Этика в науке: вся власть религии?
Основная проблема современной биоэтики и этики в науке - вовсе не в решении частных вопросов вроде "можно ли делать эвтаназию", "можно ли клонировать" и т.п.. Проблема в разложении традиционных способов внедрения моральных норм в человека. Никакой общей для всех этики больше нет. Семья и школа перестали быть мощными этическими агентами, религия влияет на мораль крайне небольшого числа людей, и в итоге этика каждого отдельного человека складывается случайным образом, и как правило, она очень расплывчата. Поэтому люди в той же науке легко усваивают специфическую научную этику (по Р.Мертону*: коммунизм - то есть общедоступность научных результатов всему научному сообществу, универсализм, незаинтересованность, организованный скептицизм). И по той же причине так велик разброс в моральных выборах разных людей: всё в том же клонировании, абортах, эвтаназии и т.п.. Все эти разговоры о необходимости этического влияния религии на науку или о новой этике повисают в воздухе из-за отсутствия механизмов этического воздействия. Как донести до людей новую этику? Как убедить учёных следовать предписаниям клириков? Тут уже заходит разговор об отличии этики от власти. Не выступает ли обсуждаемая этика предлогом для принуждения одной группы людей следовать убеждениям другой? Возможно, что корень проблемы - конфликт интересов и ценностей разных социальных групп и борьба за власть и влияние, а не отсутствие этики в науке.
Г. Гутнер** утверждает, что замкнутость научного сообщества приводит к тому, что далёкий от науки человек не может разобраться в том, что учёные вообще делают, неспособен оценить результаты их труда и поэтому становится жертвой разных манипуляций (вспомним БАДы). А наука, чтобы не впасть в иррационализм, должна прислушиваться и к вненаучным аргументам, в первую очередь этического характера, причём исходящим из религии. На это можно возразить следующим образом. Очевидно, что научное сообщество нисколько не закрыто для желающих причаститься научным знаниям. Журналы и учебники есть в открытом доступе. Я сама, полнейший профан в биологии, всё же смогла найти интересовавшую меня информацию о жабрах у человеческого эмбриона и повторении онтогенеза в филогенезе (и то, и другое, как выяснилось, неправда).
Другое дело - есть ли у среднего человека интерес к узнаванию той самой истины, которую наука почитает своей величайшей ценностью. И вот тут оказывается, что по сути неважно, идёт ли речь о политике, истории, биологии, новых лекарствах и технологиях, - у среднего человека эти вещи равно не пробуждают желания исследовать, как же оно всё на самом деле. Он не будет глубоко изучать ни политические программы партий, за которые голосует, ни добираться до истины относительно новых лекарств. Он всегда будет довольствоваться парой убедительных статей в авторитетной для него газете, сочным словцом от соседа или выступлением солидно выглядящего человека по телевизору. Поэтому требования допуска простых людей до обсуждений новых исследовательских программ в научном сообществе выглядят наивно. То самое большинство далёких от науки граждан в лучшем случае останутся безразличны к такой возможности, в худшем - начнут продвигать свои проекты и решения, продиктованные полнейшим незнанием материала (как это бывает, убедительно рассказано в "Сказке о Тройке").
Выход может быть найден в создании посредника между наукой и обществом, призванного отстаивать интересы простых людей. Это может быть "экспертное сообщество", скажем, теологов или клириков, которые будут вступать в обсуждения научных тем, будучи хорошо образованы (правда, в совсем другой области). И тут опять начинают вставать вопросы власти: в вынесении решений, в выборе состава экспертных комиссий (религий у нас всё-таки очень много) и т.п.. И что характерно, до простого человека, как и прежде, будут доноситься только отголоски споров, выжимки, поданные под тем или другим углом зрения. Соответственно, и с созданием экспертных комиссий теологов проблема отделённости и отдалённости простых людей от науки и непонимания происходящего не решится.
Да и кто поручится за кристалльную чистоту мотивов экспертов от религии? За их правоту в вопросах морали? На протяжении всей человеческой истории религия показывала себя таким же политизированным, готовым к кровопролитию и нечистым на руку институтом, как и любой другой. Вопрос об этичности, предъявляемый науке, может быть обращён и к религии. Может ли институт, породивший инквизицию, бесчисленные религиозные войны, кровавые расправы с иноверцами, веками оправдывавший рабство и т.д., считаться оплотом нравственности и авторитетом в решении вопросов об этичности?
На мой взгляд, к вопросу об этике науки следует подходить с большой осторожностью. Во-первых, сам этот вопрос не так однозначен, как может показаться (это мы попытались продемонстрировать выше). Во-вторых, очень велик риск не распознать жажду власти, скрытую под маской борьбы за этику и благо человечества. И тем самым позволить организоваться ещё одному институту подавления на пока ещё свободных от диктата землях науки.
* Merton R. The Institutional Imperatives of Science // Sociology of Science. 1972.
** Гутнер Г. Идеал открытого общества и рецепция религиозного дискурса современной наукой // Ответственность религии и науки в современном мире. М, 2007.
Г. Гутнер** утверждает, что замкнутость научного сообщества приводит к тому, что далёкий от науки человек не может разобраться в том, что учёные вообще делают, неспособен оценить результаты их труда и поэтому становится жертвой разных манипуляций (вспомним БАДы). А наука, чтобы не впасть в иррационализм, должна прислушиваться и к вненаучным аргументам, в первую очередь этического характера, причём исходящим из религии. На это можно возразить следующим образом. Очевидно, что научное сообщество нисколько не закрыто для желающих причаститься научным знаниям. Журналы и учебники есть в открытом доступе. Я сама, полнейший профан в биологии, всё же смогла найти интересовавшую меня информацию о жабрах у человеческого эмбриона и повторении онтогенеза в филогенезе (и то, и другое, как выяснилось, неправда).
Другое дело - есть ли у среднего человека интерес к узнаванию той самой истины, которую наука почитает своей величайшей ценностью. И вот тут оказывается, что по сути неважно, идёт ли речь о политике, истории, биологии, новых лекарствах и технологиях, - у среднего человека эти вещи равно не пробуждают желания исследовать, как же оно всё на самом деле. Он не будет глубоко изучать ни политические программы партий, за которые голосует, ни добираться до истины относительно новых лекарств. Он всегда будет довольствоваться парой убедительных статей в авторитетной для него газете, сочным словцом от соседа или выступлением солидно выглядящего человека по телевизору. Поэтому требования допуска простых людей до обсуждений новых исследовательских программ в научном сообществе выглядят наивно. То самое большинство далёких от науки граждан в лучшем случае останутся безразличны к такой возможности, в худшем - начнут продвигать свои проекты и решения, продиктованные полнейшим незнанием материала (как это бывает, убедительно рассказано в "Сказке о Тройке").
Выход может быть найден в создании посредника между наукой и обществом, призванного отстаивать интересы простых людей. Это может быть "экспертное сообщество", скажем, теологов или клириков, которые будут вступать в обсуждения научных тем, будучи хорошо образованы (правда, в совсем другой области). И тут опять начинают вставать вопросы власти: в вынесении решений, в выборе состава экспертных комиссий (религий у нас всё-таки очень много) и т.п.. И что характерно, до простого человека, как и прежде, будут доноситься только отголоски споров, выжимки, поданные под тем или другим углом зрения. Соответственно, и с созданием экспертных комиссий теологов проблема отделённости и отдалённости простых людей от науки и непонимания происходящего не решится.
Да и кто поручится за кристалльную чистоту мотивов экспертов от религии? За их правоту в вопросах морали? На протяжении всей человеческой истории религия показывала себя таким же политизированным, готовым к кровопролитию и нечистым на руку институтом, как и любой другой. Вопрос об этичности, предъявляемый науке, может быть обращён и к религии. Может ли институт, породивший инквизицию, бесчисленные религиозные войны, кровавые расправы с иноверцами, веками оправдывавший рабство и т.д., считаться оплотом нравственности и авторитетом в решении вопросов об этичности?
На мой взгляд, к вопросу об этике науки следует подходить с большой осторожностью. Во-первых, сам этот вопрос не так однозначен, как может показаться (это мы попытались продемонстрировать выше). Во-вторых, очень велик риск не распознать жажду власти, скрытую под маской борьбы за этику и благо человечества. И тем самым позволить организоваться ещё одному институту подавления на пока ещё свободных от диктата землях науки.
* Merton R. The Institutional Imperatives of Science // Sociology of Science. 1972.
** Гутнер Г. Идеал открытого общества и рецепция религиозного дискурса современной наукой // Ответственность религии и науки в современном мире. М, 2007.