Uten håp

[estimeri]

Роберту я устроила две истерики. Скажем так, не совсем истерики, а выражение недовольства более или менее эмоционально. Первый раз это случилось в день моего рождения, потому что когда тебе с такой частотой напоминают о твоих проблемах - тут мало кто сможет сохранять самообладание. Тогда я рыдала и размазывала слёзы по лицу. Роберт сидел под своим деревянным потолком с унылым лицом и, по-видимому, не сильно желал продолжать разговор. Второй раз я уже не рыдала, потому что предварительно поистерила от души. Причиной гнева стал подарок, который со второй попытки пришёл в Москву. Роберт решил отправить набор, состоящий из Егермастера и стаканчиков, но суровая брянская таможня развернула посылку, и она снова оказалась в Майнце. Немецкий друг выложил бутылку, добавил диск Грёнемайера и отправил снова. Но я-то ждала диск Брамса и книжку на норвежском. Я была уверена, что я заранее чётко озвучила свои пожелания, чтобы и человеку жизнь упростить и себя не обидеть. В результате я получила футболку (ФК Майнц), два диска, микроскопический значок (ФК Майнц), кучу открыток с видами немецких городов, которые Роберт посетил (а я нет) и ручки (но эти ручки я заранее попросила). И никакого тебе Брамса. И никакой книжки. Никакой. И ещё открытки. Которые в любом киоске по 50 центов продаются. "Это что? - негодовала я, - максимум, чего я достойна - это копеечные открытки?"
"Понравились тебе подарки?" - написал Роберт. "Да, - сдержанно ответила я, - спасибо".
Про желание обладанием норвежскими книгами я ему, конечно, высказала. Не в требовательной форме, разумеется. А уже через две недели я получила научную книжку про арктическую природу и открытку с пожеланием хороших каникул во Франции. Роберт, послушав мои причитания и не говоря ни слова, нарыл у себя в запасах тематическую книгу и отправил мне. Человек, который разлюбил меня ещё в декабре.
А с Ивановым было так всё плохо, что я даже писать не хочу об этом. Проблема в том, что я позволяю унижать себя.