Из Первой мировой в Революции... / начало
Ещё версии о ПМВ и Революциях здесь, здесь и здесь
Ход Первой мировой и революция 1917 года
На второй публичной дискуссии «Русской планеты» историки ответили на вопрос, почему провалился немецкий блицкриг, была ли готова к войне Россия и что послужило причиной Февральской революции / Статья от июля 2014 года
«Русская планета» в рамках спецпроекта, посвященного 100-летию начала Первой мировой войны, провела вторую публичную дискуссию, посвященную ходу войны. На предыдущей обсуждались причины этого глобального конфликта. ©
Павел Пряников
Участие во второй дискуссии приняли доктор исторических наук, профессор ПСТГУ Сергей Владимирович Волков и историк, журналист, научный сотрудник Российского института стратегических исследований, специалист по истории Германии Константин Залесский. Ведущий и модератор дискуссии - главный редактор РП Павел Пряников.
Павел Пряников: Мы продолжаем цикл заседаний нашего дискуссионного клуба о Первой мировой войне. Наша тема сегодня: «Первая мировая война: ход событий».
Первая мировая война: ход событий / Публичная дискуссия о ходе событий ПМВ, 15 июля 2014
Сегодня у нас принимают участие два историка. Это, как и на первом дискуссионном клубе, доктор исторических наук Волков Сергей Владимирович. И сегодня еще у нас принимает участие доктор исторических наук Залесский Константин Александрович.
Начнем мы с одного из главных вопросов. Унемцев и австро-венгров насчитывалось чуть больше 6 млн солдат на начало войны. А у противостоящей им коалиции -России, Франции, Англии - было чуть больше 10 млн. Четыре миллиона разница. Мой первый вопрос: на что рассчитывали немцы, имея такое соотношение войск по сравнению с союзниками? Воевать на два фронта, а если брать еще Австро-Венгрию, то это еще и третий фронт, Балканский. Мы знаем из плана Шлиффена, что немцы рассчитывали за 30-40 дней победить Францию. Не являлось ли это изначально большим просчетом Тройственного союза? Принимать участие в войне с таким количеством фронтов?
Сергей Волков: Германия гордилась своей армией, действительно,на тот момент лучшей в Европе и в мире. У Германии был опыт войны 1870 года, когда французская армия была полностью разгромлена. Вот этот разгром они и собирались повторить.
Но все-таки прошло почти полвека. И обстоятельства существенно изменились. Объективно германская армия не стала хуже, и даже стала лучше, но изменились средства ведения борьбы. Таких оборонительных сооружений 45 лет назад не существовало. Такой план, действительно, был избран для борьбы на Западном фронте, а потом все силы должны были обрушиться на Россию. Потому что совершенно очевидно, что австрийская армия уступала немецкой,и оставшись один на один с Россией, она была бы разбита. Собственно, так это и случилось. Вот на это был расчет, но этот расчет, как известно, не оправдался. И война пошла не так, как это предполагалось всеми сторонами.
Константин Залесский: Естественно, я согласен с Сергеем Волковым, но хотел бы добавить только небольшой момент. План, который мы называем «план Шлиффена», подразумевал фактически не разгром Франции. Там цель была поставлена конкретно: не разгром Франции, а вывод ее из войны. В случае необходимости не предполагалось и вступление в Париж. На самом деле, как видим, в планеШлиффена, который основывался на плане Мольтке, ничего нового германская военная мысль не породила.
Что касается просчета - да, это был просчет германского генштаба. Потому что германский генштаб полностью рассчитывал на то, чтобы быстро вывести Францию из войны, а потом прийти к своей главной цели. Главная цель Германии - война на Восточном фронте. Здесь -большие польские территории, прибалтийские, бессарабские, украинские - была, в общем-то, перспектива, где работать.
Павел Пряников
Был ли просчет? Да, конечно, это был просчет. Это была недооценка сил, в т.ч. и России. Недооценка того, что Россия может ускорить вступление в войну по сравнению с расчетами германского генштаба. Когда пошла дальше война, стало ясно, что просчеты германского генштаба были практически везде. Но германский генштаб был не совсем оригинален вэтом смысле, генеральные штабы всех стран допустили просчеты при планировании данной войны.
Германия не могла ждать, пока Россия закончит большую программу перевооружения. Время работало не на Германию. Увеличение сети железных дорог в европейской части России еще более ставило под сомнение развитие плана Шлиффена. Германская армия пошла в бой, как только она смогла. Остальные были готовы значительно меньше. Потому это была авантюра. Но авантюра, которая имела вполне реальные шансы на то, что она удастся.
Пряников: Вернемся на Восточный фронт. По поводу первой значительной операции русской армии, Восточно-Прусской генерала Самсонова, где Россия потерпела первое большое поражение. Многие говорят, что это был просчет русского генштаба, что нужно было воспользоваться польским выступом и идти в сердце Германии, отрубить Восточную Пруссию. Сейчас, спустя сто лет, отчетливо видны ошибки российского генштаба. Каковы они? Были вообще эти ошибки? И была ли у России возможность удачной войны с Германией?
Волков: Возможность удачной войны была. И она, как показывают дальнейшие события, вполне реализовалась. Дело в другом. На Восточном фронте в течение маневров периода войны 1914 года имели место четыре крупных сражения. Самое значительное из них, по масштабу, значению и по количеству участвовавших войск, знают все. Про остальные никто не знает. Кто-нибудь знает из сидящих в зале про Лодзинскую, Варшавско-Ивангородскую операцию? Где вообще Ивангород? Не тот, где Нарва.
Слушатель: Слышали про Лодзинскую операцию, читали.
Волков: Кто-то еще знает про Галицийскую битву. Я это к чему. Значение Восточно-Прусской операции безмерно преувеличено. Галицийская битва, проходившая одновременно, гораздо значительнее, это была крупная победа.
В Восточно-Прусской операции было восемь армейских корпусов задействовано. В Варшавско-Ивангородской- четыре армии, т.е. шестнадцать корпусов. В два раза более масштабная операция. И она закончилась победой русского оружия. Про нее никто не знает. Никто не знает про Лодзинскую операцию октября-ноября 1914 года - успешную для русских войск. Она тоже по масштабам более крупная, чем Восточно-Прусская операция. Про Галицийскую битву я не говорю, это вообще блестящее наступление, в результате которого была занята вся австрийская Галиция. Об этом никто не знает. А Восточно-Прусскую операцию и гибель двух корпусов из второй армии Самсонова знают все.
Пряников: Наверное, потому что это было первое поражение России…
Волков: Оно произвело на публику, действительно, впечатление, что в окружение попали два корпуса, тысячи человек, кто-то выбрался, кто-то погиб. Но, еще раз повторяю, если мы будем смотреть на впечатления того времени, это было с избытком перекрыто тем, что произошло на Юго-Западном фронте.
Конечно, немцам очень сильно помогало то, что Пруссия это район с густой сетью железных дорог. И им было удобно перебрасывать войска с фронта 1-й армии на фронт 2-й армии. Тут никакой фатальной предопределенности не было. Нельзя говорить, что это что-то значило в каком-то глобальном смысле. Потому что, еще раз повторю, кампания 14-го года на Восточном фронте завершилась полной победой русских войск. И на севере, и на юге. Та война, к которой готовились все страны, маневренная война в течение нескольких месяцев, она произошла и окончилась, в общем-то, победой.
Сергей Волков (слева) и Константин Залесский
Генштабы всех государств одинаково ошиблись относительно продолжительности войны. Другое дело, что у разных стран была разная возможность исправить это, приспособиться к этому. А кампания 14-го года была в целом очень успешная. Ничего фатального не было. Если б первая армия так не действовала, если была лучше налажена разведка, поставки шли от промышленности.В тот момент, когда начался этот охват, Самсонов читал представление, что германская армия полностью разгромлена и отступает. Она не отступала, а готовилась к бою, к наступлению.
Относительно того, почему Восточная Пруссия - потому что она ближе и это такой культовый район для Германии. Это оплот германского офицерства. В Германии вызвало огромное беспокойство в общественном настроении, что Восточная Пруссия занята вся. Кстати, часть Восточной Пруссии осталась за русскими войсками, после неудачи они отошли, но часть оставалась за ними. Поэтому в том, что вступили в Восточную Пруссию - просчета не было, это было проще сделать, чем идти на Берлин. А действовать надо было быстро, потому что французы терпели поражение.
Залесский: О значении Восточной Пруссии все было абсолютно правильно сказано. Это не только сердце самой прусской идеи, сами Гогенцоллерны оттуда изначально. Выходцы из прусского юнкерства занимали значительные командные посты в армии, а прусские помещики и юнкера составляли главную опору престола. И они пользовались при германском дворе очень большими связями. Когда наши войска вошли в Восточную Пруссию, руководитель этой провинции пришел к Вильгельму и потребовал, чтобы провинция была спасена.
Так получилось потому, что Первая мировая война - это «война воров за добычу», как Ленин говорил. Совершенно сознательно все операции подводились под поражение русской армии.
Когда приходишь в Венский военный музей или Национальный военный музей в Лондоне, там о поражениях английской армии вообще ничего нет. Когда читаешь английские работы о Дарданеллах, там указывается, что операция провалилась, но акцент делается на героических подвигах. У нас совершенно другой подход. Что это неподготовленная Россия к войне, угробленная царизмом, которая терпит в каждом сражении поражение за поражением. Эта цель была поставлена и достигнута.
Восточно-Прусская операция - такое аморфное понятие. Наш поход в Восточную Пруссию имел под собой одну конкретную цель. И эта цель была - не дать вывести Францию из войны. Потому что в случае выхода Франции из войны мы сталкивались не только с австро-венгерской, но и со всей немецкой армией, которая перебрасывалась с Западного фронта. И тут уже у нас возникали колоссальные проблемы, чреватые поражением России. Отчет в этом мы себе отдавали и до войны. И русские генералы это понимали. Т.е. нанесение удара по Восточной Пруссии было категорически необходимо для того, чтобы спасти Францию.
Теперь можно задать вопрос. Скажите, мы спасли Францию? Франция не была выведена из войны? Тогда второй вопрос. А почему тогда поход в Восточную Пруссию потерпел неудачу? Цель была достигнута. Да, произошло локальное поражение 2-й русской армии, потеряли два корпуса. Да, было поражение. Но была достигнута цель: сорваны планы германской армии. Т.е. мы можем говорить, что в результате Гумбиннен-Гольдапского сражения, через месяц после начала войны, русская армия сорвала весь план войны Германии. Перелом в войне произошел через месяц после ее начала.
Пряников: Константин Александрович заговорил о советских мифах. Можно назвать их по-другому - выпячивание каких-то фактов. Есть еще два таких факта. Первый - оружейный голод, снарядный голод. Потом были закупки большого количества патронов и винтовок за рубежом. И из этого делается вывод, что российская промышленность была не готова к войне, а Россия не способна была выдержать длительную войну.
Константин Залесский
И второй такой факт - это бессмысленность огромных вложений в Балтийский флот. Он оказался запертым в Финском заливе. Черноморский флот чуть лучше себя чувствовал. Я попрошу об этих двух фактах высказать мнение.
Залесский: Темпы роста промышленности в начале XX века у России были вполне приличные. Они были сравнимы с немецкими. И промышленность развивалась. Хуже переводилась промышленность на военные рельсы? Да, хуже. Германия сумела очень быстро перевести свою промышленность на военные рельсы. Франция тоже. Мы переводили значительно дольше. Следствием этого и стал снарядный голод, в т.ч. из-за ошибок нашего генштаба. Вернее, военного министерства. И самое плохое, что случилось: снарядный голод пришелся на момент, когда Германия перенесла основные усилия на Восточный фронт. Правительство принимало все возможные меры к тому, чтобы ликвидировать снарядный голод. Были заложены трубочные, артиллерийские заводы, но все это требовало определенного времени.
Значительный перелом наступил в конце 1915-го года. В 1916 году темпы наращивания нашей обеспеченности вооружением, боеприпасами носили принципиальный характер.
Волков: На 14-й год хватило, не было снарядного голода, ни в Галиции, ни под Варшавой. А начался он весной 15-го года. У России существовала военная программа, она должна была быть выполненной к 17-му году. Если б война началась в 17-м году, а не в 14-м, то этого бы не было.
Совершенно как-то упускают из виду, что рывок, который сделала российская промышленность за 15-й год, был потрясающим. Потому Черчилль восхищался, как могла страна, только что пережившая тяжелое отступление, выставить в поле в два раза больше корпусов, чем было в начале войны. И, кстати, к 16-му году запасы артиллерийских снарядов превосходили не только французские, но даже английские.
Что касается флота. Тот взгляд, который вы высказали, имеет право на существование. Да, русский флот был на Балтике заперт в Финском заливе. Но при выполнении российской военной программы этого не случилось бы. Потому что в России строились дредноуты. Два из них вступили в строй во время войны. Остальные достраивались. Конечно, даже в случае выполнения этой программы полностью русский флот был бы слабее германского. Но в сочетании с английским флотом германскому флоту на Северном море пришлось бы довольно трудно.
Пряников: Теперь о Галлиполийской битве. Многие историки считают, что это заведомо провальное английское выступление было только ради того, чтобы не дать русским закрепиться на Проливах. В 16-м году появлялись записки дипломатов, в которых говорилось, что Россия, конечно, никогда не получит Проливы. Что это сделает Россию сильней. Простой вопрос: отдали бы союзники России по Антанте проливы?
И если мы говорим о тяжелых поражениях Первой мировой войны, то это было одно из самых тяжелых поражений наших союзников.
Волков: Там в основном австралийцы и новозеландцы погибли…
Пряников: …Оно выглядело безумным. Высадка десанта, совершенно оторванного от тылов…
Волков: Они турок немного недооценили. Действительно, было очень трудно штурмовать Дарданеллы, потому что они были прекрасно укреплены.
На уровне договоренностей союзников тогда этот вопрос (про Проливы) не был в начале решен. Он был решен уже во второй половине 16-го года. Когда конференция собралась во второй половине 16-го года, вот тогда… после, кстати, наступления Юго-Западного фронта, вот после этого уже были даны твердые гарантии, что Россия получает проливы.
Залесский: Во многом Галлиполийская операция - идея Уинстона Черчилля. Официально считается, что операция была в помощь России - вот это вызывает определенные вопросы. Потому что вдруг Англия и Франция решили помогать России. Причем именно помогать в Турции, где у России если и были проблемы, то не настолько серьезные, как в 15-м году на нашем Западном, соответственно германском Восточном фронте. Т.е. эта операция была предпринята, возможно, с прицелом на будущее. А что касается вопроса, отдали бы союзники Проливы России - конечно, не отдали бы. И в итоге не отдали.
Пряников: Вопрос о вступлении Италии в войну, довольно позднем. Объявление войны Германии вообще было странным -спустя год после вступления в войнус Австро-Венгрией. С чем было связано такое поведение Италии? Это первый вопрос. А второй вопрос - о вступлении Болгарии в войну. Тоже довольно-таки поздно, на стороне Тройственного союза, когда было уже почти все решено.
Залесский: В Италии шла упорная политическая борьба -между сторонниками германской ориентации, сторонниками нейтралитета и сторонниками вступления в войну на стороне Антанты. Италия сделала выбор в пользу Антанты.
Германия всеми силами пыталась оказать давление на Вену, чтобы та согласилась на территориальные уступки Италии. Но Австро-Венгрия на это не пошла.
Что касается Болгарии. Существовали болгаро-сербские противоречия, они не были болгаро-русскими. И Сербия, и Греция действовали после первой Балканской войны в значительной степени в очень эгоистичных интересах. Потому что Македония, которая сейчас существует как суверенное государство, населена болгарами. Придумана сейчас абстрактная фраза, что македонцы это особый вид болгар. Но на самом деле, вот еще до первой Балканской войны, во время нее, македонское движение было болгарским движением. Болгария могла себя считать не просто обиженной, а именно ущемленной и незаконно лишенной своих приобретений в последней Балканской войне. Естественно, это толкнуло ее в объятия Германии. Потому что компенсации за счет Сербии были ей обещаны.
Волков: Действительно, противоречия между Италией и Австрией были очень значительны. И Италия с самого начала поэтому и не вступила, воспользовалась тем, что войну объявила Германия. А по букве Тройственного союза она была обязана вступить в войну, если подвергнется нападению Австрия или Германия. Поскольку в данном случае агрессором формально выступила Германия, Италия воспользовалась этим пунктом и не вступила в войну.
В Болгарии на престоле сидел один из германских принцев, который считался сначала дружественным России, а потом оказалось, что это совсем не так. Дальше - больше, в 1885-м году его свергли, а к власти пришло откровенно антирусское правительство. И всех русских офицеров и советников оттуда выгнали. Болгария приняла австрийскую сторону. У болгар всегда были очень плохие отношения с сербами. А Сербия и Австро-Венгрия - это враги по определению. И это было лишним аргументом, чтобы в Болгарии проводить австрийскую политику.
Пряников: Подходим к концу 16-го - началу 17-го года. Потому что 15-16-й год - это окопная война, продвижения фронта не такие значительные ни на западе, ни на востоке. Это еще и Месопотамский фронт, Палестинский и прочие мелкие фронты. И вот в войну вступает Америка и резко смещается баланс сил. Есть расхожее мнение, что Америка и решила исход войны.
Волков: Эта роль была значительна только потому, что в России произошел февральский переворот и положение на Восточном фронте резко изменилось. Без Америки вполне можно было обойтись. Силы Центрального блока к концу 16-го года в значительной мере были истощены. Все-таки не надо забывать, что изначально людские ресурсы и совокупный промышленный потенциал Антанты превосходил таковой Центрального блока.
Пряников: Февральская революция. На предыдущем дискуссионном клубе Сергей Владимирович Волков и другие историки говорили о том, что Февральская революция произошла под одним из лозунгов, что демократы хотели вести войну по-другому, считали, что война ведется неправильно, что царь довел армию «до ручки», «а сейчас мы придем к власти и война пойдет другим ходом». Какие настроения к началу 17-го года были и в российском обществе, и в российском генералитете?
Залесский: Если мы посмотрим на состояние русской армии на январь 17-го года, то никаких объективных причин для революции нет. Вот пример- количество дезертиров. Если революционная ситуация, то количество дезертиров должно было вырасти? До момента Февральской революции - с сентября 14-го года - оно примерно одинаковое, 3-4 тысячи человек в месяц. И после Февральской революции - в пять раз скачок. После, не до. Количество братаний до Февральской революции можно пересчитать по пальцам. Никакого всплеска братаний в январе 17-го года, что приводит к краху армии, нет. Фронт стабилен. Все потери полностью восполнены. Прогресс за 16-й год во всех направлениях снабжения армии достигнут.
Никто не говорит, что в начале 17-го года был рай. Нет, страна устала. Но устала не только Россия, Германия устала так, что Людендорф в своих мемуарах пишет, что «если бы не было Февральской революции, Германия в апреле рухнула бы». Он говорит: «Это нас спасло».
Волков: Есть попытка отмазать большевиков - в русле советской историографии, что большевики были ни при чем вообще, и они воспользовались ситуацией.
Пряников: Большого участия большевиков в Феврале 17-го года не было...
Волков: Было. Потому что Василеостровская организация большевиков в феврале участвовала в перевороте. Потому что большевики - это не Ленин в Швейцарии. Большевики - это ячейки на заводах, на местах. Их было минимум 10 тысяч человек только в одном Петрограде. Правда, эсеров было на порядок больше. Только в Петрограде было около 100 тысяч членов революционных партий.
Сергей Волков
Но большевики - единственные, кто активно действовал в течение всей войны по разложению армии. Разумеется, во всех странах были люди, которые не хотели войны. Пацифисты везде есть. Ряд социалистов выступали против войны. В России такими были эсеры-интернационалисты, которых мы уже знаем как левых эсеров. Но они были не за поражение России. За поражение России конкретно были большевики. Они в течение всей войны весьма активно действовали на фронте, издавая листовки с призывом превратить войну в гражданскую, неповиновение офицерам, братание.
В свое время они не стеснялись говорить об этой деятельности. Был издан трехтомник документов про царскую армию, где приведено огромное количество большевистских материалов, которые они распространяли в армии. Большевистские ячейки, материалы судебных процессов над теми, кого ловили и т.д. Там это все хорошо показано. Нонесмотря на все эти усилия, к концу 16-го - началу 17-го года особо им ничего сделать не удалось. Цензура перлюстрировала письма с фронта, и она делила их на две части: оптимистические и упаднические- с жалобами различными. В целом в месяцы, предшествовавшие февралю 17-го, около 80% писем с фронта было вполне бодрых.
Россия при этом вела войну с наименьшим напряжением сил, чем любой из ее союзников или противников. К примеру, число мобилизованных в расчете на 1.000 населения в России было наименьшим из всех стран. Число безвозвратных потерь (убитых и умерших от болезней, от ран) на 1.000 мобилизованных - опять же в России гораздо меньше. Россия была единственной из воевавших стран, которая вообще не испытывала проблем с продовольствием.
Пряников: Советский функционер Андрей Жданов, который сам был прапорщиком в запасном полку, писал, что за время войны больше 250 тысяч прапорщиков попало армию - был выбит офицерский корпус, и одной из причин поражения он называет потерю офицерского духа российской армии. Что 250 тысяч прапорщиков большей частью были либо левых убеждений, либо либеральных. Он вспоминает настроения в своем полку, что в конце 1916 года никто не хотел воевать.
Волков: В чем Германия имела преимущество, так это в количестве и качестве офицеров запаса. В Германии к началу войны на 23 тысячи офицеров в строю имелось 50 тысяч офицеров запаса. В России при 45 тысячах офицеров в строю запас исчислялся в 30 тысяч. За войну в России было произведено больше офицеров, чем за всю предшествовавшую историю, двухвековую, русской армии. В офицеры были произведены фактически все люди, имевшие образование, а несколько десятков тысяч - и без такового. И в армию, естественно, попала масса членов левых партий. Все эти крыленки, лазо, щорсы и прочие - когда после Февраля ничего не сдерживало, то они стали, будучи офицерами, пропагандистами против офицерства. Это действительно так.
Но с другой стороны, то количество офицеров, которое было произведено, стало избыточным. Было большим просчетом излишнее число мобилизованных. Это очень скверную политическую роль в конце концов сыграло, потому что сорокалетние люди, оторванные от своих семей, они гораздо худшего качества и по своему образовательному уровню. Запасные полки насчитывали по несколько тысяч человек, которые сидели и ничего не делали. Они были, действительно, идеальной средой для революционной агитации.
Во время мировой войны офицерские погоны носило как минимум 340-350 тысяч человек. Мое мнение, что тысяч семьдесят из них можно было точно не производить. Но, тем не менее, вот этот эффект 15-го года, тяжелого отхода, он довлел, и школы прапорщиков продолжали работать как конвейер.
Пряников: Мы заговорили о 17-м годе, когда Россия фактически выходит из войны. Хотя до Брестского мира еще год, но разложение армии идет огромными темпами. Почему это не сказалось на положении Германии? Когда можно было с Восточного фронта снимать большое количество войск и перебрасывать их на Западный. Все, на Восточном фронте противника нет. Но перелома в войне все равно не произошло?
Залесский: Это сказалось на Германии. Причем сказалось колоссально. Германия провоевала еще почти два года. Я все время обращаюсь к мемуарам Людендорфа, просто это интересный источник в том смысле, что они вышли в 19-м году. Людендорф еще не успел стать таким крупным политиком и претендовать на президентский пост в Германии. У него довольно такие хамски честные мемуары. Он не видит нужным многое скрывать, потому как он гений, а все остальные, в общем, никто. У него очень интересные по этому поводу рассуждения, особенно по поводу 17-18-го годов.
И по поводу вашего вопроса - он конкретно на него как раз отвечает. И суть его заключается в том, что, наоборот, было использовано все, что только возможно для переброски войск с Восточного фронта наЗападный. При этом все нельзя было снимать, потому что цели остались на востоке. Если русская армия разлагается, то это не значит, что нужно оголить фронт и выигрывать на Западе. Потому что территории, которые должны перейти под корону Германской империи - они находятся все еще на востоке. Еще их нужно захватывать. А для этого нужны войска. Но постепенно происходила замена войск наиболее боеспособных - их перебрасывали на запад. А здесь - люди старших возрастов, ландвер, ландштурм. Уже ближе к концу войны ряд немецких политиков стали выступать с популистскими лозунгами по поводу, что в России уже нет проблем никаких, давайте перебросим все, что есть, на Западный фронт, и там ударим. Людендорфпишет: «А я им докладывал, что то, что осталось на Восточном фронте, нельзя перекинуть на Западный. Они там ничего не смогут сделать. Это будут избыточные люди, которые не приспособлены к войне».
Окончание
Ход Первой мировой и революция 1917 года
На второй публичной дискуссии «Русской планеты» историки ответили на вопрос, почему провалился немецкий блицкриг, была ли готова к войне Россия и что послужило причиной Февральской революции / Статья от июля 2014 года
«Русская планета» в рамках спецпроекта, посвященного 100-летию начала Первой мировой войны, провела вторую публичную дискуссию, посвященную ходу войны. На предыдущей обсуждались причины этого глобального конфликта. ©
Павел Пряников
Участие во второй дискуссии приняли доктор исторических наук, профессор ПСТГУ Сергей Владимирович Волков и историк, журналист, научный сотрудник Российского института стратегических исследований, специалист по истории Германии Константин Залесский. Ведущий и модератор дискуссии - главный редактор РП Павел Пряников.
Павел Пряников: Мы продолжаем цикл заседаний нашего дискуссионного клуба о Первой мировой войне. Наша тема сегодня: «Первая мировая война: ход событий».
Первая мировая война: ход событий / Публичная дискуссия о ходе событий ПМВ, 15 июля 2014
Click to viewСегодня у нас принимают участие два историка. Это, как и на первом дискуссионном клубе, доктор исторических наук Волков Сергей Владимирович. И сегодня еще у нас принимает участие доктор исторических наук Залесский Константин Александрович.
Начнем мы с одного из главных вопросов. Унемцев и австро-венгров насчитывалось чуть больше 6 млн солдат на начало войны. А у противостоящей им коалиции -России, Франции, Англии - было чуть больше 10 млн. Четыре миллиона разница. Мой первый вопрос: на что рассчитывали немцы, имея такое соотношение войск по сравнению с союзниками? Воевать на два фронта, а если брать еще Австро-Венгрию, то это еще и третий фронт, Балканский. Мы знаем из плана Шлиффена, что немцы рассчитывали за 30-40 дней победить Францию. Не являлось ли это изначально большим просчетом Тройственного союза? Принимать участие в войне с таким количеством фронтов?
Сергей Волков: Германия гордилась своей армией, действительно,на тот момент лучшей в Европе и в мире. У Германии был опыт войны 1870 года, когда французская армия была полностью разгромлена. Вот этот разгром они и собирались повторить.
Но все-таки прошло почти полвека. И обстоятельства существенно изменились. Объективно германская армия не стала хуже, и даже стала лучше, но изменились средства ведения борьбы. Таких оборонительных сооружений 45 лет назад не существовало. Такой план, действительно, был избран для борьбы на Западном фронте, а потом все силы должны были обрушиться на Россию. Потому что совершенно очевидно, что австрийская армия уступала немецкой,и оставшись один на один с Россией, она была бы разбита. Собственно, так это и случилось. Вот на это был расчет, но этот расчет, как известно, не оправдался. И война пошла не так, как это предполагалось всеми сторонами.
Константин Залесский: Естественно, я согласен с Сергеем Волковым, но хотел бы добавить только небольшой момент. План, который мы называем «план Шлиффена», подразумевал фактически не разгром Франции. Там цель была поставлена конкретно: не разгром Франции, а вывод ее из войны. В случае необходимости не предполагалось и вступление в Париж. На самом деле, как видим, в планеШлиффена, который основывался на плане Мольтке, ничего нового германская военная мысль не породила.
Что касается просчета - да, это был просчет германского генштаба. Потому что германский генштаб полностью рассчитывал на то, чтобы быстро вывести Францию из войны, а потом прийти к своей главной цели. Главная цель Германии - война на Восточном фронте. Здесь -большие польские территории, прибалтийские, бессарабские, украинские - была, в общем-то, перспектива, где работать.
Павел Пряников
Был ли просчет? Да, конечно, это был просчет. Это была недооценка сил, в т.ч. и России. Недооценка того, что Россия может ускорить вступление в войну по сравнению с расчетами германского генштаба. Когда пошла дальше война, стало ясно, что просчеты германского генштаба были практически везде. Но германский генштаб был не совсем оригинален вэтом смысле, генеральные штабы всех стран допустили просчеты при планировании данной войны.
Германия не могла ждать, пока Россия закончит большую программу перевооружения. Время работало не на Германию. Увеличение сети железных дорог в европейской части России еще более ставило под сомнение развитие плана Шлиффена. Германская армия пошла в бой, как только она смогла. Остальные были готовы значительно меньше. Потому это была авантюра. Но авантюра, которая имела вполне реальные шансы на то, что она удастся.
Пряников: Вернемся на Восточный фронт. По поводу первой значительной операции русской армии, Восточно-Прусской генерала Самсонова, где Россия потерпела первое большое поражение. Многие говорят, что это был просчет русского генштаба, что нужно было воспользоваться польским выступом и идти в сердце Германии, отрубить Восточную Пруссию. Сейчас, спустя сто лет, отчетливо видны ошибки российского генштаба. Каковы они? Были вообще эти ошибки? И была ли у России возможность удачной войны с Германией?
Волков: Возможность удачной войны была. И она, как показывают дальнейшие события, вполне реализовалась. Дело в другом. На Восточном фронте в течение маневров периода войны 1914 года имели место четыре крупных сражения. Самое значительное из них, по масштабу, значению и по количеству участвовавших войск, знают все. Про остальные никто не знает. Кто-нибудь знает из сидящих в зале про Лодзинскую, Варшавско-Ивангородскую операцию? Где вообще Ивангород? Не тот, где Нарва.
Слушатель: Слышали про Лодзинскую операцию, читали.
Волков: Кто-то еще знает про Галицийскую битву. Я это к чему. Значение Восточно-Прусской операции безмерно преувеличено. Галицийская битва, проходившая одновременно, гораздо значительнее, это была крупная победа.
В Восточно-Прусской операции было восемь армейских корпусов задействовано. В Варшавско-Ивангородской- четыре армии, т.е. шестнадцать корпусов. В два раза более масштабная операция. И она закончилась победой русского оружия. Про нее никто не знает. Никто не знает про Лодзинскую операцию октября-ноября 1914 года - успешную для русских войск. Она тоже по масштабам более крупная, чем Восточно-Прусская операция. Про Галицийскую битву я не говорю, это вообще блестящее наступление, в результате которого была занята вся австрийская Галиция. Об этом никто не знает. А Восточно-Прусскую операцию и гибель двух корпусов из второй армии Самсонова знают все.
Пряников: Наверное, потому что это было первое поражение России…
Волков: Оно произвело на публику, действительно, впечатление, что в окружение попали два корпуса, тысячи человек, кто-то выбрался, кто-то погиб. Но, еще раз повторяю, если мы будем смотреть на впечатления того времени, это было с избытком перекрыто тем, что произошло на Юго-Западном фронте.
Конечно, немцам очень сильно помогало то, что Пруссия это район с густой сетью железных дорог. И им было удобно перебрасывать войска с фронта 1-й армии на фронт 2-й армии. Тут никакой фатальной предопределенности не было. Нельзя говорить, что это что-то значило в каком-то глобальном смысле. Потому что, еще раз повторю, кампания 14-го года на Восточном фронте завершилась полной победой русских войск. И на севере, и на юге. Та война, к которой готовились все страны, маневренная война в течение нескольких месяцев, она произошла и окончилась, в общем-то, победой.
Сергей Волков (слева) и Константин Залесский
Генштабы всех государств одинаково ошиблись относительно продолжительности войны. Другое дело, что у разных стран была разная возможность исправить это, приспособиться к этому. А кампания 14-го года была в целом очень успешная. Ничего фатального не было. Если б первая армия так не действовала, если была лучше налажена разведка, поставки шли от промышленности.В тот момент, когда начался этот охват, Самсонов читал представление, что германская армия полностью разгромлена и отступает. Она не отступала, а готовилась к бою, к наступлению.
Относительно того, почему Восточная Пруссия - потому что она ближе и это такой культовый район для Германии. Это оплот германского офицерства. В Германии вызвало огромное беспокойство в общественном настроении, что Восточная Пруссия занята вся. Кстати, часть Восточной Пруссии осталась за русскими войсками, после неудачи они отошли, но часть оставалась за ними. Поэтому в том, что вступили в Восточную Пруссию - просчета не было, это было проще сделать, чем идти на Берлин. А действовать надо было быстро, потому что французы терпели поражение.
Залесский: О значении Восточной Пруссии все было абсолютно правильно сказано. Это не только сердце самой прусской идеи, сами Гогенцоллерны оттуда изначально. Выходцы из прусского юнкерства занимали значительные командные посты в армии, а прусские помещики и юнкера составляли главную опору престола. И они пользовались при германском дворе очень большими связями. Когда наши войска вошли в Восточную Пруссию, руководитель этой провинции пришел к Вильгельму и потребовал, чтобы провинция была спасена.
Так получилось потому, что Первая мировая война - это «война воров за добычу», как Ленин говорил. Совершенно сознательно все операции подводились под поражение русской армии.
Когда приходишь в Венский военный музей или Национальный военный музей в Лондоне, там о поражениях английской армии вообще ничего нет. Когда читаешь английские работы о Дарданеллах, там указывается, что операция провалилась, но акцент делается на героических подвигах. У нас совершенно другой подход. Что это неподготовленная Россия к войне, угробленная царизмом, которая терпит в каждом сражении поражение за поражением. Эта цель была поставлена и достигнута.
Восточно-Прусская операция - такое аморфное понятие. Наш поход в Восточную Пруссию имел под собой одну конкретную цель. И эта цель была - не дать вывести Францию из войны. Потому что в случае выхода Франции из войны мы сталкивались не только с австро-венгерской, но и со всей немецкой армией, которая перебрасывалась с Западного фронта. И тут уже у нас возникали колоссальные проблемы, чреватые поражением России. Отчет в этом мы себе отдавали и до войны. И русские генералы это понимали. Т.е. нанесение удара по Восточной Пруссии было категорически необходимо для того, чтобы спасти Францию.
Теперь можно задать вопрос. Скажите, мы спасли Францию? Франция не была выведена из войны? Тогда второй вопрос. А почему тогда поход в Восточную Пруссию потерпел неудачу? Цель была достигнута. Да, произошло локальное поражение 2-й русской армии, потеряли два корпуса. Да, было поражение. Но была достигнута цель: сорваны планы германской армии. Т.е. мы можем говорить, что в результате Гумбиннен-Гольдапского сражения, через месяц после начала войны, русская армия сорвала весь план войны Германии. Перелом в войне произошел через месяц после ее начала.
Пряников: Константин Александрович заговорил о советских мифах. Можно назвать их по-другому - выпячивание каких-то фактов. Есть еще два таких факта. Первый - оружейный голод, снарядный голод. Потом были закупки большого количества патронов и винтовок за рубежом. И из этого делается вывод, что российская промышленность была не готова к войне, а Россия не способна была выдержать длительную войну.
Константин Залесский
И второй такой факт - это бессмысленность огромных вложений в Балтийский флот. Он оказался запертым в Финском заливе. Черноморский флот чуть лучше себя чувствовал. Я попрошу об этих двух фактах высказать мнение.
Залесский: Темпы роста промышленности в начале XX века у России были вполне приличные. Они были сравнимы с немецкими. И промышленность развивалась. Хуже переводилась промышленность на военные рельсы? Да, хуже. Германия сумела очень быстро перевести свою промышленность на военные рельсы. Франция тоже. Мы переводили значительно дольше. Следствием этого и стал снарядный голод, в т.ч. из-за ошибок нашего генштаба. Вернее, военного министерства. И самое плохое, что случилось: снарядный голод пришелся на момент, когда Германия перенесла основные усилия на Восточный фронт. Правительство принимало все возможные меры к тому, чтобы ликвидировать снарядный голод. Были заложены трубочные, артиллерийские заводы, но все это требовало определенного времени.
Значительный перелом наступил в конце 1915-го года. В 1916 году темпы наращивания нашей обеспеченности вооружением, боеприпасами носили принципиальный характер.
Волков: На 14-й год хватило, не было снарядного голода, ни в Галиции, ни под Варшавой. А начался он весной 15-го года. У России существовала военная программа, она должна была быть выполненной к 17-му году. Если б война началась в 17-м году, а не в 14-м, то этого бы не было.
Совершенно как-то упускают из виду, что рывок, который сделала российская промышленность за 15-й год, был потрясающим. Потому Черчилль восхищался, как могла страна, только что пережившая тяжелое отступление, выставить в поле в два раза больше корпусов, чем было в начале войны. И, кстати, к 16-му году запасы артиллерийских снарядов превосходили не только французские, но даже английские.
Что касается флота. Тот взгляд, который вы высказали, имеет право на существование. Да, русский флот был на Балтике заперт в Финском заливе. Но при выполнении российской военной программы этого не случилось бы. Потому что в России строились дредноуты. Два из них вступили в строй во время войны. Остальные достраивались. Конечно, даже в случае выполнения этой программы полностью русский флот был бы слабее германского. Но в сочетании с английским флотом германскому флоту на Северном море пришлось бы довольно трудно.
Пряников: Теперь о Галлиполийской битве. Многие историки считают, что это заведомо провальное английское выступление было только ради того, чтобы не дать русским закрепиться на Проливах. В 16-м году появлялись записки дипломатов, в которых говорилось, что Россия, конечно, никогда не получит Проливы. Что это сделает Россию сильней. Простой вопрос: отдали бы союзники России по Антанте проливы?
И если мы говорим о тяжелых поражениях Первой мировой войны, то это было одно из самых тяжелых поражений наших союзников.
Волков: Там в основном австралийцы и новозеландцы погибли…
Пряников: …Оно выглядело безумным. Высадка десанта, совершенно оторванного от тылов…
Волков: Они турок немного недооценили. Действительно, было очень трудно штурмовать Дарданеллы, потому что они были прекрасно укреплены.
На уровне договоренностей союзников тогда этот вопрос (про Проливы) не был в начале решен. Он был решен уже во второй половине 16-го года. Когда конференция собралась во второй половине 16-го года, вот тогда… после, кстати, наступления Юго-Западного фронта, вот после этого уже были даны твердые гарантии, что Россия получает проливы.
Залесский: Во многом Галлиполийская операция - идея Уинстона Черчилля. Официально считается, что операция была в помощь России - вот это вызывает определенные вопросы. Потому что вдруг Англия и Франция решили помогать России. Причем именно помогать в Турции, где у России если и были проблемы, то не настолько серьезные, как в 15-м году на нашем Западном, соответственно германском Восточном фронте. Т.е. эта операция была предпринята, возможно, с прицелом на будущее. А что касается вопроса, отдали бы союзники Проливы России - конечно, не отдали бы. И в итоге не отдали.
Пряников: Вопрос о вступлении Италии в войну, довольно позднем. Объявление войны Германии вообще было странным -спустя год после вступления в войнус Австро-Венгрией. С чем было связано такое поведение Италии? Это первый вопрос. А второй вопрос - о вступлении Болгарии в войну. Тоже довольно-таки поздно, на стороне Тройственного союза, когда было уже почти все решено.
Залесский: В Италии шла упорная политическая борьба -между сторонниками германской ориентации, сторонниками нейтралитета и сторонниками вступления в войну на стороне Антанты. Италия сделала выбор в пользу Антанты.
Германия всеми силами пыталась оказать давление на Вену, чтобы та согласилась на территориальные уступки Италии. Но Австро-Венгрия на это не пошла.
Что касается Болгарии. Существовали болгаро-сербские противоречия, они не были болгаро-русскими. И Сербия, и Греция действовали после первой Балканской войны в значительной степени в очень эгоистичных интересах. Потому что Македония, которая сейчас существует как суверенное государство, населена болгарами. Придумана сейчас абстрактная фраза, что македонцы это особый вид болгар. Но на самом деле, вот еще до первой Балканской войны, во время нее, македонское движение было болгарским движением. Болгария могла себя считать не просто обиженной, а именно ущемленной и незаконно лишенной своих приобретений в последней Балканской войне. Естественно, это толкнуло ее в объятия Германии. Потому что компенсации за счет Сербии были ей обещаны.
Волков: Действительно, противоречия между Италией и Австрией были очень значительны. И Италия с самого начала поэтому и не вступила, воспользовалась тем, что войну объявила Германия. А по букве Тройственного союза она была обязана вступить в войну, если подвергнется нападению Австрия или Германия. Поскольку в данном случае агрессором формально выступила Германия, Италия воспользовалась этим пунктом и не вступила в войну.
В Болгарии на престоле сидел один из германских принцев, который считался сначала дружественным России, а потом оказалось, что это совсем не так. Дальше - больше, в 1885-м году его свергли, а к власти пришло откровенно антирусское правительство. И всех русских офицеров и советников оттуда выгнали. Болгария приняла австрийскую сторону. У болгар всегда были очень плохие отношения с сербами. А Сербия и Австро-Венгрия - это враги по определению. И это было лишним аргументом, чтобы в Болгарии проводить австрийскую политику.
Пряников: Подходим к концу 16-го - началу 17-го года. Потому что 15-16-й год - это окопная война, продвижения фронта не такие значительные ни на западе, ни на востоке. Это еще и Месопотамский фронт, Палестинский и прочие мелкие фронты. И вот в войну вступает Америка и резко смещается баланс сил. Есть расхожее мнение, что Америка и решила исход войны.
Волков: Эта роль была значительна только потому, что в России произошел февральский переворот и положение на Восточном фронте резко изменилось. Без Америки вполне можно было обойтись. Силы Центрального блока к концу 16-го года в значительной мере были истощены. Все-таки не надо забывать, что изначально людские ресурсы и совокупный промышленный потенциал Антанты превосходил таковой Центрального блока.
Пряников: Февральская революция. На предыдущем дискуссионном клубе Сергей Владимирович Волков и другие историки говорили о том, что Февральская революция произошла под одним из лозунгов, что демократы хотели вести войну по-другому, считали, что война ведется неправильно, что царь довел армию «до ручки», «а сейчас мы придем к власти и война пойдет другим ходом». Какие настроения к началу 17-го года были и в российском обществе, и в российском генералитете?
Залесский: Если мы посмотрим на состояние русской армии на январь 17-го года, то никаких объективных причин для революции нет. Вот пример- количество дезертиров. Если революционная ситуация, то количество дезертиров должно было вырасти? До момента Февральской революции - с сентября 14-го года - оно примерно одинаковое, 3-4 тысячи человек в месяц. И после Февральской революции - в пять раз скачок. После, не до. Количество братаний до Февральской революции можно пересчитать по пальцам. Никакого всплеска братаний в январе 17-го года, что приводит к краху армии, нет. Фронт стабилен. Все потери полностью восполнены. Прогресс за 16-й год во всех направлениях снабжения армии достигнут.
Никто не говорит, что в начале 17-го года был рай. Нет, страна устала. Но устала не только Россия, Германия устала так, что Людендорф в своих мемуарах пишет, что «если бы не было Февральской революции, Германия в апреле рухнула бы». Он говорит: «Это нас спасло».
Волков: Есть попытка отмазать большевиков - в русле советской историографии, что большевики были ни при чем вообще, и они воспользовались ситуацией.
Пряников: Большого участия большевиков в Феврале 17-го года не было...
Волков: Было. Потому что Василеостровская организация большевиков в феврале участвовала в перевороте. Потому что большевики - это не Ленин в Швейцарии. Большевики - это ячейки на заводах, на местах. Их было минимум 10 тысяч человек только в одном Петрограде. Правда, эсеров было на порядок больше. Только в Петрограде было около 100 тысяч членов революционных партий.
Сергей Волков
Но большевики - единственные, кто активно действовал в течение всей войны по разложению армии. Разумеется, во всех странах были люди, которые не хотели войны. Пацифисты везде есть. Ряд социалистов выступали против войны. В России такими были эсеры-интернационалисты, которых мы уже знаем как левых эсеров. Но они были не за поражение России. За поражение России конкретно были большевики. Они в течение всей войны весьма активно действовали на фронте, издавая листовки с призывом превратить войну в гражданскую, неповиновение офицерам, братание.
В свое время они не стеснялись говорить об этой деятельности. Был издан трехтомник документов про царскую армию, где приведено огромное количество большевистских материалов, которые они распространяли в армии. Большевистские ячейки, материалы судебных процессов над теми, кого ловили и т.д. Там это все хорошо показано. Нонесмотря на все эти усилия, к концу 16-го - началу 17-го года особо им ничего сделать не удалось. Цензура перлюстрировала письма с фронта, и она делила их на две части: оптимистические и упаднические- с жалобами различными. В целом в месяцы, предшествовавшие февралю 17-го, около 80% писем с фронта было вполне бодрых.
Россия при этом вела войну с наименьшим напряжением сил, чем любой из ее союзников или противников. К примеру, число мобилизованных в расчете на 1.000 населения в России было наименьшим из всех стран. Число безвозвратных потерь (убитых и умерших от болезней, от ран) на 1.000 мобилизованных - опять же в России гораздо меньше. Россия была единственной из воевавших стран, которая вообще не испытывала проблем с продовольствием.
Пряников: Советский функционер Андрей Жданов, который сам был прапорщиком в запасном полку, писал, что за время войны больше 250 тысяч прапорщиков попало армию - был выбит офицерский корпус, и одной из причин поражения он называет потерю офицерского духа российской армии. Что 250 тысяч прапорщиков большей частью были либо левых убеждений, либо либеральных. Он вспоминает настроения в своем полку, что в конце 1916 года никто не хотел воевать.
Волков: В чем Германия имела преимущество, так это в количестве и качестве офицеров запаса. В Германии к началу войны на 23 тысячи офицеров в строю имелось 50 тысяч офицеров запаса. В России при 45 тысячах офицеров в строю запас исчислялся в 30 тысяч. За войну в России было произведено больше офицеров, чем за всю предшествовавшую историю, двухвековую, русской армии. В офицеры были произведены фактически все люди, имевшие образование, а несколько десятков тысяч - и без такового. И в армию, естественно, попала масса членов левых партий. Все эти крыленки, лазо, щорсы и прочие - когда после Февраля ничего не сдерживало, то они стали, будучи офицерами, пропагандистами против офицерства. Это действительно так.
Но с другой стороны, то количество офицеров, которое было произведено, стало избыточным. Было большим просчетом излишнее число мобилизованных. Это очень скверную политическую роль в конце концов сыграло, потому что сорокалетние люди, оторванные от своих семей, они гораздо худшего качества и по своему образовательному уровню. Запасные полки насчитывали по несколько тысяч человек, которые сидели и ничего не делали. Они были, действительно, идеальной средой для революционной агитации.
Во время мировой войны офицерские погоны носило как минимум 340-350 тысяч человек. Мое мнение, что тысяч семьдесят из них можно было точно не производить. Но, тем не менее, вот этот эффект 15-го года, тяжелого отхода, он довлел, и школы прапорщиков продолжали работать как конвейер.
Пряников: Мы заговорили о 17-м годе, когда Россия фактически выходит из войны. Хотя до Брестского мира еще год, но разложение армии идет огромными темпами. Почему это не сказалось на положении Германии? Когда можно было с Восточного фронта снимать большое количество войск и перебрасывать их на Западный. Все, на Восточном фронте противника нет. Но перелома в войне все равно не произошло?
Залесский: Это сказалось на Германии. Причем сказалось колоссально. Германия провоевала еще почти два года. Я все время обращаюсь к мемуарам Людендорфа, просто это интересный источник в том смысле, что они вышли в 19-м году. Людендорф еще не успел стать таким крупным политиком и претендовать на президентский пост в Германии. У него довольно такие хамски честные мемуары. Он не видит нужным многое скрывать, потому как он гений, а все остальные, в общем, никто. У него очень интересные по этому поводу рассуждения, особенно по поводу 17-18-го годов.
И по поводу вашего вопроса - он конкретно на него как раз отвечает. И суть его заключается в том, что, наоборот, было использовано все, что только возможно для переброски войск с Восточного фронта наЗападный. При этом все нельзя было снимать, потому что цели остались на востоке. Если русская армия разлагается, то это не значит, что нужно оголить фронт и выигрывать на Западе. Потому что территории, которые должны перейти под корону Германской империи - они находятся все еще на востоке. Еще их нужно захватывать. А для этого нужны войска. Но постепенно происходила замена войск наиболее боеспособных - их перебрасывали на запад. А здесь - люди старших возрастов, ландвер, ландштурм. Уже ближе к концу войны ряд немецких политиков стали выступать с популистскими лозунгами по поводу, что в России уже нет проблем никаких, давайте перебросим все, что есть, на Западный фронт, и там ударим. Людендорфпишет: «А я им докладывал, что то, что осталось на Восточном фронте, нельзя перекинуть на Западный. Они там ничего не смогут сделать. Это будут избыточные люди, которые не приспособлены к войне».
Окончание