М.Г. Кучинский. Риторика традиционности и реалии природопользования у кольских саамов

[ethno_photo]

Категория "традиционности" в самых разных ее вариантах широко используется активистами коренных народов в борьбе за права на те или иные природные и символические ресурсы. Несмотря на ее распространенность и укорененность как в общественном сознании, так и в законодательстве, вопрос о ее реальном содержании является весьма сложным. К.и.н., саамовед М.Г. Кучинский в своей статье "Риторика традиционности и реалии природопользования", впервые опубликованной в т.33 сборника "Расы и народы" изданного под грифом ИЭА РАН в 2007г., анализирует различные аспекты, как этой риторики, так и существующего характера природопользования народов Севера на примере саамов Кольского полуострова.
В работе описывается взаимодействие риторики традиционного природопользования, реальной законодательной и правоприменительной практики, описываются также и актуальные реалии природопользования саамов Кольского полуострова, в том числе и в контексте их взаимодействия с другими группами населения региона, такими, как, например, военные.
Ниже приводится ряд фрагментов статьи посвященных анализу и критике различных вариантов понимания "традиционного природопользования", включающий в себя тезис о возможной необходимости снятия противостояния "традиционность-модернизация" и замене риторики традиционности, на постановку вопроса о независимой от отношения конкретных практик природопользования к так или иначе понимаемой "традиции", автономии местного сельского(в частности, саамского) населения.

М.Г. Кучинский Риторика традиционности и реалии природопользования. Проблема традиционности.

Изучая природопользование в Мурманской области, я столк­нулся с серьезной теоретической проблемой - проблемой тради­ционности. Тогда для меня это была лишь проблема методологии исследований. Эта же проблема встала передо мной как полити­ческая, когда я стал помогать моим новым друзьям на Кольском Севере решать их вопросы. С того времени прошло несколько лет. За эти годы уже сложились идеи территории традиционного природопользования, «этнологической экспертизы», были созда­ны общины КМНС. Эти процессы требуют своего рассмотрения и анализа. Однако сначала мне бы хотелось повнимательней вглядеться в то теоретическое основание, которое было заложе­но под эти конструкции.
Традиционность стала символом народов Севера. Она как будто заменила прошлое неблагозвучное клише «отсталость». Традиции с самого начала понимались социальными науками как антоним, альтернатива, оппозиция инновациям и модернизации. Специфика любого сообщества не сводится к одной характерной черте. Сообщества всегда находятся в динамике, трансформиру­ются. В силу обстоятельств различные черты сообществ по-раз­ному валентны этим трансформациям. Поэтому возникает воп­рос о том, изменение каких именно черт приведет к кардиналь­ным изменениям сообщества.
Когда этот вопрос переходит из теоретической плоскости в по­литическую, он приобретает новые черты. Этническое самосозна­ние особенно активно «проявляется» на фоне инородной среды. Традиционализм становится аргументом, на который опирается этничность в противостоянии «иному». Большая часть разных нацио­нально-культурных общественных и политических организаций апеллируют к традициям как залогу успеха решения своих проб­лем, опираясь на теоретические разработки этнографов.
Таким образом создаются риторика и дискурсивное поле, в котором эта риторика уже выходит на уровень общественно зна­чимых практик и превращается в инструмент мобилизации -идеологию. Сегодня это отличает об­щественные движения народов Севера от большинства других этнокультурных движений. Отстаивание своих прав на природные ресурсы происходит в том же дискурсивном поле традиционализ­ма. Следует оговориться, что только наиболее радикальные або­ригенные деятели используют термин «традиционализм». В основ­ном же речь идет о защите определенных черт жизни, развитие которых не только не исключается, а часто, наоборот, приветству­ется. В результате доминирует не завершенная концепция «традиционализма», а гибкая риторика «традиционности». Дискуссия по вопросу управления природными ресурсами происходит в контек­сте той же риторики традиционности и имеет целью правовое уре­гулирование отношений по поводу природопользования. Понятие традиционности уже прочно вошло в язык законодательства. Здесь переплетаются такие понятия, как «традиционное природо­пользование», «традиционное хозяйство», «традиционный образ жизни», «традиционное жизнеобеспечение» и т.д. Фактически это - отражение разных углов зрения на один и тот же феномен.



В архитектуре саамского культурного центра в с.Ловозеро(там проживает большая часть из 2 тысяч российских саами)
присутствуют мотивы ассоциирующиеся с "традиционной культурой" народов Севера
Автор фото А. Юрьев, проект saami.su

Идея «традиционного хозяйства» является идеологическим обоснованием отстаивания локальных форм хозяйствования пе­ред лицом доминирующих экономических моделей. Эта идея является частью борьбы за специфическую интеграцию субъектов локальных форм в доминирующую экономическую и социаль­ную систему.
С одной стороны, казалось бы, такой опыт позволяет разно­образить официальную административную и экономическую палитру, диверсифицируя ее. Он легализует часть маргинальных до сих пор субъектов экономики. Они получают возможность лега­лизовать пользование своими ресурсами. Кроме того, они обре­тают аргументацию для возможности претендовать на новые ре­сурсы.
С другой стороны, эта доминирующая система собственности и власти сопротивляется подобной диверсификации, и для того, чтобы обезопасить себя от неформатных игроков, создает фильтры. Созданный дискурс формирует новые механизмы вла­сти - выработку и применение критериев отнесения к «традици­онности», а также инстанции, вырабатывающие эти критерии. Как правило, это - новая компетенция бюрократического аппа­рата. В него иногда принимаются представители тех этнических общностей, которые в соответствии с правилами игры имеют право на «традиционность». Доступ в этот аппарат порой стано­вится одним из предметов борьбы общественных организаций. Привлечение специалистов разными конфликтующими сторона­ми фактически создало индустрию экспертизы, становящуюся частью механизма власти.





В национальном центре российских саами -- селе Ловозеро.
Фотография проекта saami.su

Те положительные результаты, которых удалось добиться представителям КМНС в рамках дискурсивного поля традицион­ности, фактически оформляют новый вид их интеграции в доминирующую систему управления.
Риторика традиционности, обретя такую прочную трибуну, как законодательство, стала оказывать прямое воздействие и на научную мысль. Позитивистская парадигма предполагает, что все трансформации общества можно соотнести с вектором «про­гресса». В связи с этим представлением в понятие «традиционно­сти» заложено представление об архаичности. Борьба за признание «традиционных» черт как равных с «современными» для этно­графов фактически являлась завуалированной борьбой за отход от позитивистской парадигмы. Речь специально не велась имен­но о таком изменении значения самого термина, а участники дискуссии о правах аборигенов не акцентировали внимание на своих методологических подходах к этому вопросу. Кроме того, немаловажным является то, что для тех участников риторики, которые сами не связаны с жизнью коренного населения, «тради­ционность» в значительной степени идеализируется и выставля­ется как альтернатива доминирующей системе управления, собственности, морали. Мне близко подоб­ное критическое отношение, но вопрос не об этой критике.(...)
Исследователь, который действительно хочет помогать лю­дям, а не только видеть в них объект изучения, сталкивается с проблемой того, что он вынужден входить в этот сложившийся дискурс «традиционности», где ему уже уготована определенная ниша с определенным набором ожидаемых от него действий и определенным языком. Этот дискурс оказывает влияние и на анализ тех реалий, которые исследователь наблюдает.
Ресурсы, обеспечивающие существование индустрии экспер­тизы, потенциально способны превратить исследователя в про­пагандиста. Такая практика провоцирует изобретение традиций. Разумеется, любые трансформации в сообществах имеют хроно­логические рамки. К примеру, переход к оленеводству вообще или к мясному оленеводству в частности так же когда-то были инновациями, повлекшими изменения социальных структур. Мне не раз приходилось слышать от коллег и наблюдать самому примеры того, как традиции воссоздавались по работам этногра­фов или как сложившиеся в советское время и научно обоснован­ные технологии и практики сегодня объявляются традиционны­ми. Важным является то, что сама по себе риторика традицион­ности выстраивается как вполне современный формат. Таким образом и сами «традиционные» практики реструктурируются в общественном сознании и вместе с их исполнителями втягивают­ся этой риторикой в глобальную линейку форматов. Таким об­разом, можно говорить, что дискурс традиционности предлагает исследователю политический койтекст вместо методологии и тем самым затрудняет независимый научный анализ.
Вернемся, однако, к проблеме природопользования и рассмо­трим наиболее распространенные подходы к определению тради­ционного природопользования как специфического вида хозяйст­венной деятельности.
Начнем с того подхода, которого сегодня уже, пожалуй, ни­кто не придерживается, но все упоминают его в своей критике. В этой критике, как мне кажется, проявляется упомянутая дис­куссия с позитивистской парадигмой и реабилитация традицион­ности от клейма отсталости. Отдам дань этой традиции.
Эта точка зрения заключается в том, что критерием «тради­ционности» является отказ от использования современного обо­рудования. С технологической точки зрения коренное население Мурманской области ничем не отличается от других категорий населения. Оно использует все те же приемы и механизмы. Инте­ресен случай, когда один молодой саами мне подробно рассказы­вал об особенностях сезонной охоты. Важным критерием выбора объекта охоты для него было сезонное состояние снега, которое он делил на 6-7 типов. Основным же фактором для определения состояния снега и выбора объекта охоты было то, как на этом снегу будет себя проявлять снегоход. При этом он с уверенно­стью говорил, что «только лопари по-настоящему умеют ездить на "Буране"». (...) Моторный транспорт в оленеводстве применяется не менее чем олений. Таким образом, в этом смысле невозможно говорить о «тра­диционном» (в значении «доиндустриальном») природопользова­нии. Его можно придерживаться лишь в теоретических конструкциях, основанных на ныне уже не доминирующей парадигме.



Снегоход "Буран"-- один из наиболее часто используемых охотниками и оленеводами

Еще один важный подход относит к традиционным те виды де­ятельности, которые являются основой сохранения культуры сооб­ществ - языка, системы ценностей, календарных обычаев и т.д. Этот критерий встречается как дополнительный к осталь­ным, а не самостоятельный. Он часто произносится как мораль­ное обоснование своих прав. Тем не менее он относит нас к проблематике предыдущего подхода - динамике трансформации сообществ и взаимопроникновения культур. Например, на Коль­ском полуострове значительная часть терминологии и утвари, ис­пользуемой сегодня оленеводами, была заимствована коми-ижемцами у ненцев и привнесена в саамскую. Разрушение совет­ской властью поколенных связей владения угодьями лишило современных охотников и рыболовов знания автохтонных мик­ротопонимов. Эти примеры можно продолжать долго, поскольку уничтожение института старейшин - носителей накопленных по­колениями знания и мудрости - фактически лишило молодые по­коления возможности приобщения к этим знаниям.
Само определение степени влияния хозяйственной деятель­ности на культуру является зыбким, сложно вычисляется, потому такой подход пока что является скорее публицистическим, чем аналитическим. (...)
Иной критерий, который иногда применяется для определе­ния «традиционности», - отсутствие ориентации на рынок или на получение прибыли. Саами вошли в сферу средиземноморской торговли на рубеже нашей эры, и это прекратило местное гон­чарное и металлургическое производство. В рус­ских актовых материалах XV-XVIII в. присутствует множество примеров продажи саами рыбы, оленьих шкур, пушнины и мор­ского зверя. В норвежской литературе немалое количество тру­дов посвящено развитию торговли на Севере Скандинавии. В ча­стности, прослеживается степень вовлечения в рынок разных саамских общин. Сегодня фактиче­ски все, кто занимается рыболовством и охотой предполагают продажу части своей добычи хотя бы для того, чтобы окупить за­траты на бензин. Однако промысловая деятельность для боль­шинства ведущих ее людей в основном ориентирована на упот­ребление ее результатов самими природопользователями. Разли­чий между представителями КМНС и другими слоями населения в степени интеграции в рынок фактически не существует. Мож­но говорить о различиях в социальной мобильности, связанных со спецификой места проживания. Порой сложно найти грань, которая бы отделяла коммерческую ориентацию промысла от некоммерческой. Можно говорить лишь о том, что незначитель­ная часть рыболовов и охотников осознает себя предпринимате­лями. Тем не менее большая часть людей, занимающихся про­мыслом, хоть и отчасти, но все же интегрирована в рынок.
Оленеводство в Мурманской области не мыслится без интегра­ции в рыночные отношения. Перспективу выживания этой отрас­ли в основном видят в выходе на международный рынок - в прода­же оленины в Норвегию, Швецию и Финляндию. Исключением могут считаться лишь небольшие частные стада, которые олене­воды выпасают вместе с «совхозным» стадом, где сами и работа­ют. И в этом случае многие стараются продать свою оленину.(...)Таким образом, оленеводческие хозяйства, составляющие ос­нову этой отрасли в области, не соответствуют данному крите­рию традиционности.(...)



Основные пункты проживания саамов России

Иной разновидностью этого подхода является утверждение, что ведение такого хозяйства должно быть основой жизнеобес­печения. В том контексте делается вывод, что вспомогательное хозяйство не может рассматриваться как «традиционное», а те, кто получает зарплату в другом месте, не имеют права на закре­пление угодий, которые посещаются лишь сезонно. Любое сельское хозяйство является комплекс­ным. Отказ от какого-то из видов деятельности не должен авто­матически предполагать утрату прав на другие. Сезонность же посещения угодий вполне может быть продиктована сезонно­стью рыбной ловли и сбора ягод. Хозяйство многих народов Се­вера всегда было основано на сезонных кочевках, если теперь люди зимой перебираются в поселки и города, а летом едут на летние угодья, это не должно означать потери их прав на эти уго­дья. В Мурманской области подавляющее большинство рыболо­вов, живущих в сельской местности, имеют иной денежный доход. Но рыбалка является очень важным источником пополне­ния рациона большинства семей. Жить же в этих домиках круг­лый год для большинства семей не имеет смысла. Более того, то, что сегодня люди не ведут хозяйство на каких-то своих угодьях, вовсе не должно означать потерю права на ведение этого хозяй­ства там в будущем.
(...)
Еще один подход к определению традиционного природо­пользования - экологический. Он характеризует эти виды хозяй­ствования как «способы освоения окружающей природной среды на основе долговременного, экологически сбалансированного пользования главным образом возобновляемыми природными ресурсами без подрыва их способности к воспроизводству и сни­жения разнообразия природных ресурсов». В связи с этим ука­зывается на высокую степень адаптации к окружающим природ­ным условиям. Предполагается также, что поскольку сама эта деятельность является составной частью жизнеобеспечения, то она выступает гарантом сохранения кормящей экосистемы. Кро­ме того, часто приходится слышать, что бережное отношение к окружающей среде является одной из традиционных ценностей. Этот подход утвердил­ся во многих региональных и в ряде федеральных законодатель­ных актов.
В Мурманской области есть пример того, как несаамская ор­ганизация, декларировавшая своей целью «возрождение тради­ционного природопользования», с одобрения некоторых саам­ских лидеров стала заниматься оленеводством. Нерациональная организация этого хозяйства не только не дала положительного экономического эффекта, но и нанесла значительный урон экосистеме на территории, выделенной под пастбища. Разрушительное воздействие пе­ревыпаса на экосистемы является одной из серьезных проблем и для оленеводства Норвегии, Швеции и Финляндии. Косвенное опровержение отчасти романтического взгляда на незыблемость традиционных ценностей можно уви­деть в том, что сообщества коренного населения часто способны соглашаться с промышленным освоением своих кормящих тер­риторий.
(...)
Другой подход к определению традиционности предполагает преемственность в использовании угодий, видах хозяйственной де­ятельности и сохранения естественной смены поколений. За последнее столетие саами много раз лишали их угодий - коллективизация, репрессии, укрупнение дере­вень, горнорудные разработки, вырубки леса, затопление водохра­нилищами. Это фактически почти стерло актуальность понятия «семейные угодья». Можно смело утверждать, что в аналогичном положении находится большинство коренных народов Севера.
В описанном подходе территория является макросоциальной категорией. (...) Казалось бы, к саами, которые являются потомка­ми самых первых людей, заселивших Лапландию, это подходит как нельзя лучше. Саами Скандинавии обосновывают примерно таким же образом свои права на природные ресурсы. На семина­ре «Права коренного населения Мурманской области на управле­ние природными ресурсами» проявились различия между Коль­скими и норвежскими саами в понимании своих прав. С точки зрения норвежских саами, только саами являются коренным на­родом всей Лапландии, и только на них здесь может распростра­няться действие Конвенции МОТ № 16913. Кольские же саами, чьи семьи в основном смешанные, полагают, что льготы должны распространяться не только на членов их семей, но и на их сосе­дей, ведущих такой же как и они образ жизни.
Чаще всего в определения «традиционности» входит оценка того, что подобное хозяйствование является «исторически сло­жившимся». Большинство специалистов этот критерий считают дополнительным, а в законодательных актах он, как правило, стоит на первом месте.
Строго говоря, «исторически складывается» все происходя­щее с людьми, вне зависимости от того, чем и как длительно они занимаются. Кроме того, в этом определении имплицитно при­сутствует консервационистская установка. Новые виды деятель­ности или модернизация уже существующих не будут исторически сложившимися. Если такой подход воспринимать на макроуров­не, то применительно к практике он является консервационистским, поскольку отрицает иную возможность природопользова­ния, т.е. иные занятия. А о том, что любое традиционное снача­ла является инновацией, выше уже говорилось. В ряде регионов многие представители коренного населения планируют связать свою экономику с развитием туристической деятельности. В Нор­вегии и Швеции у саами существует исключительное право на предоставление некоторых такого рода услуг.



Скриншот сайта саамской туристической компании "Пессярйок"

(...)
Очерк разных подходов к определению традиционности во­все не исчерпывает всей многогранности проблемы. Взгляды сторонников многих из описанных подходов более гибки и слож­ны. Они складывались на основе конкретных локальных условий и проблем, и на практике учитывают неоднозначность этой тер­минологии. Ряд сторонников некоторых подходов на практике вырабатывают взвешенные и эффективные модели участия ко­ренного и местного населения в управлении природными ресур­сами. Мне ничуть не хочется умалить этих достижений. Тем не менее хотелось бы отметить теоретическую незавершенность этих подходов. Как уже говорилось, за этими подходами стоит многоголосица риторики традиционности.

Этот очерк ни в коем случае не ориентирован на призыв к от­казу от необходимости защиты прав представителей коренного населения на те или иные ресурсы. Как раз наоборот. Люди должны иметь право заниматься той деятельностью, которая входит в их систему жизнеобеспечения. Представители коренно­го и местного сельского населения должны иметь право управлять питающими их природными ресурсами. Для этого совер­шенно необязательно аргументировать свои права традиционно­стью этой деятельности. Проблема реализации этих прав заклю­чена не в оппозиции традиционализм-модернизация, а в оппози­ции самоуправление-патернализм.



Скачать полный текст статьи