«Но всех бунтарей ожидает тюрьма...», Ч. 2/2

[mamlas]

«Машина времени», 1971 год (слева направо): Александр Кутиков, Максим Капитановский, Сергей Кавагое, Андрей Макаревич. Через полгода группа лишилась своего барабанщика«Просто вычеркнули этот день из памяти…»
Как разгромили «систему» - советских хиппи, вышедших на демонстрацию 1 июня 1971 года

Участники хиповской «системы» искренне поверили КГБ, что власть нуждается в их поддержке, что борьба за мир во всём мире может объединить и хиппи, и компартию

Ч.1/2 || Ч.2/2А тебя, Капитановский, - на китайскую границу!

История Максима Капитановского, как мы уже отметили, освобождением из-под стражи в июне 1971-го не закончилась. Вот что он рассказал о последствиях своего «участия в демонстрации»:

«Через несколько месяцев меня вызвали в УВД, уже в районе метро «Белорусская», где дали прочитать занятную бумагу, напечатанную типографским шрифтом. На листке было чёрным по белому написано: «Являетесь ли вы действительным членом организации так называемых ХИ-ПИ (так и было написано - через чёрточку и с одной буквой «П») и разделяете ли их взгляды?»

Капитан милиции сказал: «Впишите свою фамилию и распишитесь!» Я стал, было, возражать: «Товарищ капитан, - говорю, - а вот если вас будут заставлять подписать бумагу с вопросом: «Убивали ли вы младенцев и ели ли их на завтрак?» - вы подпишете?» На то он ответил: «Конечно, подпишу! Я ведь не убивал и не ел их!» Аргумент был убийственный, и я, правда, после сорокаминутных уговоров, всё-таки стал «подписантом». За это мне обещали порвать все составленные на меня протоколы и уничтожить мои фотографии, отснятые в отделении милиции. Обманули, конечно…

Примерно за неделю до намечавшегося майского визита президента США Ричарда Никсона в Москву меня вызвали в военкомат. Никакого беспокойства я не испытывал, ведь не зря же я «за бронь» тружусь слесарем на военном заводе! Тем более что нас каждый год вызывали в военкомат, чтобы подтвердить отсрочку. Зашёл, отдал паспорт, но обратно его не получил.

Меня привели в комнату, где сидели три полковника, которые без всяких там медкомиссий и проверок поздравили меня с тем, что я призван в ряды Советской Армии, вручили повестку, заставили подписать и сообщили, что послезавтра в четыре часа утра меня ждут на сборном пункте - Московском ипподроме. Времени дёргаться куда-то не было.



Группа «Високосное лето» очень полюбилась хипповым людям во второй половине 70-хАндрей Макаревич, которому не хотелось терять меня как квалифицированного барабанщика, звонил каким-то докторам «Исааку Моисеевичу и Льву Абрамовичу», которые могли бы уложить меня в «дурку», но это требовало нескольких дней.

Моя мама через знакомых нашла какого-то военного чина, пообещавшего, что на ипподроме меня найдёт офицер, который отправит служить в Подмосковье. Офицер меня нашёл, но сообщил, что в моем личном деле есть отметка о том, что изменять предписанное мне место службы нельзя.

И через несколько часов я оказался в грузопассажирском самолёте ИЛ-18, который летел во Владивосток. Вместе со мной в нём сидели ещё 167 человек, почти половину из которых я знал лично. Мой знакомый Петя-психодромщик, летевший тем же рейсом, знал 112 человек. Все они, понятное дело, были «участниками антисоветской демонстрации 1 июня 1971 года».

Дальше был поезд Владивосток-Уссурийск, в котором нам сообщили, что джинсы и рубашки, в которых мы едем, достанутся «дембелям» и к нам уже не вернутся. И мы стали рвать на себе одежду, приводя её в полную негодность. Так и предстали перед будущими сослуживцами: с трёхдневной щетиной, синие от пьянства (все часы, цепочки и прочие вещи были по дороге предусмотрительно пропиты) и в лохмотьях…

На китайской границе, где я служил, погибли тогда двое - Толик Грачевский и Серёжа Мазун. Замученные аминазином в психушках, покинули этот мир Алик Савицкий и Миша Дымшиц. Света Барабаш по прозвищу Офелия, которой после «участия в демонстрации» вместо диплома журфака МГУ выдали справку о том, что она «прослушала курс», Володя Некрасов, Костя Норкин - покончили жизнь самоубийством.

Жизнь и карьеру испортили практически всем: вышибали из институтов, выгоняли с работы с «волчьим билетом». Из полутысячи задержанных в тот день «демонстрантов» примерно половина отправилась служить в армию на китайскую границу (после событий на острове Даманский она считалась самой опасной), около ста человек побывали в психушках, несколько десятков были по различным обвинениям осуждены к разным срокам лишения свободы. Вот так и закончилась несостоявшаяся демонстрация хиппи, которая одновременно должна была стать крахом созданной ими «системы». Но не стала. С тех пор каждый год 1 июня молодые хиппи и оставшиеся в живых ветераны движения собираются в Царицынском парке, чтобы отметить День защиты детей, который для них стал «Днём Хиппи». Приходят туда сотни людей разного возраста, разговаривают, музицируют и поют, слушают музыку, пьют пиво, водят хороводы и играют в «ручеёк», в общем, общаются и вспоминают…»



Андрей Макаревич: все хипповые атрибуты налицо, 1970-е годыАндрей Макаревич: духом я был с ними

Рядом с хиппи в то время тусовались многие музыканты. Сначала «Второе дыхание» и «Рубины» (или, как их ещё называли, «Рубиновая атака») были кумирами длинноволосых и джинсовых ребят и девочек, потом пришла очередь «Машины времени» и «Високосного лета».

Андрей Макаревич в своей книге «Сам овца» вспоминал о своём отношении к хипповой тусовке начала семидесятых и о тех событиях, в которых мы пытаемся разобраться:

«Это была абсолютно интернациональная волна. Хипповая прослойка называла себя «системой». В «системе» знали друг друга почти все. Правда, постоянно возникали ходоки то из Ленинграда, то из Прибалтики. Помню громкие имена - Юра Солнце, Серёжа Сержант (не армии, разумеется, а Сержант Пеппер!). Я не входил в «систему» - у меня просто не было на это времени, но духом я был с ними. К вечеру «система» начинала кучковаться, выяснять, на чьём флэту сегодня тусовка (это, естественно, определялось отсутствием дома родителей, то есть парентов).

Однажды я пригласил такую бригаду к себе на флэт. Собственно, сначала бригада была небольшая. Но радостные новости распространяются в системе очень быстро, и, пока мы шли вниз по улице Горького (по «Стриту») к метро «Проспект Маркса» (к «Трубе»), наш отряд обрастал новыми бойцами и их подругами, так что мимо очумевшей лифтёрши в моём подъезде уже протопало человек тридцать. В квартире тут же устроились на полу, заняв всё пространство, и принялись курить, пить портвейн, слушать «битлов» и спать. Кончилось тем, что одна хипповая девочка спросила у меня, собираюсь ли я на этот флэт завтра, так как тут клёво и по кайфу. У меня не повернулся язык сказать, что я, в общем, хозяин. Завтра приехали родители, и встреча не состоялась.

«Система» мирно дожила до семьдесят первого года, и покончили с ней практически разом. Как-то на «Психодром» (садик перед университетом) пришёл милый молодой человек в штатском, честно представился сотрудником органов внутренней секреции и поведал, что есть идея - провести всем московским хиппи настоящую демонстрацию в защиту мира. Доверчивые хиппи с восторгом согласились, и акцию назначили на 1 июня - День защиты детей.

Когда пёстрая волосатая толпа с плакатами «Нет войне во Вьетнаме», «Мир во всём мире» и прочее заполнила скверик, со стороны улицы Герцена неожиданно появились автобусы, куда оперативно и без шума переместили всех демонстрантов. Далее их развезли по районным отделениям милиции, где кого-то постригли, кому-то дали в морду, кого-то посадили на несколько суток, кому-то вручили повестку с указанием прийти через три дня, так как посадочных мест на всех не хватило. В общем, недели через две всё уже закончилось и вспоминалось, как не очень страшный сон. Однако в личных делах задержанных появился маленький неприметный крестик.

Этот крестик оказался бомбой замедленного действия. И почти через год, перед приездом в Москву, кажется, Никсона, бомба сработала. Кто-то вдруг вылетел из института, да прямо под внеочередной набор в армию, кто-то лишился брони на работе (бронь эта ценилась очень высоко - в армию хиппи идти не хотели по убеждению). Так что в самолёте, который нёс новобранцев к месту исполнения священного долга - на советско-китайскую границу, - многие участники антивоенного митинга встретились вновь.

Такая вот история.

Остаётся лишь добавить, что «Машина времени» весной 1971 года была погружена в ежедневные репетиции, и мы просто не знали о намечающейся на 1 июня сходке. Поздно вечером, идя с репетиции, мы встретили уцелевшую стайку испуганных хиппарей, которые поведали нам о случившемся обломе. А скажи нам кто заранее - мы наверняка явились бы в назначенное место, и дальнейшие наши судьбы могли сложиться довольно причудливо».

Считается, что некоторые строки из песни Макаревича «Кого ты хотел удивить?» связаны именно с первоиюньскими событиями:

Ты стал бунтарём, и дрогнула тьма.
Весь мир ты хотел изменить.
Но всех бунтарей ожидает тюрьма,
Кого ты хотел удивить?

Как-то раз, в начале восьмидесятых, я напрямую спросил Андрея, не последствиям ли хипповской «демонстрации» посвящены цитируемые слова. Ответил он мне тогда уклончиво: «Ну, это, знаешь ли, в философском плане написано, хотя, как говорят, «кое-что навеяло». Но слова эти вызывали жуткие подозрения у художественного совета, который принимал (или не принимал) тогда концертную программу «Машины времени», в результате чего появилась забавная запись, на которой в исполнении Саши Кутикова крамольная фраза «всех бунтарей ожидает тюрьма» была заменена на «всем бунтарям не хватает ума». Почувствуйте разницу!



Александр Заборовский верен идеалам хиппи до сих порАлександр Заборовский - хиппи forever!

С Александром Заборовским (прозвища: Забор, Доктор) судьба свела меня в конце семидесятых. Тогда он был внешне совсем не похож на хиппи - чисто выбрит, аккуратно причёсан, но знал о хипповой тусовке практически всё. Был он в те времена самым авторитетным специалистом по концертному свету и работал с «Машиной времени», удивляя восхищённых зрителей своими творческими находками. Честно скажу, он сыграл значительную роль в феноменальном взлёте «Машины» в начале восьмидесятых.

Сегодня, в мае 2012 года, когда мы беседуем с ним, он снова выглядит, как настоящий хиппи. «Я просто на время загнал внутрь себя свою хипповую душу», - говорит он и начинает рассказывать о движении с самого начала:

«Время появления «советских хиппи» я могу назвать довольно точно - это ноябрь 1967 года. Именно тогда мы стали иногда собираться у памятника Маяковскому, или «на Маяке». Осенью и зимой было холодно, так что только с мая 1968 года эти встречи стали регулярными. В основном, конечно, тусовались там ребята из центра, но некоторые приезжали с московских окраин, я, например, из Измайлова. Кстати, ничего особенно «антиобщественного» в наших посиделках не было. Даже выпивали нечасто. Основное место занимало общение: разговоры про музыку, про битлов, про Моррисона, как в своё время Макаревич пел, «о дисках и джинсах и о погоде в небесах». Часто кто-то играл на гитаре, пробовал в этом деле свои силы и я. До весны 1971 года, то есть того времени, когда меня призвали в армию, о наркотиках было известно немного. Отдельные личности курили «травку», но их немного было. Вообще-то «настоящих» хиппи было где-то человек триста, а потом к ним стала присоединяться, как говорят сейчас, «несистемная» молодёжь.

Кто такой Солнышко, я, конечно, знал, общался с ним, с Юркой, как до армии, так и после. То, что он какой-то агент КГБ, - глупость, но его отец на самом деле был полковником. Вообще-то парнем он был обаятельным, очень компанейским. Это здорово ему помогало в фарцовке. Он, конечно, делал свой маленький бизнес на всём: скупал у иностранцев валюту, шмотки всякие, иногда денег у него были полные карманы, что, в общем-то, с образом хиппи не вяжется. Но он мог собрать несколько ребят и практически за свой счёт отправиться компанией куда-нибудь в Ригу, Таллин или Львов, где были дружки - местные хиппи. И никаких у нас там межнациональных противоречий не было, москвичи, западенцы, эстонцы - как одна семья были. Говорят, что умер он где-то в середине девяностых годов, когда ему было лет сорок пять. Причины смерти называли разные. Кто-то говорил, что от пьянства, кто-то рассказывал об эпилептическом припадке…

Конечно, если бы не армия, я 1 июня 1971 года был бы на «Психодроме». У нас вся информация распространялась быстро. Все знали, где какие тусовки, концерты (их называли «сейшенами»). У кого были телефоны, те созванивались, а обычно просто все новости узнавались на «Маяке» или на «Пушке». Что касается взаимоотношений с милицией и дружинниками, то время от времени нас, действительно, отлавливали. Приезжали к памятнику Маяковскому, собирали всех в машины типа «козликов» и везли на Советскую площадь в штаб «Берёзки». А что там делать с нами - не знали. Вроде бы и не нарушали мы ничего, просто сидели, пели, болтали.

Те хиппи, кто не работал и не учился, сваливали до прибытия милиции и оперотряда, мы почти всегда знали, когда могли нагрянуть. А с нас - что взять? Я на заводе работал - вообще пролетарий… Да ещё эти комсомольцы-оперотрядовцы, они не из вузов были, а с предприятий, за отгулы дежурили. И не понимали, кто такие хиппи и о чём с ними можно разговаривать. В основном стыдили: «Ну как же ты, рабочий парень, с «этими» связался?» Но почему нельзя было «связываться», объяснить не могли. Интеллекта и знаний не хватало…


А тогда, 1 июня, конечно, была подготовлена профессиональная комитетовская провокация. Думаю, что никаких политических причин для того, чтобы наехать на хиппи, не было, ведь, в принципе, вели мы себя достаточно мирно, никого не беспокоили и «угрозы социалистическому строю» не представляли. Ребята рассказывали, что они искренне поверили, что власть нуждается в их поддержке, что борьба за мир во всём мире может объединить и хиппи, и компартию. Ведь тогда все уши прожужжали брежневской Программой мира.

Ну и собрались с лозунгами и транспарантами на «Психодроме». А ведь за день до этого, в понедельник, чуть ли не секретарь комитета комсомола журфака МГУ предупреждал всех, чтобы не приходили, что их повяжут обязательно. Так, собственно, и вышло.

Хиппи после всех этих событий не исчезли. Просто они постепенно ушли из центра Москвы, разъехались по разным городам СССР. И всё это время они существовали, хотя более модными были панки или, там, скинхеды. Есть они и сейчас - достаточно прийти 1 июня в Царицыно, там собирается множество хиппи и сочувствующих. Просто они существуют параллельно с остальной жизнью, и всё…»

Версия Васи Лонга

Василий Бояринцев, в просторечии Вася Лонг, - один из тех хиппи, которые сохранили традиции и принципы движения до нынешнего времени, писал про рассматриваемые нами события в своём литературно-публицистическом эссе «Крейзи-классика»:

«1 июня 1971 года, День защиты детей, была мощная антиамериканская демонстрация у стен соответствующего посольства. Повод - война во Вьетнаме. Пацифисты всего мира, прежде всего американские же, шумели тогда по этому поводу. Московская тусовка была к тому времени уже достаточно представительной, чтобы тоже как бы произвести впечатление.

Юрка Солнце, наш главный рулевой, вроде бы даже ходил в Моссовет за разрешением, и якобы ему там выдали список рекомендуемых лозунгов, типа: «Почему плачет вьетнамский ребёнок?», «Янки гоу хоум», разумеется пацифик, перечёркнутые бомбы и пр. Нарисовать же целую кучу подобных транспарантов взялись Колпак, Винету и я.

…Работой своей мы остались довольны, а вот сама эта демонстрация, не успев сделать с «Психодрома» и пару шагов - а собралось там тысяч несколько народу, - закончилась такими неприятностями, что до сих пор вспоминается с содроганием. Кое-кто в итоге даже поплатился жизнью, многие загремели в «дурки», иных повышибали с работ и учёбы, а сами тусовки в Москве на долгое время стали делом сугубо партизанским.



Сеня Скорпион, Вася Лонг и Марина Бояринцева - легендарные хиппиСпустили с цепи комсомольские оперотряды, предварительно убедив тех, что пацифик - это один из вариантов свастики, по флэтам забегали участковые… Тусовки, правда, всё равно не исчезли совсем, но стали угрюмыми и настороженными, безмятежное опьянение превратилось в мрачный кайф».

Конечно, мне было интересно попробовать разыскать его и расспросить о деталях события, участником которого он являлся. Я даже, вопреки своим принципам, открыл аккаунт в одной из социальных сетей и связался с Бояринцевым. Объяснив ему свой интерес к теме, послал Василию часть материала с тем, чтобы он откорректировал его. К сожалению, получил ответ о том, что ему это неинтересно, с припиской относительно того, что на эту тему должны рассуждать только те, кто знает, как всё было на самом деле.

Я вспомнил, что во время съёмок фильма Максима Капитановского «Во всём прошу винить «Битлз» автору удалось встретиться и пообщаться со многими персонажами, бывшими в тот день 1 июня 1971 года на «Психодроме». Но рассказать что-то в камеру решились только три человека. Остальные отказались, просто вычеркнули этот день из памяти…

Относясь с уважением к Бояринцеву и другим хиппи почтенного возраста, тем не менее, не могу не отметить некоторых несоответствий в его версии событий. Во-первых, как мы уже выяснили, никакой демонстрации у посольства США не было, её задушили в самом начале. Во-вторых, в университетский скверик «несколько тысяч человек» при всём желании не поместятся. Ну а в остальном версия Лонга практически совпадает с тем, что рассказывали мне другие участники «первоиюньских событий».

День обманутых надежд

Возможно, вы держите этот номер газеты в руках именно 1 июня 2012 года, когда в Царицынском парке уже как минимум двадцать пятый раз собираются хиппи, чтобы отметить Свой День. Там будут и молодые наследники традиций, и «старички», которых, к сожалению, с каждым годом становится всё меньше и меньше. Самым младшим из участников событий 1 июня 1971 года сейчас уже к шестидесяти. Но все они навсегда запомнили тот день как день обманутых надежд, непонятых стремлений и перечёркнутых судеб. Эти люди не были героями, они понимали окружающий мир по-своему, они были другими. А любое государство «других» не жалует, видит в них опасность и скрытую угрозу».

«Конечно, советские хиппи - это совершенно особенное и малоизученное движение. Книг и статей о нём - единицы, в документальном кино о них рассказывается лишь фрагментарно, а относительно недавний художественный фильм Гарика Сукачёва «Дом Солнца», повествующий о «хипповых» временах, вообще показывает, что правда жизни и правда искусства - это две разные правды. Поэтому давайте ещё раз вспомним и этих уходящих от нас людей, и конфликт их внутреннего мира с «социалистической действительностью», и то, что происходило в День защиты детей в 1971 году…», - пишет Алексей Богомолов а июньском номере «Совершенно секретно».