Православие: обращённость в прошлое и патриархат.
В православии есть две вещи, из-за которых я вряд ли когда-нибудь смогу воцерковиться и полностью "оправославиться". Первая - это неизбывная обращённость в прошлое, вторая - патриархатность.
Очень печально видеть бесконечные попытки православных выкопать нечто из давно минувших веков и вернуть всё, "как было". Особенно на фоне нацеленных на будущее теологических проектов протестантов и, в меньшей степени, католиков. Те стремятся активно включать современные достижения в религиозную жизнь и теологию. Православные по-прежнему пытаются привести современность в соответствие даже не с Библией, а с корпусом представлений о жизни из текстов десятивековой и более давности. Причём время написания текста учитывается только в одном аспекте: чем древнее и ближе к "золотому веку" - патристике - тем лучше и истиннее текст, тем больше священного трепета он должен внушать. Между тем, на любые философские и религиозные построения оказывает влияние и личность и жизненный опыт автора, и культура, его окружающая, и классовая и этническая принадлежность, и конечно же, - время, в которое он живёт. Простой еврейский рыбак в I веке, получивший классическое образование египетский скопец в III веке, премьер-министр Дамасского халифата в VIII веке, русская монахиня в XX веке неизбежно будут мыслить по-разному и приходить к разным выводам. Неудивительно поэтому, что православные, надёргав цитат из авторов совершенно разных эпох, получают в итоге кашу мнений по любому вопросу. Будь то супружество или искупление.
Почему-то подразумевается, что там, в прошлом, были "богатыри - не мы", которым всё и было открыто. Причём без малейшего опосредования и влияния культуры, современных представлений о мире, образования и жизненного опыта. А сейчас не открывается ничего. И наша задача - повернуться к современности задом, к прошлому передом, и выуживать из миллионов запылённых страниц подтверждения наших представлений и ответы на насущные вопросы современности (многие из которых тогда вообще не поднимались и были немыслимы). Просто потрясает эта православная антиисторичность. Впрочем, признать, что развитие богословия - это не просто логическое разворачивание изначально заложенного в Библии, а появление совершенно новых истолкований, представляющих всю священную историю и весь мир кардинально иным образом; признать, что содержание этих новых парадигм определяется не только Святым Духом, но и культурными и научными представлениями соответствующего времени, а также личным опытом создателей парадигм, признать всё это - значило бы признать, что само по себе время не канонизирует теологию или любое утверждение. В прошлом, кроме времени жизни Христа, нет ничего такого особенного по сравнению с настоящим. И отцы могли ошибаться точно так же, как ошибаемся мы. Более того, это означало бы, что старые каноны и теологии не годятся для нашего времени - они просто устарели уже много веков назад. Не годятся и догматы, написанные давно устаревшим языком философии Платона - можно и нужно перевести выраженную в них истину на язык современной философии. И нам нужно создавать свою теологию, согласованную с современностью так же, как были согласованы теологические системы Оригена или Дамаскина.
А это значит - в православии нет никакого "сохранения истины", от которой отошли католики и протестанты, а есть просто упорная приверженность прошлому. А поскольку в этом "сохранении истины" и заключается самоидентичность православия, отказаться от него православие не может. И будет вынуждено отвергать любые попытки взаимодействия теологов со Святым Духом и Писанием напрямую, без посредничества и учёта текстов толкователей давно прошедших веков. Поэтому - неизбывная обращённость в прошлое.
Второе - патриархатность - в общем-то просто результат первого. Это основа православного "хранения истины" - священное почтение перед отцами (и чем отцы древнее, тем большего почтения они заслуживают, авторитет с каждым прошедшим веком растёт автоматически). Это и содержание охраняемой истины - древнейший уклад и авторитарная традиция. Православие сохраняется патриархатом и воспроизводит патриархат. Патриархатом пропитано всё - начиная от теологических представлений о Боге и заканчивая атмосферой в храмах и отношенями между прихожанами (особенно между мужчинами и женщинами). С одной стороны - бесконечные попытки узнать, что можно, а что нельзя, выспрашивание у батюшки разрешений на каждый чих, с другой - бесцеремонный диктат находящимся на более низкой ступени в воображаемой иерархии (новоначальным, женщинам и т.п.) - что они должны делать и как жить. И конечно, нельзя не вспомнить классику патрирхата - стремление мужчин контролировать женскую сексуальность и диктовать женщинам, что им делать со своим телом: с кем, как, и сколько спать, когда рожать и сколько рожать. К мужчинам православные пламенные певцы девственности и чадородия в своих опусах никогда не обращаются (если те сами не подставятся и не спросят "а можно ли..."): мужчинам, в отличие от женщин, предоставляется свобода самим решать половые вопросы своей жизни и нести за это ответственность.
Когда читаешь патриархатные фантазии православных (чтоб женщина не работала, носила платок и рожала детей, сколько Бог пошлёт), возникает ощущение, что человек просто бредит. Все эти мечты бесконечно далеки от реальной почвы - от тех самых людей, которые по идее авторов, должны осуществлять их фантазии. Такое впечатление, что авторы даже не задаются целью просчитать, насколько живой человек может осуществить их план и при этом не помереть от голода с выводком детишек и безработным мужем. Одним словом, в социальных проектах восстановления патриархального уклада православные точно так же поворачиваются к реальности задом, к ностальгическим мечтам о прошлом передом и безудержно и бесстыдно фантазируют.
В православии, естественно, есть много достоинств, плюсов, эстетики и т.п.. Но вот данные коренные православные свойства, увы, для меня перечёркивают все достоинства. На мой взгляд, эти черты ведут православие к коллапсу - полному уходу в сектантство и разрыву с реальным миром и современностью. При этом я не вижу возможностей выхода из положения и обновления православия без уничтожения патриархата и отмены обращённости в прошлое. Но уничтожение этих основ православия (именно православия, а не христианства) приведёт к уничтожению его самобытности. Очень многие нынешние члены обсуждаемой церкви ищут в ней тот самый патриархат, авторитаризм и ностальгию по прошлому и скорее всего уйдут в раскол. И в обновлённой православной церкви будет непросто выработать и артикулировать её отличие от протестантизма и католицизма. В общем, выход для меня пока неясен. Но я с интересом слежу за происходящим в церкви. Со стороны.
Очень печально видеть бесконечные попытки православных выкопать нечто из давно минувших веков и вернуть всё, "как было". Особенно на фоне нацеленных на будущее теологических проектов протестантов и, в меньшей степени, католиков. Те стремятся активно включать современные достижения в религиозную жизнь и теологию. Православные по-прежнему пытаются привести современность в соответствие даже не с Библией, а с корпусом представлений о жизни из текстов десятивековой и более давности. Причём время написания текста учитывается только в одном аспекте: чем древнее и ближе к "золотому веку" - патристике - тем лучше и истиннее текст, тем больше священного трепета он должен внушать. Между тем, на любые философские и религиозные построения оказывает влияние и личность и жизненный опыт автора, и культура, его окружающая, и классовая и этническая принадлежность, и конечно же, - время, в которое он живёт. Простой еврейский рыбак в I веке, получивший классическое образование египетский скопец в III веке, премьер-министр Дамасского халифата в VIII веке, русская монахиня в XX веке неизбежно будут мыслить по-разному и приходить к разным выводам. Неудивительно поэтому, что православные, надёргав цитат из авторов совершенно разных эпох, получают в итоге кашу мнений по любому вопросу. Будь то супружество или искупление.
Почему-то подразумевается, что там, в прошлом, были "богатыри - не мы", которым всё и было открыто. Причём без малейшего опосредования и влияния культуры, современных представлений о мире, образования и жизненного опыта. А сейчас не открывается ничего. И наша задача - повернуться к современности задом, к прошлому передом, и выуживать из миллионов запылённых страниц подтверждения наших представлений и ответы на насущные вопросы современности (многие из которых тогда вообще не поднимались и были немыслимы). Просто потрясает эта православная антиисторичность. Впрочем, признать, что развитие богословия - это не просто логическое разворачивание изначально заложенного в Библии, а появление совершенно новых истолкований, представляющих всю священную историю и весь мир кардинально иным образом; признать, что содержание этих новых парадигм определяется не только Святым Духом, но и культурными и научными представлениями соответствующего времени, а также личным опытом создателей парадигм, признать всё это - значило бы признать, что само по себе время не канонизирует теологию или любое утверждение. В прошлом, кроме времени жизни Христа, нет ничего такого особенного по сравнению с настоящим. И отцы могли ошибаться точно так же, как ошибаемся мы. Более того, это означало бы, что старые каноны и теологии не годятся для нашего времени - они просто устарели уже много веков назад. Не годятся и догматы, написанные давно устаревшим языком философии Платона - можно и нужно перевести выраженную в них истину на язык современной философии. И нам нужно создавать свою теологию, согласованную с современностью так же, как были согласованы теологические системы Оригена или Дамаскина.
А это значит - в православии нет никакого "сохранения истины", от которой отошли католики и протестанты, а есть просто упорная приверженность прошлому. А поскольку в этом "сохранении истины" и заключается самоидентичность православия, отказаться от него православие не может. И будет вынуждено отвергать любые попытки взаимодействия теологов со Святым Духом и Писанием напрямую, без посредничества и учёта текстов толкователей давно прошедших веков. Поэтому - неизбывная обращённость в прошлое.
Второе - патриархатность - в общем-то просто результат первого. Это основа православного "хранения истины" - священное почтение перед отцами (и чем отцы древнее, тем большего почтения они заслуживают, авторитет с каждым прошедшим веком растёт автоматически). Это и содержание охраняемой истины - древнейший уклад и авторитарная традиция. Православие сохраняется патриархатом и воспроизводит патриархат. Патриархатом пропитано всё - начиная от теологических представлений о Боге и заканчивая атмосферой в храмах и отношенями между прихожанами (особенно между мужчинами и женщинами). С одной стороны - бесконечные попытки узнать, что можно, а что нельзя, выспрашивание у батюшки разрешений на каждый чих, с другой - бесцеремонный диктат находящимся на более низкой ступени в воображаемой иерархии (новоначальным, женщинам и т.п.) - что они должны делать и как жить. И конечно, нельзя не вспомнить классику патрирхата - стремление мужчин контролировать женскую сексуальность и диктовать женщинам, что им делать со своим телом: с кем, как, и сколько спать, когда рожать и сколько рожать. К мужчинам православные пламенные певцы девственности и чадородия в своих опусах никогда не обращаются (если те сами не подставятся и не спросят "а можно ли..."): мужчинам, в отличие от женщин, предоставляется свобода самим решать половые вопросы своей жизни и нести за это ответственность.
Когда читаешь патриархатные фантазии православных (чтоб женщина не работала, носила платок и рожала детей, сколько Бог пошлёт), возникает ощущение, что человек просто бредит. Все эти мечты бесконечно далеки от реальной почвы - от тех самых людей, которые по идее авторов, должны осуществлять их фантазии. Такое впечатление, что авторы даже не задаются целью просчитать, насколько живой человек может осуществить их план и при этом не помереть от голода с выводком детишек и безработным мужем. Одним словом, в социальных проектах восстановления патриархального уклада православные точно так же поворачиваются к реальности задом, к ностальгическим мечтам о прошлом передом и безудержно и бесстыдно фантазируют.
В православии, естественно, есть много достоинств, плюсов, эстетики и т.п.. Но вот данные коренные православные свойства, увы, для меня перечёркивают все достоинства. На мой взгляд, эти черты ведут православие к коллапсу - полному уходу в сектантство и разрыву с реальным миром и современностью. При этом я не вижу возможностей выхода из положения и обновления православия без уничтожения патриархата и отмены обращённости в прошлое. Но уничтожение этих основ православия (именно православия, а не христианства) приведёт к уничтожению его самобытности. Очень многие нынешние члены обсуждаемой церкви ищут в ней тот самый патриархат, авторитаризм и ностальгию по прошлому и скорее всего уйдут в раскол. И в обновлённой православной церкви будет непросто выработать и артикулировать её отличие от протестантизма и католицизма. В общем, выход для меня пока неясен. Но я с интересом слежу за происходящим в церкви. Со стороны.