РАКЕТНЫЕ ВОЙСКА. КАК ЭТО БЫЛО
Первые уроки
Офицеры 2 рдн 867 рп. В центре - командир полка полковник М.П.Данильченко. Рядом с ним у правой руки - командир дивизиона майор И.Г.Пармон.
Один из читателей, прочитав мое первую статью «Ракетные войска. Как это было» сказал: «Весьма феодально с Вами обошлись». И спросил: «Никогда не жалели, что так сложилась судьба?».
Про то, как поступили с нами, вопрос не простой. Ответ зависит от того, как относиться к защите своей Родины и рассматривать службу в армии. Как СВЯЩЕННУЮ ОБЯЗАННОСТЬ каждого гражданина страны или как воинскую ПОВИННОСТЬ? Мы были воспитаны таким образом, что, конечно же, не испытывая восторга от перевода в академию, тем более за год до окончания такого престижного учебного заведения как МВТУ им. Баумана и тем более зная, что после окончания его мы в основном попадем в такие же престижные московские конструкторские бюро или научно-исследовательские институты ракетной или авиационной промышленности, принимали, как должное, как исполнение своей священной обязанности, если Родина призывает нас, не просто студентов, а ВОЕННООБЯЗАННЫХ, которых могут призвать при необходимости в любой момент. Значит, такая необходимость была. Но должен сказать, что все-таки не так все было жестко по отношению к нам и в солдаты никто не загремел, будучи отчисленным из академии, не успев туда поступить. В первой статье я не стал писать, хотя может быть и стоило, что 1 августа 1959 года, когда мы утром прибыли в Сокольнический райвоенкомат, то при построении обнаружилось, что несколько студентов, отсутствуют. Выступая перед нами с напутствием, райвоенком объявил, что эти студенты решили отметить свой перевод в академию. В парке Горького поддали и попали в милицию. Паспортов у них не было, ведь паспорта у нас отобрали в военкомате, выяснилось, что они призваны в армию. Естественно, о происшествии стало известно в академии. Военком объявил нам, что теперь они в академию не попадут, а попадут в армию, как отчисленные из института студенты. Мы все, конечно, переживали за них и считали, что им крупно не повезло. Но, оказалось, что не повезло нам. Не всем, конечно. А они первого сентября, как и положено студентам, продолжили обучение и дальше в свих институтах.
А наша судьба сложилась по-разному. Генералом я не стал. Жалел? Прошло 55 лет, чего сейчас жалеть. Неизвестно, как сложилась бы судьба на гражданке, хотя по-большому счету я, как москвич, много потерял. Но ведь судьба не предопределена, а во многом зависит от нас самих. Судьба в лице министра обороны и главкома РВСН выбрала меня, забросив из Москвы в захолустья Прибалтики, ну а дальше получилось так, как получилось. У других бывших студентов получилось по-другому. Они вряд ли сожалеют, как мой бывший сослуживец и бывший студент, только из МАИ, генерал-полковник Виктор Иванович Есин. Но, как говорила героиня одного фильма, чтобы стать генералом, надо начинать с лейтенанта и лет 20 послужить в различных гарнизонах. Возвращаюсь в наши лейтенантские годы на 55 лет назад.
19 августа 1961 года КРАЗ-214 въезжает на территорию 2-го рдн 867 рп. Ворота закрываются... Что ждет впереди молодого инженер-лейтенанта? Пока не ясно, ясно только одно - надо представиться командиру дивизиона. Машина, отъехав от КПП, поворачивает направо, затем налево и едет по бетонке, по обеим стронам которой стоят сборно-щитовые бараки, в одном из которых с правой стороны от бетонки и расположен штаб 2-го дивизиона, куда я направляюсь для того, чтобы предстать перед командиром дивизиона майором И.Г.Пармоном. Предстаю и представляюсь, как положено. Разговор с командиром был недолгим, чувствовалось, что он чем-то озабочен и ему в данный момент не до меня, поэтому он меня быстро направил в 8-ю батарею. Чем он был озабочен, стало понятно, когда я пришел в казарму 8-ой батареи, чтобы представиться командиру батареи, тогда еще капитану А.В.Сомову и определиться с дальнейшей службой. Казарма 8 батареи располагалась в одном из сборно-щитовых бараков, расположенных через плац напротив штаба дивизиона. 8-я батарея занимала левую половину здания, а в правой половине размещалась техническая батарея под командованием капитана Терновского.
В казарме батареи было многолюдно - сновали туда-сюда солдаты, несколько лейтенантов отдавали какие-то распоряжения, среди всей этой массы людей выделялся один капитан, громко подгонявший личный состав. Это и был командир 8-й батареи капитан А.В.Сомов. Представиться по форме не получилось. Я успел ему только сообщить, что я назначен к нему заместителем по технической части, как он меня оборвал, сказав, что поговорим потом, что сейчас некогда, потому что сейчас весь личный состав батареи едет в город Жагаре, где в городском Доме культуры состоится военный суд над двумя солдатами нашей батареи. К казарме из автопарка уже подъехали два бортовых ЗИЛ-157. Личный состав батареи вместе с офицерами погрузились на автомашины и двинулись в Жагаре. Суд проходил в Доме культуры города Жагаре, потому что в дивизионе не было соответствующего помещения, где можно было бы собрать личный состав полка. Клуб дивизиона еще не был построен, солдатская столовая достраивалась. Как оказалось, временно солдатская столовая была размещена в автопарке в боксах нашей 8-ой батареи. Судили наших солдат, до сих пор помню их фамилии, Ланчука и Кондратюка. Судили за неуставные отношения с офицером - нецензурную брань и рукоприкладство. Происшествие, вернее воинское преступление, произошло в Жагаре во время очередной помывки личного состава в жагарской бане. Дело в том, что своей бани в дивизионе еще не было - она только строилась. Личный состав возили на помывку в Жагаре, но баня там была небольшая и не могла вместить сразу несколько десятков человек, поэтому приходилось мыться поочередно, дожидаясь своей очереди у бани. Этим пользовались некоторые солдаты, чтобы улизнуть от бани, поболтаться по городу и, возможно, и выпить, благо чепков тогда в Жагаре было достаточно. Тем более, что помывка личного состава проходила по вечерам. Выпившие рядовые Ланчук и Кондратюк наткнулись на лейтенанта Михайлова из 5 батареи и на его требование вернуться к бане ответили нецензурной бранью, а Кондратюк даже поднял на него руку. Суд осудил Кондратюка на 7 лет лишения свободы, Ланчука - на 5 лет. Прямо из зала суда они были взяты под стражу и отправлены в Елгавскую тюрьму. Это был хороший урок для личного состава.
Стоит сказать, что личный состав полка был не простой, кроме молодых солдат, призванных на воинскую службу установленным порядком, в полку было и достаточное количество солдат, прибывших из других частей, ведь полк был молодым, недавно сформированным и комплектовавшимся не только офицерами-выпускниками военных училищ и солдатами-призывниками, но и офицерами и солдатами из разных частей - мотострелковых, артиллерийских, авиационных и даже военно-морских, сокращаемых или переформируемых.. Понятно, что когда речь идет о сокращении и передачи личного состава в другие части, то командование действует про принципу «Нате вам, Боже, что нам негоже», стараясь избавиться от разгильдяев и хулиганов. Такие разгильдяи и хулиганы, как правило третьего года службы, попали и в наш полк. Такого рода солдатами были и Кондратюк с Ланчуком. Но надо отметить, что тогда «дедовщины» в современном виде в подразделениях полка, в том числе и в 8-ой батарее не было. Были самовольные отлучки, были пьянки, были случаи воровства, разгильдяйства, и даже грабежа гражданского населения. В этой связи в памяти сохранилась одна фамилия, наверное, из-за экзотичности, обладателя которой можно назвать грабителем или даже бандитом.
Сержант Пятница - командир отделения технической батареи 2-го дивизиона. Дисциплинированный, исполнительный, инициативный, требовательный к подчиненным по службе, решавший возникающие по вине личного состава проблемы самостоятельно, проявляя находчивость, инициативу и предприимчивость, иногда за гранью закона, без ведома своих командиров. Но если быстрое, самостоятельное, без излишнего шума восстановление солдатами задней стены бокса для хранения автомобильной техники технической батареи, в которую уперся задом агрегат на шасси ЗИЛ-157 при постановке его в бокс и выдавил эту кирпичную стену наружу, разрушив ее, заслуживало одобрения и поощрения, то операция, провернутая сержантом Пятницей, по замене неисправной раздаточной коробки шасси ЗИЛ-157 одного из агрегатов технической батареи, отдавала явным криминалом, не говоря уже о воинском правонарушении. Несколько солдат под предводительством сержанта Пятницы, движимые самыми благими намерениями по восстановлению агрегата, ночью самовольно ушли из дивизиона, прихватив с собой неисправную раздаточную коробку, добрались до 1-го дивизиона, расположенного в 10 километрах от нашего 2-го дивизиона, проникли на охраняемую техническую зону дивизиона, а потом и в сооружение, где находилась техника технической батареи дивизиона, сняли раздаточную коробку с одной из машин, поставив вместо нее принесенную с собой, и благополучно вернулись назад вместе с похищенной раздаточной коробкой, которую потом установили на свою машину. При всей криминальности совершенного деяния, было в этом поступке сержанта Пятницы определенное благородство, ведь намного проще было совершить подмену раздаточной коробки в своем дивизионе. Но это только один из эпизодов тайной жизни сержанта Пятницы. Он, как одинокий волк, по ночам, как говорится, выходил на большую дорогу, останавливал проезжающие машины и грабил водителей и пассажиров. На его след напала местная милиция - следы привели в наш дивизион. Пятницу судили военным судом и приговорили к 10 годам лишения свободы. Надо сказать, что с преступниками в погонах в первые годы полка не церемонились. Только за один год в полку прошло 7 военных судов. Порядок с преступностью был наведен.
После суда, с которого началась моя служба в 8-ой батарее 2 рдн 867 рп, наступили трудовые будни, когда с тобой знакомилось командование полка и дивизиона и ты начинал постигать служебную иерархию в полку и дивизионе, не говоря уже о своей батарее.
Если отбросить различные хозяйственные работы, которыми приходилось заниматься, обустраивая и БСП, и свои боксы в автопарке, и казарму, определяющим во всей деятельности командиров, офицеров и личного состава стартовых батарей было поддержание постоянной боевой готовности ракетного вооружения, не считаясь со временем. Поэтому сутками гоняли компрессорные станции 8Г33У, добиваясь необходимой влажности выдаваемого воздуха, если она была не в норме, разворачивали подогреватели воздуха 8Г27У и сушили кабельную сеть, если сопротивление изоляции становилось ниже нормы, принимали экстренные меры, если на каких-то агрегатах возникали неисправности. Ничто не должно было помешать своевременному пуску ракет.
Должен сказать, что, несмотря на постоянную занятость личного состава, находилось время и для спорта, и для отдыха личного состава. Даже для экскурсий в Ригу. Через несколько дней после моего вступления в должность я с группой солдат нашей батареи в воскресенье выехал в Ригу на экскурсию на автобусе дивизиона. Поездка прошла успешно, хотя и не без нервотрепки для меня. В Риге, после ознакомления с центром города, посетили зоопарк, а потом отправились на рижское взморье - в Юрмалу, где на пляже и провели оставшееся до отъезда время. Собрались уезжать, проверяю людей и обнаруживаю, что нет одного молодого солдата - дизелиста рядового Попкова. Начинаем искать - безрезультатно. Время идет, солдата нет. В голову лезут всякие нехорошие мысли - куда он мог деться? Но без солдата нельзя уезжать, продолжаем поиски... И, главное, никто из солдат, даже товарищ Попкова, другой дизелист, с которым они вместе работают и поддерживают нормальные товарищеские отношения, ничего не могут сказать. Только часа через два, наконец-то, появляется рядовой Попков, объясняет, что заснул под каким-то кустом. От сердца отлегло, солдат нашелся, жив и здоров, можно возвращаться. Возвращаемся из Юрмалы по дороге через Калнциемс, Аннаниеки, Добеле-2, Добеле и далее по привычному маршруту. И теперь уже я, как я сейчас понимаю с высоты прожитых лет и почти 30 лет воинской службы, совершаю довольно опрометчивый поступок, который мог иметь самые неприятные последствия для меня. Решаю не ехать в дивизион вместе с личным составом и выйти в Добеле, ведь сегодня воскресенье и завтра с утра снова ехать на службу, а солдат отправить одних, тем самым совершаю, по крайней мере, два серьезных проступка - оставляю личный состав без контроля и оставляю автомобиль, старшим которого я являюсь. Назначаю за себя сержанта Галкина, командира отделения стартового расчета, и отправляю в дивизион, выразив надежду, что личный состав меня не подведет и без приключений вернется в дивизион. Сержант Галкин и остальные солдаты заверили меня, что все будет нормально и меня они не подведут. Слово свое они сдержали. Конечно, на душе у меня было неспокойно: как доехали, все ли в порядке? С тревогой на следующий день ехал на службу в дивизион, но все было спокойно.
Через неделю наша батарея заступила на двухнедельное боевое дежурство. Когда я прибыл в дивизион в августе 1961 года, боевое дежурство в дивизионе несли попарно две батареи в течение двух недель. И двухнедельное боевое дежурство, на которое заступили 7 и 8 батареи, было последним. В дальнейшем на боевое дежурство заступали по две батареи еженедельно. Несмотря на то, что в сентябре полк должен был проверяться дивизией, командир батареи капитан А.В.Сомов был отправлен в очередной отпуск и исполняющим обязанности командира батареи назначили меня, только что прибывшего молодого лейтенанта. Мне же пришлось представлять 8-ю батарею на проверку. Итоговая проверка проводилась офицерами управления дивизии по всем вопросам боевой и политической подготовки, начиная с ТСУ с дивизионом и кончая строевой подготовкой. Не помню, кто руководил проверкой от дивизии, но помню, что доклад о результатах проверки делал начальник штаба дивизии полковник Торопов Ю.В. Подведение итогов проводилось в помещении только что введенной в строй солдатской столовой. Батарея получила общую оценку «хорошо», что, конечно же, была очень высокая оценка, учитывая высокую требовательность инструкторской группы дивизии без скидок на отсутствие опыта у исполняющего обязанности командира батареи - молодого инженер-лейтенанта. И, кстати, такого же молодого инженер-лейтенанта, моего однокурсника Ю.Н.Семенова, начальника электроогневого отделения батареи. Как я понимаю, сам факт, что ты выпускник ракетной академии, инженер-ракетчик, а инженеров-ракетчиков тогда еще были считанные единицы в батареях, предполагал твою высокую подготовку и способность выполнять стоящие перед батареей боевые задачи - проведения пусков ракет в установленное время. Наверное, поэтому перед итоговой проверкой полка командира батареи отправляют в отпуск, оставляя вместо него только что прибывшего выпускника академии, считая, что он должен справиться с этой задачей. С этой задачей я справился, но при проверке моей специальной подготовки потерпел сокрушительное фиаско. Проверяющий, а им был Володя Кириллов, конечно, Володей Кирилловым он для меня стал позже, а тогда это был старший инженер-лейтенант Кириллов - офицер отделения боевой готовности и боевой стрельбы (так тогда называлось оперативное отделение) управления дивизии, безжалостно поставил мне «двойку» по специальной подготовке, кстати, первую и последнюю. Старший инженер-лейтенант Кириллов был специалистом по системе управления ракеты и работе электроогневого отделения, поэтому и гонял он меня по пресловутой одиннадцатилистовке - общей электросхеме системы управления ракеты, наземного электрооборудования и двигательной установки ракеты. И загонял, не пожалев земляка-москвича. К сожалению, майор Владимир Кириллов, после службы не вернулся в родную Москву, а навечно остался в Литве.
При подведении итогов полковник Ю.В. Торопов, конечно, огласил список «двоечников», нелестно его прокомментировав, что было неприятно, но не смертельно. В дальнейшем неоднократно приходилось встречаться и общаться с офицерами управления дивизии, в том числе с офицерами отделения боевой готовности, которые были в состав инструкторской группы дивизии. Монахов, Лавренов, Кириллов, Киселев. Никоненко... Я перечислил только тех, с кем пришлось встретиться в начале своего офицерского пути. Конечно, сначала для нас, молодых офицеров - лейтенантов, они представлялись асами, так и было на самом деле, которые уже прошли путь, который предстояло нам только пройти, и мы с определенным трепетом и уважением относились к ним. Потом, когда мы повзрослели и набрались опыта, ближе познакомились в процессе службы, между нами и теми из них, кто оставался в дивизии, установились товарищеские, дружеские отношения, несмотря на «двойки», когда-то полученные от них - вполне заслуженно.
Мое пребывание в должности исполняющего обязанности командира батареи закончилось уроком от командира дивизиона майора И.Г. Пармона, который не могу сейчас не вспомнить. Но сначала несколько слов о командире дивизиона майоре И.Г. Пармоне.
«Закон - тайга, Пармон - хозяин. Вот лозунг жизни «Техскладам», - метко отметил в одном из своих стихотворений лейтенант Женя Ермошкин - ст. оператор машины подготовки электроогневого отделения 6-ой стартовой батареи. Напомню, что вывеска «Техсклады», как легенда прикрытия, висела на КПП дивизиона. Майор И.Г. Пармон, бывший командир стартовой батареи 637 (Таурагского) рп, действительно, был хозяином нашего лесного гарнизона - 2 рдн 867 рп. Невысокий, ладно скроенный, подтянутый, он твердой рукой правил вверенным ему личным составом дивизиона. «Пармон - маленький Наполеон», - так иногда между собой называли его офицеры дивизиона. Жесткий, требовательный, он умел без шума и мата поставить на место подчиненных, когда это было необходимо. Его уважали и побаивались. Сейчас, вспоминая его лицо, я вижу определенное сходство с грузинским артистом Нодаром Мгалоблишвили, исполнявшим роль графа Калиостро в фильме Марка Захарова «Формула любви».
Но возвращаюсь к уроку, преподанному мне командиром дивизиона. Командир дивизиона поставил задачу командирам батарей в течение 3-х дней очистить закрепленную за батареями территорию от валежника, веток, мусора, скопившегося в лесу, ведь стартовые позиции батарей были расположены в сосновом лесу. И вывести весь этот мусор за пределы территории дивизиона. Два дня выделенный личный состав 8-й батареи очищал закрепленную территорию от мусора и складывал его на обочине дороги на технической зоне дивизиона, чтобы на следующий день, последний день, вывезти его за пределы дивизиона. Но на следующий день вышел из отпуска командир батареи капитан Сомов и приступил к своим обязанностям. Я доложил ему, что командиром дивизиона приказано очистить территорию от мусора и вывезти его за пределы дивизиона, что территория очищена и мусор собран для вывозки, что сегодня последний день и надо выполнить приказ командира. Но капитан Сомов посчитал, что есть дела поважнее и мусор не вывез. Не вывез, так не вывез - его дело, Он командир - ему и отвечать. Закончился рабочий день, командир батареи уехал домой. Мне ехать было некуда, тем более в будний день, я остался в дивизионе. Впрочем, я постоянно жил в дивизионе, иногда по субботам выезжая в Добеле, если был свободен от несения боевого дежурства. В будний день там вообще делать было нечего - только приехать, переночевать в такой же сборно-щитовой гостинице и рано утром снова ехать на службу в дивизион. Часов в 9 вечера, уже после ужина, прибегает в офицерскую гостиницу дивизиона посыльный и сообщает мне:
- Товарищ лейтенант, Вас к себе вызывает командир дивизиона.
Я в недоумении: почему он до сих пор в дивизионе и зачем я ему понадобился так поздно, к тому же в нерабочее время? Быстро одеваюсь, прибегаю в штаб дивизиона, захожу в кабинет, естественно, докладывая, как положено. Командир дивизиона сидит за столом, лицо строгое, неприветливое. Жестко, как он умел распекать подчиненных, задает вопрос:
- Товарищ лейтенант, Вы почему не выполнили мой приказ?
Я не могу понять, о каком приказе идет речь:
- Товарищ майор, какой приказ?
- Я приказывал Вам очистить территорию от мусора. Почему Вы не выполнили мой приказ?
Отвечаю, что сегодня вышел из отпуска командир батареи капитан Сомов, что я передал ему приказ командира дивизиона, но он поступил по-своему.
- Я приказывал Вам, а не Сомову. Почему Вы не выполнили мой приказ?
Я снова пытаюсь объяснить, что командир приступил к своим обязанностям и я не мог через его голову командовать личным составом.
- Запомните, лейтенант, Вы получили приказ и Вы его должны были выполнить. Приказ должен быть выполнен сегодня. Идите.
Приказ я выполнил и запомнил, что отданные тебе приказы надо выполнять. На следующий день, встретив меня, повторил, уже мирным голосом:
- Запомни, приказы надо выполнять.
Запомнил...
Офицеры 2 рдн 867 рп. В центре - командир полка полковник М.П.Данильченко. Рядом с ним у правой руки - командир дивизиона майор И.Г.Пармон.
Один из читателей, прочитав мое первую статью «Ракетные войска. Как это было» сказал: «Весьма феодально с Вами обошлись». И спросил: «Никогда не жалели, что так сложилась судьба?».
Про то, как поступили с нами, вопрос не простой. Ответ зависит от того, как относиться к защите своей Родины и рассматривать службу в армии. Как СВЯЩЕННУЮ ОБЯЗАННОСТЬ каждого гражданина страны или как воинскую ПОВИННОСТЬ? Мы были воспитаны таким образом, что, конечно же, не испытывая восторга от перевода в академию, тем более за год до окончания такого престижного учебного заведения как МВТУ им. Баумана и тем более зная, что после окончания его мы в основном попадем в такие же престижные московские конструкторские бюро или научно-исследовательские институты ракетной или авиационной промышленности, принимали, как должное, как исполнение своей священной обязанности, если Родина призывает нас, не просто студентов, а ВОЕННООБЯЗАННЫХ, которых могут призвать при необходимости в любой момент. Значит, такая необходимость была. Но должен сказать, что все-таки не так все было жестко по отношению к нам и в солдаты никто не загремел, будучи отчисленным из академии, не успев туда поступить. В первой статье я не стал писать, хотя может быть и стоило, что 1 августа 1959 года, когда мы утром прибыли в Сокольнический райвоенкомат, то при построении обнаружилось, что несколько студентов, отсутствуют. Выступая перед нами с напутствием, райвоенком объявил, что эти студенты решили отметить свой перевод в академию. В парке Горького поддали и попали в милицию. Паспортов у них не было, ведь паспорта у нас отобрали в военкомате, выяснилось, что они призваны в армию. Естественно, о происшествии стало известно в академии. Военком объявил нам, что теперь они в академию не попадут, а попадут в армию, как отчисленные из института студенты. Мы все, конечно, переживали за них и считали, что им крупно не повезло. Но, оказалось, что не повезло нам. Не всем, конечно. А они первого сентября, как и положено студентам, продолжили обучение и дальше в свих институтах.
А наша судьба сложилась по-разному. Генералом я не стал. Жалел? Прошло 55 лет, чего сейчас жалеть. Неизвестно, как сложилась бы судьба на гражданке, хотя по-большому счету я, как москвич, много потерял. Но ведь судьба не предопределена, а во многом зависит от нас самих. Судьба в лице министра обороны и главкома РВСН выбрала меня, забросив из Москвы в захолустья Прибалтики, ну а дальше получилось так, как получилось. У других бывших студентов получилось по-другому. Они вряд ли сожалеют, как мой бывший сослуживец и бывший студент, только из МАИ, генерал-полковник Виктор Иванович Есин. Но, как говорила героиня одного фильма, чтобы стать генералом, надо начинать с лейтенанта и лет 20 послужить в различных гарнизонах. Возвращаюсь в наши лейтенантские годы на 55 лет назад.
19 августа 1961 года КРАЗ-214 въезжает на территорию 2-го рдн 867 рп. Ворота закрываются... Что ждет впереди молодого инженер-лейтенанта? Пока не ясно, ясно только одно - надо представиться командиру дивизиона. Машина, отъехав от КПП, поворачивает направо, затем налево и едет по бетонке, по обеим стронам которой стоят сборно-щитовые бараки, в одном из которых с правой стороны от бетонки и расположен штаб 2-го дивизиона, куда я направляюсь для того, чтобы предстать перед командиром дивизиона майором И.Г.Пармоном. Предстаю и представляюсь, как положено. Разговор с командиром был недолгим, чувствовалось, что он чем-то озабочен и ему в данный момент не до меня, поэтому он меня быстро направил в 8-ю батарею. Чем он был озабочен, стало понятно, когда я пришел в казарму 8-ой батареи, чтобы представиться командиру батареи, тогда еще капитану А.В.Сомову и определиться с дальнейшей службой. Казарма 8 батареи располагалась в одном из сборно-щитовых бараков, расположенных через плац напротив штаба дивизиона. 8-я батарея занимала левую половину здания, а в правой половине размещалась техническая батарея под командованием капитана Терновского.
В казарме батареи было многолюдно - сновали туда-сюда солдаты, несколько лейтенантов отдавали какие-то распоряжения, среди всей этой массы людей выделялся один капитан, громко подгонявший личный состав. Это и был командир 8-й батареи капитан А.В.Сомов. Представиться по форме не получилось. Я успел ему только сообщить, что я назначен к нему заместителем по технической части, как он меня оборвал, сказав, что поговорим потом, что сейчас некогда, потому что сейчас весь личный состав батареи едет в город Жагаре, где в городском Доме культуры состоится военный суд над двумя солдатами нашей батареи. К казарме из автопарка уже подъехали два бортовых ЗИЛ-157. Личный состав батареи вместе с офицерами погрузились на автомашины и двинулись в Жагаре. Суд проходил в Доме культуры города Жагаре, потому что в дивизионе не было соответствующего помещения, где можно было бы собрать личный состав полка. Клуб дивизиона еще не был построен, солдатская столовая достраивалась. Как оказалось, временно солдатская столовая была размещена в автопарке в боксах нашей 8-ой батареи. Судили наших солдат, до сих пор помню их фамилии, Ланчука и Кондратюка. Судили за неуставные отношения с офицером - нецензурную брань и рукоприкладство. Происшествие, вернее воинское преступление, произошло в Жагаре во время очередной помывки личного состава в жагарской бане. Дело в том, что своей бани в дивизионе еще не было - она только строилась. Личный состав возили на помывку в Жагаре, но баня там была небольшая и не могла вместить сразу несколько десятков человек, поэтому приходилось мыться поочередно, дожидаясь своей очереди у бани. Этим пользовались некоторые солдаты, чтобы улизнуть от бани, поболтаться по городу и, возможно, и выпить, благо чепков тогда в Жагаре было достаточно. Тем более, что помывка личного состава проходила по вечерам. Выпившие рядовые Ланчук и Кондратюк наткнулись на лейтенанта Михайлова из 5 батареи и на его требование вернуться к бане ответили нецензурной бранью, а Кондратюк даже поднял на него руку. Суд осудил Кондратюка на 7 лет лишения свободы, Ланчука - на 5 лет. Прямо из зала суда они были взяты под стражу и отправлены в Елгавскую тюрьму. Это был хороший урок для личного состава.
Стоит сказать, что личный состав полка был не простой, кроме молодых солдат, призванных на воинскую службу установленным порядком, в полку было и достаточное количество солдат, прибывших из других частей, ведь полк был молодым, недавно сформированным и комплектовавшимся не только офицерами-выпускниками военных училищ и солдатами-призывниками, но и офицерами и солдатами из разных частей - мотострелковых, артиллерийских, авиационных и даже военно-морских, сокращаемых или переформируемых.. Понятно, что когда речь идет о сокращении и передачи личного состава в другие части, то командование действует про принципу «Нате вам, Боже, что нам негоже», стараясь избавиться от разгильдяев и хулиганов. Такие разгильдяи и хулиганы, как правило третьего года службы, попали и в наш полк. Такого рода солдатами были и Кондратюк с Ланчуком. Но надо отметить, что тогда «дедовщины» в современном виде в подразделениях полка, в том числе и в 8-ой батарее не было. Были самовольные отлучки, были пьянки, были случаи воровства, разгильдяйства, и даже грабежа гражданского населения. В этой связи в памяти сохранилась одна фамилия, наверное, из-за экзотичности, обладателя которой можно назвать грабителем или даже бандитом.
Сержант Пятница - командир отделения технической батареи 2-го дивизиона. Дисциплинированный, исполнительный, инициативный, требовательный к подчиненным по службе, решавший возникающие по вине личного состава проблемы самостоятельно, проявляя находчивость, инициативу и предприимчивость, иногда за гранью закона, без ведома своих командиров. Но если быстрое, самостоятельное, без излишнего шума восстановление солдатами задней стены бокса для хранения автомобильной техники технической батареи, в которую уперся задом агрегат на шасси ЗИЛ-157 при постановке его в бокс и выдавил эту кирпичную стену наружу, разрушив ее, заслуживало одобрения и поощрения, то операция, провернутая сержантом Пятницей, по замене неисправной раздаточной коробки шасси ЗИЛ-157 одного из агрегатов технической батареи, отдавала явным криминалом, не говоря уже о воинском правонарушении. Несколько солдат под предводительством сержанта Пятницы, движимые самыми благими намерениями по восстановлению агрегата, ночью самовольно ушли из дивизиона, прихватив с собой неисправную раздаточную коробку, добрались до 1-го дивизиона, расположенного в 10 километрах от нашего 2-го дивизиона, проникли на охраняемую техническую зону дивизиона, а потом и в сооружение, где находилась техника технической батареи дивизиона, сняли раздаточную коробку с одной из машин, поставив вместо нее принесенную с собой, и благополучно вернулись назад вместе с похищенной раздаточной коробкой, которую потом установили на свою машину. При всей криминальности совершенного деяния, было в этом поступке сержанта Пятницы определенное благородство, ведь намного проще было совершить подмену раздаточной коробки в своем дивизионе. Но это только один из эпизодов тайной жизни сержанта Пятницы. Он, как одинокий волк, по ночам, как говорится, выходил на большую дорогу, останавливал проезжающие машины и грабил водителей и пассажиров. На его след напала местная милиция - следы привели в наш дивизион. Пятницу судили военным судом и приговорили к 10 годам лишения свободы. Надо сказать, что с преступниками в погонах в первые годы полка не церемонились. Только за один год в полку прошло 7 военных судов. Порядок с преступностью был наведен.
После суда, с которого началась моя служба в 8-ой батарее 2 рдн 867 рп, наступили трудовые будни, когда с тобой знакомилось командование полка и дивизиона и ты начинал постигать служебную иерархию в полку и дивизионе, не говоря уже о своей батарее.
Если отбросить различные хозяйственные работы, которыми приходилось заниматься, обустраивая и БСП, и свои боксы в автопарке, и казарму, определяющим во всей деятельности командиров, офицеров и личного состава стартовых батарей было поддержание постоянной боевой готовности ракетного вооружения, не считаясь со временем. Поэтому сутками гоняли компрессорные станции 8Г33У, добиваясь необходимой влажности выдаваемого воздуха, если она была не в норме, разворачивали подогреватели воздуха 8Г27У и сушили кабельную сеть, если сопротивление изоляции становилось ниже нормы, принимали экстренные меры, если на каких-то агрегатах возникали неисправности. Ничто не должно было помешать своевременному пуску ракет.
Должен сказать, что, несмотря на постоянную занятость личного состава, находилось время и для спорта, и для отдыха личного состава. Даже для экскурсий в Ригу. Через несколько дней после моего вступления в должность я с группой солдат нашей батареи в воскресенье выехал в Ригу на экскурсию на автобусе дивизиона. Поездка прошла успешно, хотя и не без нервотрепки для меня. В Риге, после ознакомления с центром города, посетили зоопарк, а потом отправились на рижское взморье - в Юрмалу, где на пляже и провели оставшееся до отъезда время. Собрались уезжать, проверяю людей и обнаруживаю, что нет одного молодого солдата - дизелиста рядового Попкова. Начинаем искать - безрезультатно. Время идет, солдата нет. В голову лезут всякие нехорошие мысли - куда он мог деться? Но без солдата нельзя уезжать, продолжаем поиски... И, главное, никто из солдат, даже товарищ Попкова, другой дизелист, с которым они вместе работают и поддерживают нормальные товарищеские отношения, ничего не могут сказать. Только часа через два, наконец-то, появляется рядовой Попков, объясняет, что заснул под каким-то кустом. От сердца отлегло, солдат нашелся, жив и здоров, можно возвращаться. Возвращаемся из Юрмалы по дороге через Калнциемс, Аннаниеки, Добеле-2, Добеле и далее по привычному маршруту. И теперь уже я, как я сейчас понимаю с высоты прожитых лет и почти 30 лет воинской службы, совершаю довольно опрометчивый поступок, который мог иметь самые неприятные последствия для меня. Решаю не ехать в дивизион вместе с личным составом и выйти в Добеле, ведь сегодня воскресенье и завтра с утра снова ехать на службу, а солдат отправить одних, тем самым совершаю, по крайней мере, два серьезных проступка - оставляю личный состав без контроля и оставляю автомобиль, старшим которого я являюсь. Назначаю за себя сержанта Галкина, командира отделения стартового расчета, и отправляю в дивизион, выразив надежду, что личный состав меня не подведет и без приключений вернется в дивизион. Сержант Галкин и остальные солдаты заверили меня, что все будет нормально и меня они не подведут. Слово свое они сдержали. Конечно, на душе у меня было неспокойно: как доехали, все ли в порядке? С тревогой на следующий день ехал на службу в дивизион, но все было спокойно.
Через неделю наша батарея заступила на двухнедельное боевое дежурство. Когда я прибыл в дивизион в августе 1961 года, боевое дежурство в дивизионе несли попарно две батареи в течение двух недель. И двухнедельное боевое дежурство, на которое заступили 7 и 8 батареи, было последним. В дальнейшем на боевое дежурство заступали по две батареи еженедельно. Несмотря на то, что в сентябре полк должен был проверяться дивизией, командир батареи капитан А.В.Сомов был отправлен в очередной отпуск и исполняющим обязанности командира батареи назначили меня, только что прибывшего молодого лейтенанта. Мне же пришлось представлять 8-ю батарею на проверку. Итоговая проверка проводилась офицерами управления дивизии по всем вопросам боевой и политической подготовки, начиная с ТСУ с дивизионом и кончая строевой подготовкой. Не помню, кто руководил проверкой от дивизии, но помню, что доклад о результатах проверки делал начальник штаба дивизии полковник Торопов Ю.В. Подведение итогов проводилось в помещении только что введенной в строй солдатской столовой. Батарея получила общую оценку «хорошо», что, конечно же, была очень высокая оценка, учитывая высокую требовательность инструкторской группы дивизии без скидок на отсутствие опыта у исполняющего обязанности командира батареи - молодого инженер-лейтенанта. И, кстати, такого же молодого инженер-лейтенанта, моего однокурсника Ю.Н.Семенова, начальника электроогневого отделения батареи. Как я понимаю, сам факт, что ты выпускник ракетной академии, инженер-ракетчик, а инженеров-ракетчиков тогда еще были считанные единицы в батареях, предполагал твою высокую подготовку и способность выполнять стоящие перед батареей боевые задачи - проведения пусков ракет в установленное время. Наверное, поэтому перед итоговой проверкой полка командира батареи отправляют в отпуск, оставляя вместо него только что прибывшего выпускника академии, считая, что он должен справиться с этой задачей. С этой задачей я справился, но при проверке моей специальной подготовки потерпел сокрушительное фиаско. Проверяющий, а им был Володя Кириллов, конечно, Володей Кирилловым он для меня стал позже, а тогда это был старший инженер-лейтенант Кириллов - офицер отделения боевой готовности и боевой стрельбы (так тогда называлось оперативное отделение) управления дивизии, безжалостно поставил мне «двойку» по специальной подготовке, кстати, первую и последнюю. Старший инженер-лейтенант Кириллов был специалистом по системе управления ракеты и работе электроогневого отделения, поэтому и гонял он меня по пресловутой одиннадцатилистовке - общей электросхеме системы управления ракеты, наземного электрооборудования и двигательной установки ракеты. И загонял, не пожалев земляка-москвича. К сожалению, майор Владимир Кириллов, после службы не вернулся в родную Москву, а навечно остался в Литве.
При подведении итогов полковник Ю.В. Торопов, конечно, огласил список «двоечников», нелестно его прокомментировав, что было неприятно, но не смертельно. В дальнейшем неоднократно приходилось встречаться и общаться с офицерами управления дивизии, в том числе с офицерами отделения боевой готовности, которые были в состав инструкторской группы дивизии. Монахов, Лавренов, Кириллов, Киселев. Никоненко... Я перечислил только тех, с кем пришлось встретиться в начале своего офицерского пути. Конечно, сначала для нас, молодых офицеров - лейтенантов, они представлялись асами, так и было на самом деле, которые уже прошли путь, который предстояло нам только пройти, и мы с определенным трепетом и уважением относились к ним. Потом, когда мы повзрослели и набрались опыта, ближе познакомились в процессе службы, между нами и теми из них, кто оставался в дивизии, установились товарищеские, дружеские отношения, несмотря на «двойки», когда-то полученные от них - вполне заслуженно.
Мое пребывание в должности исполняющего обязанности командира батареи закончилось уроком от командира дивизиона майора И.Г. Пармона, который не могу сейчас не вспомнить. Но сначала несколько слов о командире дивизиона майоре И.Г. Пармоне.
«Закон - тайга, Пармон - хозяин. Вот лозунг жизни «Техскладам», - метко отметил в одном из своих стихотворений лейтенант Женя Ермошкин - ст. оператор машины подготовки электроогневого отделения 6-ой стартовой батареи. Напомню, что вывеска «Техсклады», как легенда прикрытия, висела на КПП дивизиона. Майор И.Г. Пармон, бывший командир стартовой батареи 637 (Таурагского) рп, действительно, был хозяином нашего лесного гарнизона - 2 рдн 867 рп. Невысокий, ладно скроенный, подтянутый, он твердой рукой правил вверенным ему личным составом дивизиона. «Пармон - маленький Наполеон», - так иногда между собой называли его офицеры дивизиона. Жесткий, требовательный, он умел без шума и мата поставить на место подчиненных, когда это было необходимо. Его уважали и побаивались. Сейчас, вспоминая его лицо, я вижу определенное сходство с грузинским артистом Нодаром Мгалоблишвили, исполнявшим роль графа Калиостро в фильме Марка Захарова «Формула любви».
Но возвращаюсь к уроку, преподанному мне командиром дивизиона. Командир дивизиона поставил задачу командирам батарей в течение 3-х дней очистить закрепленную за батареями территорию от валежника, веток, мусора, скопившегося в лесу, ведь стартовые позиции батарей были расположены в сосновом лесу. И вывести весь этот мусор за пределы территории дивизиона. Два дня выделенный личный состав 8-й батареи очищал закрепленную территорию от мусора и складывал его на обочине дороги на технической зоне дивизиона, чтобы на следующий день, последний день, вывезти его за пределы дивизиона. Но на следующий день вышел из отпуска командир батареи капитан Сомов и приступил к своим обязанностям. Я доложил ему, что командиром дивизиона приказано очистить территорию от мусора и вывезти его за пределы дивизиона, что территория очищена и мусор собран для вывозки, что сегодня последний день и надо выполнить приказ командира. Но капитан Сомов посчитал, что есть дела поважнее и мусор не вывез. Не вывез, так не вывез - его дело, Он командир - ему и отвечать. Закончился рабочий день, командир батареи уехал домой. Мне ехать было некуда, тем более в будний день, я остался в дивизионе. Впрочем, я постоянно жил в дивизионе, иногда по субботам выезжая в Добеле, если был свободен от несения боевого дежурства. В будний день там вообще делать было нечего - только приехать, переночевать в такой же сборно-щитовой гостинице и рано утром снова ехать на службу в дивизион. Часов в 9 вечера, уже после ужина, прибегает в офицерскую гостиницу дивизиона посыльный и сообщает мне:
- Товарищ лейтенант, Вас к себе вызывает командир дивизиона.
Я в недоумении: почему он до сих пор в дивизионе и зачем я ему понадобился так поздно, к тому же в нерабочее время? Быстро одеваюсь, прибегаю в штаб дивизиона, захожу в кабинет, естественно, докладывая, как положено. Командир дивизиона сидит за столом, лицо строгое, неприветливое. Жестко, как он умел распекать подчиненных, задает вопрос:
- Товарищ лейтенант, Вы почему не выполнили мой приказ?
Я не могу понять, о каком приказе идет речь:
- Товарищ майор, какой приказ?
- Я приказывал Вам очистить территорию от мусора. Почему Вы не выполнили мой приказ?
Отвечаю, что сегодня вышел из отпуска командир батареи капитан Сомов, что я передал ему приказ командира дивизиона, но он поступил по-своему.
- Я приказывал Вам, а не Сомову. Почему Вы не выполнили мой приказ?
Я снова пытаюсь объяснить, что командир приступил к своим обязанностям и я не мог через его голову командовать личным составом.
- Запомните, лейтенант, Вы получили приказ и Вы его должны были выполнить. Приказ должен быть выполнен сегодня. Идите.
Приказ я выполнил и запомнил, что отданные тебе приказы надо выполнять. На следующий день, встретив меня, повторил, уже мирным голосом:
- Запомни, приказы надо выполнять.
Запомнил...