О.Д. Фаис Идентичность и миграция в объединяющейся Европе: полуторное поколение мигрантов в Италии
Одним из крупнейших культурных, географических, политических(в том числе этнополитических), экономических процессов послевоенного времени стала европейская интеграция, важнейшим аспектов которой является формирование Европейского Союза. Исследование, результатом которого стал выпущенный ИЭА РАН под редакцией М.Ю. Мартыновой в 2009г трехтомный труд «Европейская интеграция и культурное многообразие», посвящено современным тенденциям в динамике этнокультурного облика Европы под воздействием интеграционных процессов, глобализации и миграции населения. Традиционно считается, что богатый материал для антропологов (этнологов) дают примитивные сообщества, тогда как процессы глобализации и унификации сводят на нет культурные отличия. В книгах речь идет о постиндустриальном обществе, каковым является Европа. Между тем именно приток мигрантов актуализировал и политизировал тему межкультурного взаимодействия в этом регионе, сделал очевидной разницу между «своими» и «чужими». В настоящее время в мире насчитывается около 150 млн. иммигрантов, беженцев, легальных и нелегальных переселенцев, живущих и работающих за рубежами своей родины, причем почти половина их сосредотачивается в Европе. Если даже в начале ХХ в. эта часть света выступала в качестве источника миграции, то сегодня происходят обратные процессы - жители других континентов переселяются в Европу.
Именно поэтому первая том работы назван "Идентичность и миграция" и посвящен различным аспектам иммиграции, интеграции мигрантов, идентичностям мигрантов и их влиянию на иные европейские идентичности.
В этом посте мы представляем фрагмент работы с.н.с. ИЭА РАН О.Д. Фаис посвященной "полуторному поколению мигрантов в Италии" -- детям "вызванным" в подростковом возрасте работающими в Италии родителями. Эта большая(не менее 600 тыс. человек) группа мигрантов, будучи наименее изученной является той, для которой травма связанная с миграцией, быть может, наиболее сильна.
Полный текст статьи О.Д. Фаис "«Полуторное» поколение как новая категория иммигрантов в Италии" можно скачать здесь, а ниже -- расположен фрагмент, в котором "слово предоставлено" самим мигрантам полуторного поколения
О. Д. Фаис «Полуторное» поколение как новая категория иммигрантов в Италии
(фрагмент)
Итак, предоставим слово самим представителям этой категории мигрантов (стиль и язык респондентов сохранены дословно).
Говорит Ромолус, филиппинец, 18 лет (область Лацио, г. Остия, недалеко от Рима), приехавший в Италию три года назад: «Дома я жил с дедом и бабушкой, мы хорошо жили, потому что тетя - она работает в Италии - присылала нам деньги. Мне хватало на школу, и на покупку многих вещей, того, что мне нравилось. Я был свободен, много друзей, делал то, что мне нравится, учился много - это я тоже люблю. Тут все очень сложно, все так дорого, я не очень хорошо себя чувствую. Недавно я устроился на работу, part-time, в супермаркет. Я все время под контролем, должен за все отчитываться перед тетей, у которой живу. Иногда по субботам я хожу в бассейн. И чувствую себя очень одиноко…
Я приехал, потому что меня вызвала сюда тетя. Не мама, нет; я с ней практически не общаюсь, вернее, она не общается со мной и с тетей, хотя и живет здесь же, в Остии - они с тетей эмигрировали в одно и то же время. Но она почти сразу же вышла замуж по приезде в Италию - мой отец умер давно - и быстро отдалилась от всей семьи. Когда я еще был на Филиппинах, она мне не звонила, и денег дедушке с бабушкой не присылала.
Мой дом? Он там, дома… У меня там девушка, она учится, чтобы стать медсестрой. Каждую субботу или воскресенье я хожу в Интернет-кафе, чтобы поговорить с ней. Она не хочет приезжать в Италию, думаю, что она права. Наверное, мне тоже не надо было уезжать, я бы тоже стал медбратом, я очень хочу вернуться домой».
Фрагмент фильма Northern Souls посвященного проблемам интеграции мигрантов в Северной Италии
(итал.язык с англ. субтитрами)
Рассказывает, перескакивая с украинского на русский, Андрий, украинец, 15 лет, проживает в Казал Урбино (предместье Милана), «стаж» пребывания в Италии - 1 год: «Когда мне исполнилось 12 лет, родители устроили мне грандиозный праздник. Сразу после этого мама уехала в Италию, искать работу, а еще через три месяца за ней уехал и отец. Я остался на Украине, жил вначале с теткой и ее семьей, а потом с бабушкой. А после меня мама к себе вызвала. Я такой счастливый был, очень скучал по ним, рад был, что будем все вместе. А сейчас так скучаю по друзьям, которых оставил дома. С одним из них, моим лучшим другом, мы еще с “майданчика” (детского сада - О.Ф.) дружим. Вместе в футбол гоняли, шутили, смеялись, разговаривали, за девчонками бегали. С ним все меньше общаюсь - звонить дорого, а компьютера у нас тут нет, никаких интернетов…
Мне здесь тяжело, в первую очередь из-за языка, я, как немой. Пока у меня нет ни одного друга. Учу итальянский в школе и с мамой дома - она меня заставляет. В школе меня дразнят “дедом” - я-то уже здоровый, а сижу за партой с малышней, и все равно успеваю с языком хуже их. Мне очень одиноко и тоскливо, еще и потому, что мои приходят поздно, а я единственный в семье, других детей нет… Чтобы развлечься, я еду в Милан, похожу вокруг Собора, посмотрю витрины - и назад. На Украине я три года занимался водным поло, в баскетбол играл. Здесь - ничего. Мой план теперь - хорошо выучить язык и найти новых друзей, потому что без этого жить невозможно».
Италия -- страна с высоким уровнем мигрантофобии.
На диаграмме(R.Wike,Italy's Malaise: La Vita Non É Cosí Dolce ) показано
соотношение числа людей положительно и отрицательно оценивающих влияние мигрантов на общество
Лоренсо, 16 лет, приехал из Бразилии два года назад, проживает в Падуе (область Венето): «Я вообще-то открытый, быстро нахожу друзей и контакт с людьми. У меня два друга итальянцы и один - египтянин. С языком у меня проблем не было, я быстро его выучил, потому что как только видел ребят со дворе, несся играть с ними… Когда я только приехал, мне диким показалось, как в Италии обращаются с иностранцами. Вначале я думал, что это сдержанность характера, но это происходит из-за недоверия к “другим”, “чужим”. Мне это странно, в Бразилии все иначе: хотя мы принадлежим к разным расам и народам, различий между нами нет…
В Италии мне неплохо, но я хочу поменять свою жизнь. Мне бы хотелось найти работу и уйти из дома, А в школу можно было бы и вечером ходить…
Я приехал, чтобы быть с мамой, она здесь уже четыре года работает. Дома я оставил дедов, которые меня очень любили. Моя мать здесь с другом, которого я уже давно знаю. Они несколько раз вместе навещали меня в Бразилии. Но когда я приехал в Италию, он мне сказал: “Если не будешь меня слушаться, отправлю тебя назад к дедам”. И мать промолчала, ничего на это не сказала. А я что им, почтовая посылка, отсылать меня взад-вперед? И из-за этого я хочу жить своей жизнью, а потом вернуться домой».
Отношение к различным мигрантским группам (R.Wike,Italy's Malaise: La Vita Non É Cosí Dolce )
Ю Ли, китаец, 18 лет (два года в Италии), проживает в Неаполе (область Кампания): «В Китае делать нечего. Я бы поехал туда только на каникулы, повидаться с друзьями и в первую очередь - с дедушкой и бабушкой. Я им звоню трижды в неделю и очень по ним скучаю: ведь мои родители уехали, когда мне было девять лет, и до отъезда в Италию я жил со своими стариками. Здесь, в Неаполе, у меня очень много родственников: дяди, тети, братья, племянники - но нет ни одного друга. После школы я иду работать в магазин моего отца. В оставшееся время я или дома, делаю уроки, или иду проведать родных… Когда я в Италии пошел в школу - это был первый класс лицея - я чувствовал себя очень плохо там. Я был по возрасту едва ли не самым старшим и не говорил хорошо по-итальянски, несмотря на то, что я учил его не только в школе, но еще и дополнительно на курсах ускоренного обучения. Но проблемы были не только с языком, мне странно все, что приходится делать и то, с чем приходится сталкиваться. Не еда, нет, хотя и она немного другая, чем мы привыкли, потому что продукты другие, не такие, как в Китае. И не все остальное, с чем я сталкиваюсь вечерами дома - все-таки мы сохраняем наш привычный дух. А вот то, что за пределами дома, меня часто заставляет грустить или просто шокирует.
Учителя, например. Они намного менее властные, чем в Китае. Я никогда не понимаю: то, что они говорят нам - это приказ или совет? У нас в Китае такие вещи очень разграничены. И потом - они сморкаются прямо перед нами. Это ужасно, гадость, я не выношу такого хамства и невоспитанности; у нас в таких случаях делают это наедине, в ванную уходят или голову прячут под стол, ну, в общем, чтобы никто этого не видел… В школе я в течение долгого времени просто молчал, меня даже прозвали “немым”, теперь я стал заговаривать с моими одноклассниками, но после школы мы не видимся».
Отношение жителей различных стран
к утверждению о превосходстве своей культуры над культурами иммигрантов.
(R.Wike,Italy's Malaise: La Vita Non É Cosí Dolce )
Говорит Диди, из Египта, коптка, 16 лет (в Италии два года), проживающая в Терамо (Аббруцци): «Я с моим братом-близ-нецом и младшей сестрой живем вместе с папой. Мама осталась в Египте со старшей сестрой. Я ходила здесь в школу, закончила третий класс средней школы, а теперь учусь на первом курсе профессионального училища. Конечно, моя жизнь поменялась по сравнению с жизнью дома, но мне трудно сказать, насколько. В доме я убираю, хожу за покупками, готовлю, стираю, глажу, а потом уже учусь. Мои брат и сестричка помогают мне очень мало…. Папа работает и возвращается домой очень поздно. У нас не очень доверительные отношения, я плохо его знаю, он ведь очень давно эмигрировал, но я неизменно в обращении с ним послушна и полна уважения - так у нас принято. А здесь меня так удивляет, как мальчики и даже девочки обращаются со своими родителями: они кричат на них, грубят им, могут сказать ругательство. Мне кажется также, что здесь лишком много свободы. Конечно, я этого ожидала, даже мечтала об этой свободе, потому у нас дома, в Египте девочка или девушка так мало располагает собой, но все же мне бы хотелось больше уважения со стороны мальчиков. У нас ведь любят или даже хотят взглядом, разговаривают и отвечают глазами, потому что лицам разного пола, в т. ч. и молодым, друг с другом разговаривать не дозволено. Этот диалог глазами - такая сладкая игра, от нее сердце бьется. А здесь сразу - целоваться, обниматься, ложиться в постель. Нет, мне это не нравится. А вообще - я бы хотела вернуться домой…».
Рассказывает Марчела, (Румыния), 17 лет, в Италию приехала годом раньше, живет в Палермо (область Сицилия): «Я здесь как перекати-поле, постоянно меняю места обитания. Я не могу жить с мамой, потому что синьора, у которой она работает, не разрешила ей оставить меня там. Я жила у тети, маминой сестры, но она нашла работу в семье у пожилого человека, ухаживает за ним и переехала в его дом, поэтому я поменяла дом и тетку, поселилась у второй маминой сестры. Когда этот пожилой дяденька попал в больницу, я к первой тете - она самая моя любимая, ближе подруги - стала часто приходить. Но мы обе очень боимся, что меня там застукает сын старика, который тоже часто наведывается в дом, и что у тети из-за этого будут неприятности… Сейчас я живу у маминой подруги, теснота дикая, нас трое в маленькой комнатке, ни учиться, ни посидеть в тишине, ни минуты одной не остаешься. С мамой я общаюсь мало, она меня оставила в Румынии с дедами, когда мне было 9 лет. Как я после этого должна ей доверяться?.. Мальчики? У меня все мальчики - только из “наших”, румыны, с одним я дружила, он молдаванин, но это одно и тоже. А итальянцы - нет, они чужие. Да и вообще я не хочу оставаться здесь навсегда, я домой хочу, к своим в Румынию…».
Мигрантофобия проявляется не только в данных социологических опросов, но и в реальной дискриминации -- вплоть сожжения лагерей мигрантов.
Репортаж аль-Джазиры о дискриминации цыган в Италии.(англ. язык)
Наконец, Линда (Перу), 19 лет, «стаж» пребывания в Италии - 2 года: «Папа подал прошение о воссоединении семьи, и привез меня в Италию. В Лиме я жила с мамой, отчимом и моими братьями. Здесь я живу у моей тети. Я совершенно не радовалась тому, что мне пришлось уехать и расстаться с мамой, которой мне очень не хватает. Но и мама говорила мне: “Что за будущее тебя ждет здесь?” И я понимаю, что она была права. Сейчас я могу учиться. Но я хожу только в первый класс средней школы, и вначале мои одноклассники называли меня “пенсионеркой” или “бабкой”, потому что я среди них была самой старшей. Меня удивляет, что многие из них не хотят учиться. Девочки все время смотрятся в зеркало и красятся, но, в конце концов, мы женщины, и это объяснимо. Но они часто еще и грубят учителям, даже самым лучшим, даже тем, которые всю душу в нас вкладывают. У нас есть дополнительные уроки итальянского для иностранцев и специальная программа обучения для таких, кто только приехал в страну. Но если меня не переведут в следующий класс, тетя обещала отправить меня назад в Лиму. Конечно, там мама, но я бы хотела, чтобы у меня все получилось, мечтаю получить аттестат и даже пойти в университет. Раньше мне хотелось быть стюардессой, но сейчас я бы пошла на зубное протезирование, чтобы сразу получить работу - эта профессия востребована. Если я найду работу в Италии, перевезу сюда маму. Но мне бы хотелось вернуться домой, я скучаю по всему, что осталось дома. Мне в общем-то плохо здесь».
Нам показалось, что даже вышеприведенные ответы, при всей их немногочисленности, достаточно красноречивы, и что определенные выводы тут напрашиваются сами собой.
Итак, кто прибыл в Италию подростком, отмечен двойной психологической травмой. Эта категория мигрантов уже прошла через переживание первой разлуки с родителями, и, в частности, с матерью, уехавшими в эмиграцию ранее (след, который оставил этот опыт, отмечает 82 % респондентов). На старую травму накладывается новая, свежая - болезненность теперешнего насильственного расставания с родными, вырастившими подростка, и друзьями, подчеркивает почти все представители «полуторного поколения» (99 % респондентов).
Внутренний дискомфорт этих мигрантов усугубляется за счет постоянного напряжения, связанного с необходимостью соответствовать ожиданиям семьи (этот факт отметили 61 % отвечавших) и с наличием у самого подростка желания, но одновременно и страха завязать новые отношения, в т. ч. ролевые и поведенческие, внутри его собственного дома (семьи) (50 %) и за ее пределами, в новом социуме (68 %).
Многие также отмечают наличие постоянной угнетенности, связанной с вынужденной немотой и трудностями овладения итальянским языком (81 %), а также подчеркивают стресс, вызванный шутками итальянских сверстников и необходимостью участвовать в незнакомых играх (46 %).
Но в первую очередь подавляющее большинство подростков в качестве раздражающего и травмирующего их момента отмечало наличие чужой воли в решении их судьбы в вопросах, в частности, выезда а эмиграцию - «не мы это решили», «меня не спросили», «меня привезли» и т. д. (92 %), и выезда конкретно в Италию (61 %).
Психолог Густаво Пьетрополли Шармэ, президент Ассоциации помощи молодежи (Милан) и один из видных итальянских специалистов в вопросах психологических проблем молодежи, к помощи которого мы обратились еще на стадии сбора материала и его первичного анализа и обработки в Италии, комментируя ситуацию, в которой оказываются представители «полуторного поколения», отмечает, что они в своем большинстве нервны и фрустрированы, поскольку сама эта ситуация «парадоксальна» и «неестественна». Ее «патологичность», по мнению специалиста, проистекает из того, что «в том возрасте, когда подростки, чтобы вырасти и превратиться во взрослых, должны оторваться от родителей», эти юные мигранты «вынуждены предпринимать путешествие, реальное, но и метафоричное, чтобы встретиться с папой и мамой, которые для них фактически малознакомы и которых они по большей части сильно идеализируют».
Читать статью полностью
Именно поэтому первая том работы назван "Идентичность и миграция" и посвящен различным аспектам иммиграции, интеграции мигрантов, идентичностям мигрантов и их влиянию на иные европейские идентичности.
В этом посте мы представляем фрагмент работы с.н.с. ИЭА РАН О.Д. Фаис посвященной "полуторному поколению мигрантов в Италии" -- детям "вызванным" в подростковом возрасте работающими в Италии родителями. Эта большая(не менее 600 тыс. человек) группа мигрантов, будучи наименее изученной является той, для которой травма связанная с миграцией, быть может, наиболее сильна.
Полный текст статьи О.Д. Фаис "«Полуторное» поколение как новая категория иммигрантов в Италии" можно скачать здесь, а ниже -- расположен фрагмент, в котором "слово предоставлено" самим мигрантам полуторного поколения
О. Д. Фаис «Полуторное» поколение как новая категория иммигрантов в Италии
(фрагмент)
Итак, предоставим слово самим представителям этой категории мигрантов (стиль и язык респондентов сохранены дословно).
Говорит Ромолус, филиппинец, 18 лет (область Лацио, г. Остия, недалеко от Рима), приехавший в Италию три года назад: «Дома я жил с дедом и бабушкой, мы хорошо жили, потому что тетя - она работает в Италии - присылала нам деньги. Мне хватало на школу, и на покупку многих вещей, того, что мне нравилось. Я был свободен, много друзей, делал то, что мне нравится, учился много - это я тоже люблю. Тут все очень сложно, все так дорого, я не очень хорошо себя чувствую. Недавно я устроился на работу, part-time, в супермаркет. Я все время под контролем, должен за все отчитываться перед тетей, у которой живу. Иногда по субботам я хожу в бассейн. И чувствую себя очень одиноко…
Я приехал, потому что меня вызвала сюда тетя. Не мама, нет; я с ней практически не общаюсь, вернее, она не общается со мной и с тетей, хотя и живет здесь же, в Остии - они с тетей эмигрировали в одно и то же время. Но она почти сразу же вышла замуж по приезде в Италию - мой отец умер давно - и быстро отдалилась от всей семьи. Когда я еще был на Филиппинах, она мне не звонила, и денег дедушке с бабушкой не присылала.
Мой дом? Он там, дома… У меня там девушка, она учится, чтобы стать медсестрой. Каждую субботу или воскресенье я хожу в Интернет-кафе, чтобы поговорить с ней. Она не хочет приезжать в Италию, думаю, что она права. Наверное, мне тоже не надо было уезжать, я бы тоже стал медбратом, я очень хочу вернуться домой».
Фрагмент фильма Northern Souls посвященного проблемам интеграции мигрантов в Северной Италии
Click to view(итал.язык с англ. субтитрами)
Рассказывает, перескакивая с украинского на русский, Андрий, украинец, 15 лет, проживает в Казал Урбино (предместье Милана), «стаж» пребывания в Италии - 1 год: «Когда мне исполнилось 12 лет, родители устроили мне грандиозный праздник. Сразу после этого мама уехала в Италию, искать работу, а еще через три месяца за ней уехал и отец. Я остался на Украине, жил вначале с теткой и ее семьей, а потом с бабушкой. А после меня мама к себе вызвала. Я такой счастливый был, очень скучал по ним, рад был, что будем все вместе. А сейчас так скучаю по друзьям, которых оставил дома. С одним из них, моим лучшим другом, мы еще с “майданчика” (детского сада - О.Ф.) дружим. Вместе в футбол гоняли, шутили, смеялись, разговаривали, за девчонками бегали. С ним все меньше общаюсь - звонить дорого, а компьютера у нас тут нет, никаких интернетов…
Мне здесь тяжело, в первую очередь из-за языка, я, как немой. Пока у меня нет ни одного друга. Учу итальянский в школе и с мамой дома - она меня заставляет. В школе меня дразнят “дедом” - я-то уже здоровый, а сижу за партой с малышней, и все равно успеваю с языком хуже их. Мне очень одиноко и тоскливо, еще и потому, что мои приходят поздно, а я единственный в семье, других детей нет… Чтобы развлечься, я еду в Милан, похожу вокруг Собора, посмотрю витрины - и назад. На Украине я три года занимался водным поло, в баскетбол играл. Здесь - ничего. Мой план теперь - хорошо выучить язык и найти новых друзей, потому что без этого жить невозможно».
Италия -- страна с высоким уровнем мигрантофобии.
На диаграмме(R.Wike,Italy's Malaise: La Vita Non É Cosí Dolce ) показано
соотношение числа людей положительно и отрицательно оценивающих влияние мигрантов на общество
Лоренсо, 16 лет, приехал из Бразилии два года назад, проживает в Падуе (область Венето): «Я вообще-то открытый, быстро нахожу друзей и контакт с людьми. У меня два друга итальянцы и один - египтянин. С языком у меня проблем не было, я быстро его выучил, потому что как только видел ребят со дворе, несся играть с ними… Когда я только приехал, мне диким показалось, как в Италии обращаются с иностранцами. Вначале я думал, что это сдержанность характера, но это происходит из-за недоверия к “другим”, “чужим”. Мне это странно, в Бразилии все иначе: хотя мы принадлежим к разным расам и народам, различий между нами нет…
В Италии мне неплохо, но я хочу поменять свою жизнь. Мне бы хотелось найти работу и уйти из дома, А в школу можно было бы и вечером ходить…
Я приехал, чтобы быть с мамой, она здесь уже четыре года работает. Дома я оставил дедов, которые меня очень любили. Моя мать здесь с другом, которого я уже давно знаю. Они несколько раз вместе навещали меня в Бразилии. Но когда я приехал в Италию, он мне сказал: “Если не будешь меня слушаться, отправлю тебя назад к дедам”. И мать промолчала, ничего на это не сказала. А я что им, почтовая посылка, отсылать меня взад-вперед? И из-за этого я хочу жить своей жизнью, а потом вернуться домой».
Отношение к различным мигрантским группам (R.Wike,Italy's Malaise: La Vita Non É Cosí Dolce )
Ю Ли, китаец, 18 лет (два года в Италии), проживает в Неаполе (область Кампания): «В Китае делать нечего. Я бы поехал туда только на каникулы, повидаться с друзьями и в первую очередь - с дедушкой и бабушкой. Я им звоню трижды в неделю и очень по ним скучаю: ведь мои родители уехали, когда мне было девять лет, и до отъезда в Италию я жил со своими стариками. Здесь, в Неаполе, у меня очень много родственников: дяди, тети, братья, племянники - но нет ни одного друга. После школы я иду работать в магазин моего отца. В оставшееся время я или дома, делаю уроки, или иду проведать родных… Когда я в Италии пошел в школу - это был первый класс лицея - я чувствовал себя очень плохо там. Я был по возрасту едва ли не самым старшим и не говорил хорошо по-итальянски, несмотря на то, что я учил его не только в школе, но еще и дополнительно на курсах ускоренного обучения. Но проблемы были не только с языком, мне странно все, что приходится делать и то, с чем приходится сталкиваться. Не еда, нет, хотя и она немного другая, чем мы привыкли, потому что продукты другие, не такие, как в Китае. И не все остальное, с чем я сталкиваюсь вечерами дома - все-таки мы сохраняем наш привычный дух. А вот то, что за пределами дома, меня часто заставляет грустить или просто шокирует.
Учителя, например. Они намного менее властные, чем в Китае. Я никогда не понимаю: то, что они говорят нам - это приказ или совет? У нас в Китае такие вещи очень разграничены. И потом - они сморкаются прямо перед нами. Это ужасно, гадость, я не выношу такого хамства и невоспитанности; у нас в таких случаях делают это наедине, в ванную уходят или голову прячут под стол, ну, в общем, чтобы никто этого не видел… В школе я в течение долгого времени просто молчал, меня даже прозвали “немым”, теперь я стал заговаривать с моими одноклассниками, но после школы мы не видимся».
Отношение жителей различных стран
к утверждению о превосходстве своей культуры над культурами иммигрантов.
(R.Wike,Italy's Malaise: La Vita Non É Cosí Dolce )
Говорит Диди, из Египта, коптка, 16 лет (в Италии два года), проживающая в Терамо (Аббруцци): «Я с моим братом-близ-нецом и младшей сестрой живем вместе с папой. Мама осталась в Египте со старшей сестрой. Я ходила здесь в школу, закончила третий класс средней школы, а теперь учусь на первом курсе профессионального училища. Конечно, моя жизнь поменялась по сравнению с жизнью дома, но мне трудно сказать, насколько. В доме я убираю, хожу за покупками, готовлю, стираю, глажу, а потом уже учусь. Мои брат и сестричка помогают мне очень мало…. Папа работает и возвращается домой очень поздно. У нас не очень доверительные отношения, я плохо его знаю, он ведь очень давно эмигрировал, но я неизменно в обращении с ним послушна и полна уважения - так у нас принято. А здесь меня так удивляет, как мальчики и даже девочки обращаются со своими родителями: они кричат на них, грубят им, могут сказать ругательство. Мне кажется также, что здесь лишком много свободы. Конечно, я этого ожидала, даже мечтала об этой свободе, потому у нас дома, в Египте девочка или девушка так мало располагает собой, но все же мне бы хотелось больше уважения со стороны мальчиков. У нас ведь любят или даже хотят взглядом, разговаривают и отвечают глазами, потому что лицам разного пола, в т. ч. и молодым, друг с другом разговаривать не дозволено. Этот диалог глазами - такая сладкая игра, от нее сердце бьется. А здесь сразу - целоваться, обниматься, ложиться в постель. Нет, мне это не нравится. А вообще - я бы хотела вернуться домой…».
Рассказывает Марчела, (Румыния), 17 лет, в Италию приехала годом раньше, живет в Палермо (область Сицилия): «Я здесь как перекати-поле, постоянно меняю места обитания. Я не могу жить с мамой, потому что синьора, у которой она работает, не разрешила ей оставить меня там. Я жила у тети, маминой сестры, но она нашла работу в семье у пожилого человека, ухаживает за ним и переехала в его дом, поэтому я поменяла дом и тетку, поселилась у второй маминой сестры. Когда этот пожилой дяденька попал в больницу, я к первой тете - она самая моя любимая, ближе подруги - стала часто приходить. Но мы обе очень боимся, что меня там застукает сын старика, который тоже часто наведывается в дом, и что у тети из-за этого будут неприятности… Сейчас я живу у маминой подруги, теснота дикая, нас трое в маленькой комнатке, ни учиться, ни посидеть в тишине, ни минуты одной не остаешься. С мамой я общаюсь мало, она меня оставила в Румынии с дедами, когда мне было 9 лет. Как я после этого должна ей доверяться?.. Мальчики? У меня все мальчики - только из “наших”, румыны, с одним я дружила, он молдаванин, но это одно и тоже. А итальянцы - нет, они чужие. Да и вообще я не хочу оставаться здесь навсегда, я домой хочу, к своим в Румынию…».
Мигрантофобия проявляется не только в данных социологических опросов, но и в реальной дискриминации -- вплоть сожжения лагерей мигрантов.
Репортаж аль-Джазиры о дискриминации цыган в Италии.(англ. язык)
Наконец, Линда (Перу), 19 лет, «стаж» пребывания в Италии - 2 года: «Папа подал прошение о воссоединении семьи, и привез меня в Италию. В Лиме я жила с мамой, отчимом и моими братьями. Здесь я живу у моей тети. Я совершенно не радовалась тому, что мне пришлось уехать и расстаться с мамой, которой мне очень не хватает. Но и мама говорила мне: “Что за будущее тебя ждет здесь?” И я понимаю, что она была права. Сейчас я могу учиться. Но я хожу только в первый класс средней школы, и вначале мои одноклассники называли меня “пенсионеркой” или “бабкой”, потому что я среди них была самой старшей. Меня удивляет, что многие из них не хотят учиться. Девочки все время смотрятся в зеркало и красятся, но, в конце концов, мы женщины, и это объяснимо. Но они часто еще и грубят учителям, даже самым лучшим, даже тем, которые всю душу в нас вкладывают. У нас есть дополнительные уроки итальянского для иностранцев и специальная программа обучения для таких, кто только приехал в страну. Но если меня не переведут в следующий класс, тетя обещала отправить меня назад в Лиму. Конечно, там мама, но я бы хотела, чтобы у меня все получилось, мечтаю получить аттестат и даже пойти в университет. Раньше мне хотелось быть стюардессой, но сейчас я бы пошла на зубное протезирование, чтобы сразу получить работу - эта профессия востребована. Если я найду работу в Италии, перевезу сюда маму. Но мне бы хотелось вернуться домой, я скучаю по всему, что осталось дома. Мне в общем-то плохо здесь».
Нам показалось, что даже вышеприведенные ответы, при всей их немногочисленности, достаточно красноречивы, и что определенные выводы тут напрашиваются сами собой.
Итак, кто прибыл в Италию подростком, отмечен двойной психологической травмой. Эта категория мигрантов уже прошла через переживание первой разлуки с родителями, и, в частности, с матерью, уехавшими в эмиграцию ранее (след, который оставил этот опыт, отмечает 82 % респондентов). На старую травму накладывается новая, свежая - болезненность теперешнего насильственного расставания с родными, вырастившими подростка, и друзьями, подчеркивает почти все представители «полуторного поколения» (99 % респондентов).
Внутренний дискомфорт этих мигрантов усугубляется за счет постоянного напряжения, связанного с необходимостью соответствовать ожиданиям семьи (этот факт отметили 61 % отвечавших) и с наличием у самого подростка желания, но одновременно и страха завязать новые отношения, в т. ч. ролевые и поведенческие, внутри его собственного дома (семьи) (50 %) и за ее пределами, в новом социуме (68 %).
Многие также отмечают наличие постоянной угнетенности, связанной с вынужденной немотой и трудностями овладения итальянским языком (81 %), а также подчеркивают стресс, вызванный шутками итальянских сверстников и необходимостью участвовать в незнакомых играх (46 %).
Но в первую очередь подавляющее большинство подростков в качестве раздражающего и травмирующего их момента отмечало наличие чужой воли в решении их судьбы в вопросах, в частности, выезда а эмиграцию - «не мы это решили», «меня не спросили», «меня привезли» и т. д. (92 %), и выезда конкретно в Италию (61 %).
Психолог Густаво Пьетрополли Шармэ, президент Ассоциации помощи молодежи (Милан) и один из видных итальянских специалистов в вопросах психологических проблем молодежи, к помощи которого мы обратились еще на стадии сбора материала и его первичного анализа и обработки в Италии, комментируя ситуацию, в которой оказываются представители «полуторного поколения», отмечает, что они в своем большинстве нервны и фрустрированы, поскольку сама эта ситуация «парадоксальна» и «неестественна». Ее «патологичность», по мнению специалиста, проистекает из того, что «в том возрасте, когда подростки, чтобы вырасти и превратиться во взрослых, должны оторваться от родителей», эти юные мигранты «вынуждены предпринимать путешествие, реальное, но и метафоричное, чтобы встретиться с папой и мамой, которые для них фактически малознакомы и которых они по большей части сильно идеализируют».
Читать статью полностью