополнение к написанному материалу Фуллер привел характерную для той поры заметку из немецкой газеты, которая, видимо, появилась, как отклик на выступление Сталина от 3-го июля.
«6 июля во… «Франкфурте цейтунг» указывалось, что
«психологический паралич, который обычно следовал за молниеносными германскими прорывами на Западе, не наблюдается в такой степени на Востоке, что в большинстве случаев противник не только не теряет способности к действию, но, в свою очередь, пытается охватить германские клещи».
Стоит ли повторяться в комментариях? Итак, все понятно!
По первым дням войны о событиях в Кремле, хотелось бы обратиться еще к одному иностранному историку. Из работы Габриэля Городецкого «Канун войны: Сталин и дело Гесса» приведу маленький кусочек, который, думаю, тоже заинтересует читателя.
«Когда британский поверенный в делах нанес визит в Кремль рано утром 22 июня по своей собственной инициативе и без особых указаний, он нашел русских не только, как могло ожидаться «чрезвычайно нервными», но также и «чрезмерно осторожными» (Вопросы истории № 11 за 1992 год).
Как видите, о Сталине ни слова, - это, раз. Но, как понимать - «по собственной инициативе»? Значит, имел (что?) личный интерес, не обусловленный каким-либо поручением дипломатического представительства? - это, два. «Без особых указаний» лишний раз показывает, что данное лицо выполняло определенное задание не дипломатического характера, скорее разведывательного, - это, три. Что же, британский поверенный в делах не привел конкретные фамилии «русских», которые находились в Кремле и были не только «чрезвычайно нервными», но и «чрезмерно осторожными»? - это, четыре.
Что же данное лицо хотело выяснить? Г.Городецкий, между прочим, привел это сообщение исходя не из своих личных выводов о кремлевском посланце, а базируясь на официальных архивных данных Форин Офиса, министерства иностранных дел Великобритании.
Я не собираюсь, грубо подталкивать читателя к выводу, что речь, в этом приведенном отрывке, шла именно о присутствии (или отсутствии) Сталина в Кремле. Но разве есть, разумное объяснение, столь странного утреннего визита в Кремль британского поверенного в делах? Что? Были сильные сомнения по поводу моральных качеств русских, и англичанин лично решил убедиться в этом, посмотрев на «русских», а то, вдруг, они будут только «чрезмерно нервными» и не станут «чрезмерно осторожными, - так что ли?».
Я просто убежден в том, что данный визит послужил поводом для англичан, лишний раз убедиться в наличии (или отсутствии) товарища Сталина в Кремле. Поэтому, Черчилль и не писал ему письмо после 22 июня, осведомленный об отсутствии главы Светского государства на своем посту. Но это еще не факт для Черчилля, что Сталин мертв.
Затем, как видим, после 25 июня появились документы за подписью Сталина. Но и этого было мало английскому премьер-министру для принятия важных решений. Возможно, что английская разведка и зафиксировала появление Сталина где-либо, в правительственных учреждениях после 25 июня, но для Черчилля, только прямое выступление Сталина по радио, явилось неоспоримым доказательством того, что это настоящий живой Сталин, а не его, скажем, двойник (Он по делу Гесса сталкивался с подобным явлением). Поэтому он и написал письмо Сталину, именно, после 3 июля. А строить из себя обиженного, особенно в глазах советского посла Майского, то это была его отличительная черта, как политика-актера, не более того.
Подписание соглашения между правительствами СССР и Великобритании о совместных действиях в войне против Германии.
Москва, 12 июля 1941 года.
Теперь, давайте обратимся к личности посла Англии в Советском Союзе Стаффорду Криппсу. Как видно из сообщения Майского, министр иностранных дел Англии Иден обеспокоен тем, как отнесутся к возвращению в Советский Союз посла Англии и не будет ли тот «персоной нон грата»? А почему, собственно говоря, возникла данная проблема? Почему Криппс так «болезненно» отреагировал на сообщение ТАСС от 13 июня, которое прозвучало по радио для иностранных слушателей? Приведем отрывок из данного сообщения:
«Сообщение ТАСС.
Еще до приезда английского посла г-на Криппса в Лондон. Особенно же после его приезда, в английской и вообще иностранной печати стали муссироваться слухи о «близости войны между СССР Германией...
Несмотря на очевидную бессмысленность этих слухов, ответственные круги в Москве все же сочли необходимым, ввиду упорного муссирования этих слухов, уполномочить ТАСС заявить, что эти слухи являются неуклюже состряпанной пропагандой враждебных СССР и Германии сил, заинтересованных в дальнейшем расширении войны…».
Криппс убыл из нашей страны за три дня до этого сообщения, якобы для консультаций со своим правительством. После же сообщения ТАСС, как пишет в своей книге «Трагедия 1941 года» А.Б.Мартиросян, Криппс срочной телеграммой приказал своей дочери, находящейся в Москве, немедленно выехать в Тегеран. Чего же он так испугался?
Думается, не только начала войны, но и тех непредсказуемых событий, которые могли бы произойти в Москве. Криппс предполагал, что вторжение Германии начнется в ночь с 14-го на 15-е июня, т.к. Гитлер, как правило, совершал нападение с субботы на воскресение. Сам Криппс пояснял это Майскому. Поэтому и удрал за разъяснениями в Англию, как себя вести в случае переворота, если власть захватит «пятая колонна». Кроме того, могло быть вооруженное столкновение и стрельба, которая, пришлась бы, думаю, не по душе английскому послу. Все-таки, зря он убыл в Англию. Если бы был в Москве, то свое «сообщение о нападении Гитлера», сразу бы принес Молотову в Кремль, а не суетился бы в Лондоне, через Майского. Столько лишних хлопот себе прибавил.
Кстати, Криппс умер в 1952 году еще при жизни Сталина! По зарубежным источникам он скончался от «тяжелого заболевания» в Швейцарской клинике, где проходил обследование. Вдали от дома всегда меньше любопытных глаз дотошных журналистов. И пусть не смущает читателей его возраст - 63 года. Лучше сопоставить его деятельность, как посла в СССР в 1941 году, и теми событиями, которые проходили в нашей стране в послевоенный период, вплоть до 1953 года.
И вот находясь в Лондоне, буквально накануне войны, 21 июня, Криппс напросился на встречу с нашим послом Майским и, якобы, сообщил ему «секретную информацию» о нападении Германии на Советский Союз. Более того, выразил желание немедленно возвратиться в Москву для работы в посольстве и предложил направить военную и экономическую миссии для контактов с Советским правительством.
Помните, выше мы разбирали причины, по которым Гесс, якобы, прилетел в Англию. Пришло время рассказать об одной деликатной помощи (а может это оказалось личной инициативой самой Англии?), которую, видимо, должна была оказать Англия Третьему рейху. Что должно произойти с Германским посольством в Москве при начале военных действий между СССР и Германией?
Совершенно верно, оно должно быть интернировано. Таким образом, связь заговорщиков и руководства Германии, осуществляемое, разумеется, главным образом через посольство, будет, таким образом, парализована. И через кого же, она будет осуществляться в дальнейшем и как? Ведь, без связи нет координации действий заинтересованных сторон: наших заговорщиков и Германской стороны.
Вот эту функцию, видимо, и должно было взять на себя Английское посольство. Во-первых, ничем необъяснимая дружеская расположенность Криппса к нашему послу. К тому же, как-то с трудом, верится, в «дружеские порывы» английского дипломата? Вы посмотрите, на уровень его полномочий. Криппс, будучи дипломатическим работником, как видите, без труда «договорился с начальником генштаба Диллом» об отправке в Москву военной миссии. Кроме того, Криппс «договорился с соответствующими инстанциями о столь же срочной посылке к нам экономических экспертов», которые тоже должны были войти в контакт с высшим руководством нашей страны.
Обратите, также внимание на уровень полномочий лиц, составляющих военно-экономическую миссию. Эти лица «первого ранга», будут наделены полномочиями «могущими решать большинство вопросов на месте». Это вам не 1939 год, когда в Москву прибыла английская делегация под руководством адмирала Дракса для ведения переговоров без необходимых на то, полномочий.
Как было видно из сообщений Майского, Криппс буквально рвался в Советский Союз и Иден, в свою очередь тоже, подтверждал намерения английской стороны отправить Криппса с военно-экономической миссией как можно скорее. Вопрос был только в согласии нашей стороны. Если верить нашим архивистам и зная намерения англичан, то после телеграммы Молотова, якобы, от 22 июня нашему послу, где говорится о согласии принять данные миссии, они должны были бы прилететь буквально на следующий день. Однако, как следует из документов, Криппс и компания, прилетели в Москву только 27 июня, что, ну никак не соответствует логике событий и жгучих желаний самого Криппса срочно прибыть в нашу страну.
Как я уже говорил выше, эта «телеграмма от 22 июня» из наркомата, на самом деле, от 25-26 июня, к тому же, ее содержание выглядит намеренно сокращенным, чтобы по тексту трудно было понять, что она послана значительно позже указанной даты. Цель одна - затруднить понимание процессов происходящих в первые дни войны.
Но вот, наконец, английская миссия во главе с Криппсом 27 июня прибыла в Москву. В составе военной - генерал-лейтенант Мэсон Макфарлан, контр-адмирал Майлс, вице маршал авиации Кольер; экономической - Лоуренс Кадбюри, полковник Эксам, командор Уайбэрит и полковник Дэвис. Все, надо полагать, сплошь джентльмены!
Для начала обменялись дипломатическими любезностями, затем Криппс остался один на один с Молотовым. Вячеслав Михайлович попросил английского посла раскрыть карты, относительно деятельности представителей обеих миссий. Криппс сразу пошел с козырей: «члены военной миссии должны войти в контакт с представителями советских военных кругов, причем английская военная миссия будет независима» от него. А чего церемонится-то, время идет, а цель-то, еще недостигнута - советское правительство не свергнуто. А насчет другой миссии еще конкретнее: «экономическая миссия», по утверждению Криппса, «должна будет установить контакт с Микояном и будет работать» под его руководством.
А что сказать по поводу вот такой информации приведенной в книге «Трагедия 1941 года» А.Б. Мартиросяна:
« До начала 1941 г. у британской разведки, к сожалению, имелся очень сильный, прекрасно информированный агент непосредственно в секретариате члена Политбюро А.И.Микояна. Кстати говоря, он передавал своим британским хозяевам информацию мобилизационного характера».
Жаль, конечно, что у нас происходила утечка информации. Но и не факт, что этот агент был раскрыт в конце 1940 года? Иначе, чем объяснить конкретную направленность «экономической миссии», которая так и рвалась на встречу с А.И.Микояном? А как вел себя Анастас Иванович, мы узнаем, чуть попозже из его воспоминаний?
Но пришлось, английской миссии несколько поубавить свою прыть. У Молотова, тоже нашлись свои козыри в данной игре: а ну-ка, любезный друг, Стаффорд, расскажи-ка нам про Гесса. С какой такой целью прилетел он к вам на острова? Криппс сразу завял и промямлил, что « Гесс прибыл в Англию не без ведома Гитлера». Скажите-ка, на милость, какая прозорливость. Кто бы мог подумать такое! Ну, а по конкретнее можно? Или это все что «выжали» из Гесса на тот момент? Ничего вразумительного в ответ не прозвучало.
«В настоящий момент Гессом в Англии не интересуются», попытался успокоить Криппс нашего наркома и клялся, отрицая его (Молотова) предположение о том, что « Гесс предупредил Английское правительство о возможности ближайшего нападения Германии на СССР».
Разве, этот змий английский, проговориться, когда-нибудь? Не менее абсурдно звучит и фраза «Гессом в Англии не интересуются». Один из руководителей Третьего рейха, видимо, в одиночестве бродит по Лондону, а представители английской общественности и, даже, дотошные журналисты, не хотят обращать на него, ну, никакого внимания.
А на тему, нельзя ли немедленно получить ответы на поставленные вопросы, Криппсу указали, примерно, как в «12 стульях» И. Ильфа и Е.Петрова. Днем вопрос - вечером ответ или вечером вопрос - утром, следующего дня, ответ.
Теперь-то, Молотову стало значительно легче: у него теперь есть весомый козырь - в Кремле, наконец-то, появился Сталин. Молотов, так прямо и заявил Криппсу, обо всем, что говорится на переговорах, он докладывает лично главе правительства И.В. Сталину. Поэтому, раньше и отделывался молчанием Вячеслав Михайлович с послом Майским, что до 25 - 26 июня не мог он, часто, советоваться со Сталиным. А взять на себя ответственность, как видно, не по молодцу шапка.
А английские ребята из военной миссии так насели на Молотова при очередной встрече, что нашему наркому пришлось, буквально, отбиваться от их настойчивых попыток иметь «детальную и подробную картину всей обстановки, существующей сейчас повсеместно на восточном фронте». Молотов им разъясняет, «что он не собирается вдаваться в подробности существующей сейчас на фронте обстановки и не считает, что это входит в задачи собравшихся здесь. Общее положение на фронтах уже известно. Сведения опубликованы в советских газетах, в сводках Информбюро, из которых совершенно ясно вытекает, что обстановка на фронте весьма серьезная. Речь идет в настоящий момент не о деталях, а о серьезных вопросах, и помощь со стороны Англии весьма ослабила бы это напряженное положение… В этом смысле сейчас и встает вопрос, могут ли военные силы Англии каким-либо образом помочь своими действиями».
А что, разве именно такая задача стояла у данной английской миссии? Макфарлан с подозрительным упорством снова стал домогаться «получения подробных сведений, без которых, по его мнению, Генеральный штаб (английский, разумеется - В.М.) не сможет решить вопрос о помощи и не сможет определить пути ее оказания».
Макфарлану и компании нужно официально получить возможность контактировать с верхушкой нашего военного командования, среди которых и будут находиться нужные им люди из числа возможных заговорщиков. Макфарлан делает очередной заход на цель, пытаясь выглядеть при этом невинной птичкой: он, дескать,
«не хочет получить конкретные сведения о расположении советских войск и линии фронта на карте, он лишь хочет получить соответствующие необходимые сведения от советского Генерального штаба, которые он мог бы сообщить в Англию».
А чтобы отвести от себя подозрения в чрезмерной назойливости в получении информации от наших военных, то взял и перевел стрелки на посла Криппса, дескать, тот «уже телеграфировал о серьезности положения на фронте и просил Макфарлана выяснить детали этого положения».
Нелегко приходилось Молотову на встречах с «товарищами по оружию». Они из тех, о ком говорят: его гонишь в дверь, а он лезет в окно. Если не допускают до получения чужих сведений, то, англичане требуют, - дайте, хотя бы возможность, передать свои. И Макфарлан с упорством, заслуживающим одобрения своего начальства, пытается зайти с другой стороны: он, дескать,
«весь день хотел передать весьма важные сведения, полученные из Генерального штаба Англии, но, ввиду отсутствия возможности, до сих пор их не передал в Штаб советских войск. Он хотел бы обменяться информацией и сверить имеющиеся у него сведения, чтобы получить точные и полезные для обеих сторон материалы».
Конечно, при желании все эти действия английской стороны можно представить и в другом свете. Дескать, «твердокаменный» Молотов не пускает британских представителей к нашим военным для передачи им боевого опыта англичан, например «под Дюнкерком», а недалекий в военных делах Сталин не понимает «свалившегося на него счастья», в виде английских генералов и адмиралов, грудью, пытающихся «встать», на защиту нашего Отечества.
А вот давайте, зададимся таким вопросом: « С помощью чего должны установить связь наши заговорщики с немцами, если немецкого посольства в Москве уже нет и помощь англичан, как видели выше, будет блокироваться?». Радиосвязь очень проблематична, так как ее тут же запеленгуют. Курьеры слишком долго и ненадежно. Остается, самое быстрое, после радио на тот момент - авиация. Наши «активисты из пятой колонны» вполне могли с помощью авиации совершать перелеты линии фронта и сбрасывать вымпела с нужной для немцев информацией. Разумеется, цель полета может быть вполне оправданной. Например, связь с нашими войсками, находящимися в окружении. Читатель вправе потребовать у автора привести примеры. Но, понимаете, в чем дело. В двух словах ведь не опишешь эти эпизоды, а полномасштабное описание уведет нас несколько в сторону от рассматриваемой темы. В дальнейших работах автор обязуется подробно осветить эту тему.
Поэтому, смотрите, что предлагает Макфарлан Молотову. Дескать, не у него одного имеется информация для передачи нашим военным. Такой же информацией обладает и вице-маршал авиации Кольер,
«который до сих пор не был представлен ни одному из представителей Воздушных Сил Советского Союза».
То-то, после войны, одними из первых, кто получил по загривку от Сталина, были именно наши доблестные ВВС. Да, и в войну эти деятели от ВВС получали по «заслугам» от Сталина.
Видать крепко не допускали мы англичан до наших военных, что они решили изменить тактику: чем больше их представителей будет в Советском Союзе, тем лучше. Кто-нибудь да пробьется к цели. И вот из Англии прибывает дополнительная миссия:
«два эксперта по ПВО, три клерка - авиационный, военный, морской; один офицер-техник (специалист подводник), один офицер из разведки, имеющий последнюю информацию о германской армии; один офицер-шифровальщик; один офицер-воздушник, приезжавший с военной делегацией два года тому назад; один сержант стенографист-машинист».
Густо они, однако, облепили наш наркомат иностранных дел, ничего не скажешь. Пресекая, видимо, попытки контакта с англичанами и принимая во внимание имевшую место негативную оценку деятельности ряда лиц из числа военных высокого уровня, Сталин решил отправить их на фронт. В число явных фигурантов попали сам нарком обороны Тимошенко, представители Генштаба Ватутин, Маландин, и к ним в компанию, Соколовский. Вскоре к ним присоединится и наш, неутомимый борец с фашизмом, товарищ Жуков.
Автор © Владимир Порфирьевич Мещеряков