«Вы не подскажете, как пройти в туалет?»
Довелось сегодня прочесть пост одного «журналиста», где он рассказывает о якобы бесчинствах медицинского персонала при лечении некоего дедушки с, судя по всему, инфакртом. Рассказ был кросспостнут на стену в группе Вконтакте, и благородные пользователи с готовностью начали комментировать, что надо бы медперсоналу сломать нос.
Что ж, мне тоже часто попадаются дедушки с инфарктом. Расскажу, как выглядит «бесчинство» с другой стороны баррикад.
Самое ценное для сна время на дежурстве - с двенадцати ночи до трех утра. До полуночи вроде как бы еще вечер, после трех - вроде как бы уже утро. Если удалось проспать эти три часа, дежурство можно считать спокойным. Но это удается не всегда.
Очередным поступившим накануне пациентом оказался дедушка лет так восьмидесяти. Звали его, скажем, «Михалыч». Проблема его была в том, что развилось у него такое неприятное состояние, как полная AV-блокада. Суть этого состояния в том, что меняется источник ритма сердца, и частота пульса падает до 30-35-40 ударов в минуту. Естественно, для нормального функционирования органов в первую очередь, мозга, этого недостаточно, и человек регулярно падает в обморок. С этими жалобами и привезли «Михалыча».
Отдельно следует сказать, что многие пациенты, особенно старики, очень тяжело переносят отделение реанимации. Стресс, смена обстановки, отгороженные койко-места, часто - сильнодействующие препараты, все это примерно у каждого третьего, а у стариков - каждого второго, приводит к развитию острого психоза. Человек перестает понимать, где он, что с ним, высказывает бредовые идеи, галлюцинирует, ведет себя неадекватно. В таком состоянии пациента приходится фиксировать к постели. Чаще всего используются мягкие фланелевые полосы, однако в последнее время появились и фабричные ленты с застежками. Делается это отнюдь не ради издевательства над пациентом, а для его безопасности! Бывали случаи, когда такие товарищи в бреду выходили в окно. И не с первого этажа.
Михалычу, в связи с его состоянием, пришлось установить временный внешний кардиостимулятор. Это такая штука, размером со смартфон, и несколькими электродами в виде тонких проволочек. Эти тонкие проволочки через вену вводятся в полость сердца, и стимулируют его разрядами тока, заставляя биться с нормальной частотой. Используется он до тех пор, пока пациенту не установят постоянный стимулятор, под кожу в области груди. Ситуация осложнялась тем, что Михалыч наотрез отказывался ехать в областной кардиологический центр для установки постоянного стимулятора, а областной центр отказывался брать пациента без его письменного согласия. И вот Михалыч лежит со временным стимулятором, мы его потихоньку уговариваем, он продолжает сопротивляться, время идет. И на третьи сутки дошло-таки дело до психоза. Утратил дедушка связь с реальностью. Причем в интересной форме: днем абсолютно нормален, а ночью - как подменили. Бредит, пытается с койки встать, а основной идеей было - пойти в туалет. Утром ничего не помнит. Ночью - повторение картины. Пришлось и его к койке на ночь вязать.
Если вам никогда не доводилось видеть человека в таком состоянии, то знайте - существо это крайне целеустремленное, и уступает разве что графу Монте-Кристо. Он способен сутки лежать тихо, шептаться сам с собой, и колупать ногтем фланелевую полосу, которой фиксированы его руки. Этим же самым решил в ночь моего дежурства заняться и Михалыч.
Время было как раз примерно после полуночи. Я уже расстелил на кушетке в ординаторской матрас, и пытался заснуть (на дежурстве всегда испытываю с этим проблемы). Ординаторская от палат отделена коридором, и прямо напротив двери - широкая двустворчатая прозрачная дверь отдельной палаты, в которой лежал Михалыч. Из палат доносились какие-то шорохи, но это всегда так - рабочие моменты: то пациент во все бормочет, то медсестра показатели мониторов снимает.
И вот в какой-то момент, сквозь тяжелый сон, показалось мне, что как-то очень уж шумно в палате. То ли грохот какой, то ли ругань, непонятно. Ладно, думаю, медсестра там (как оказалось позже, медсестра задремала на посту), если надо будет - позовут. Однако шум продолжается, а меня никто не зовет. Решаю встать и проверить, что там такое происходит.
А происходило там следующее: целеустремленность психозного Михалыча в плане ковыряния завязок принесла-таки свои плоды, и завязки не выдержали. Первой жертвой стали венозные катетеры, которые оказались твердой и беспощадной старческой рукой в праведном гневе к хренам выдраны, и дальнейшие действия производились Михалычем параллельно с щедрым орошением окружающей среды собственной кровью. Вторым шагом стало отвязывание ног, и сползание с койки на пол. Ну, а затем Михалыч, видимо, заметил приклеенные на груди датчики мониторов, и подозрительную штуку, от которой в область его шеи шли тонкие проводки... и тоже выдрал их из себя нахрен. И отправился искать туалет.
Ну, как отправился? Старые слабые ноги далеко от койки его не унесли. В таком положении я я его и увидел сквозь прозрачную дверь палаты, высунув голову из ординаторской: голый, в подгузнике, стоит в луже крови, пошатываясь, и ругается.
Первая мысль: «какого черта?».
Вторая мысль: «Щас упадет. Щас упадет. А пол кафельный. Покалечится».
По правилам дешевых бульварных романов, тут бы следовало сказать что-то типа «эти несколько метров стали самыми длинными в моей жизни». Но нет, нифига, подскочил я к нему в два шага. Хотя, справедливости ради, босиком за полтора года из ординаторской больше ни разу не выходил. Схватил его, уложил обратно на койку (еще не замечая, что чего-то не хватает), а тут и медсестра подбежала. Завязали, все дела... и тут взгляд мой падает на пол, в пространство между койкой и прикроватной тумбочкой. И вижу там серебристую коробочку единственного в нашей больнице внешнего кардиостимулятора, сиротливо помахивающего мне усиками электродов. Поняв, что случилось, перевожу взгляд на монитор - 37 ударов в минуту.
Третья мысль: «ТВОЮ. МАТЬ».
Звонок дежурному реаниматологу, пытаемся снова вслепую установить стимулятор в течение следующих часов, кое-как удается. Михалыч все это время как-то не рад суете вокруг своей персоны, и продолжает требовать отпустить его в туалет.
История эта, в отличие от некоторых других, закончилась благополучно. Приехавшая дочь уговорила-таки старика ехать в областной центр, и установить постоянный стимулятор. Недавно видел его на улице - жив, здоров, гуляет потихоньку.
Мораль сей басни такова, что иногда приходится ради блага, а порой и банальной безопасности пациента, совершать не самые приятные действия. Людям со стороны, не представляющим всех тонкостей, это, конечно, кажется дикостью. Но увы, никуда от этого не деться.