Modern primitives: отвоевывая тело, отвоевывая сознание.
Распространение христианства в Европе сделало тело неприкасаемым "образом божьим", защищенным культурой от изменений, экспериментов и модификаций.
Следы прошлого остались лишь в некоторых аскетических практиках и в жизни маргинальных, выбрасываемых обществом из своих пределов групп-- таких, например, как заключенные.
С отходом христианства от доминирующих позиций в европейской культуре появились те, кто поставил этот запрет под вопрос и сделал тело основным способом самовыражения и путем поиска духовного опыта.
Речь идет о постепенно, с конца 1970-х, возникавшей субкультуре modern primitives.
Ее основатель, родившийся в 1930 году, в маленьком городке Южной Дакоты Роланд Лумис, ныне широко известный, как Факир Мусафар начал эксперименты со своим телом еще в раннем подростковом возрасте, а в 1966-1967 впервые полностью воспроизвел инициатический ритуал О-Ки-Па, практиковавшийся почти полностью вымершими от оспы в 1837 году манданами --одним из народов североамериканских Великих Равнин.
Все это могло бы стать лишь одним из проявлений театрализованной bdsm-культуры и этнической реконструкции, но цели Факира Мусафара были иными. Его целью был личный духовный поиск на "пути тела"-- возвращение в европейскую культуру аутентичных, по его мнению, практик работы с телом. Факир Мусафар не стремился вернуться в представляемое им прошлое, но стремился, чтобы это прошлое, выраженное для него в практиках не-европейского мира пришло к нему-- современному "городскому шаману", представителю культуры Запада.
Все его практики долгое время проходили в глубокой тайне и почти полном одиночестве, до тех пор, пока в конце 1970-х его идеи не пали на благодатную почву либеральной Калифорнии, с ее уже начавшей интенсивное развитие в то время культурой индивидуальной татуировки, распространенными идеями new age и процветающими лгбт- и бдсм-сообществами.
В 1989 году, c выходом в радикальном издательстве RE/Search сборника интервью с городскими шаманами, мастерами татуировки и индустриальными музыкантами, Modern primitives субкультура обрела свое имя и идентичность. Идентичность, которая противостоит власти социокультурных норм над человеческим телом и власти рационализма с одной стороны и монотеистических религий с другой -- над человеческим сознанием.
Далеко не все люди в сообществе интересующихся модификациями тела могут быть отнесены к субкультуре modern primitives-- их отличает восприятие своих действий не только в эстетическом и эротическом аспектах, но и отношение к процессу модификации, как к воспроизводимому ритуалу, коим он по форме и является, наполненному, как глубоким культурным, связанным с идеей контакта с Другим, так и духовным-- связанным с индивидуальными поисками и индивидуальным опытом изменения сознания в процессе проведения ритуала, содержанием. Важно, однако, отметить, что это соприкосновение связано не только и не столько с объективным проникновением в другие культуры, сколько с взаимодействием с их изолированным, помещенным вне времени и пространства образом, с переносом и реинтерпретацией языка ритуалов и образов, состояний сознания в рамках современной урбанизированной культуры. Наконец, modern primitives не воспроизводят и полных представлений о той или иной культуре, но воспроизводят их, свою, индивидуализированную смесь, состоящую из заимствований и модификаций практик из самых разных источников.
Так, интерпретированные на основе очередной вариации мифа о благородном дикаре, зачастую репрессивные в оригинальной культуре, практики поддержания институтов власти и статуса, гендерных ролей и табу традиционных обществ стали орудием разрушения табу, традиционных гендерных ролей и институтов власти западного общества, орудием расширения восприятия, открывшим людям новые измерения свободы морфологической-- свободы изменения собственного тела, и свободы когнитивной-- свободы изменения собственного сознания.
Кадры из фильма Dances Sacred and Profane снятого в 1985 году Марком Юри.
Фильм посвящен субкультуре modern primitives и показывает, в частности, некоторые возрожденные или перенесенные в западную культуру ритуалы не-европейских культур
Эти кадры соответствую полному воспроизведению восьмидневного ритуала О-Ки-Па-- ежегодного ритуала манданов посвященного
На втором кадре изображена кульминация ритуала, состоящая в подвешивании на крюках за грудь некоторых из его участников.
На этом кадре из фильма Dances Sacred and Profane Факир Мусафар воспроизводит практику Вел Кавади, часть посвященного тамильскому богу войны Муругану индуистского ритуала Кавади.
Этот ритуал традиционно проводится в полнолуние месяца Таи по тамильскому календарю. Праздник посвящен рождению Муругана-- младшего сына Шивы и Парвати.
Технически практика Вел Кавади состоит в ношении переносного алтаря высотой до двум метров, прикрепленного десятками крюков к коже груди и спины.
Воспроизведение Факиром Мусафаром облика ibitoe. Ibitoe -- обозначение подростквого, прединициатического возраста у мужчин папуасской этнической группы Уайма(Роро) и соответствующего комплекса прединициатических обрядов некогда практиковавшихся в этой группе,
Факир Мусафар первым из людей европейской культуры воспроизводит танец с шарами. На нем-- 48 шаров, весом около 250 граммов каждый, с которыми он танцевал около 6 часов.
Это -- модификация соответствующего индуистского ритуала, в котором роль шаров выполняют тяжелые фрукты.
В современных воспроизведениях танца с шарами участвует иногда до ста человек одновременно.
Одна из модификаций тела, характерных для субкультуры.
Представители субкультуры modern primitives из Сан-Франциско
Татуировки характерные для modern primitives
Ссылки:
1. Modern Primitives в англоязычной Википедии
2. Modern Primitives в Энциклопедии BMeZine
3, Интервью с Факиром Мусафаром
4. Modern Primitives в Post-Subculures Reader
5. Сайт издававшегося Факиром Мусафаром журнала Body Play
6. Страницы посвященная книге modern primitives на сайте издательства RE/Search, в Google Books, в англоязычной Википедии
6. Daniel Rosenblatt, The Antisocial Skin: Structure, Resistance, and "Modern Primitive" Adornment in the United States // Cultural Anthropology, Vol. 12, No. 3 (Aug., 1997), pp. 287-334
