литературное
Сейчас мне настолько скучно, что это вселяет в меня дикую радость! Я впитываю безмятежность нихренанеделанья всей свой кожей, я вдыхаю распиздяйство полной грудью, и счастлив)))
так вот, потому я сейчас выложу сюда первый из тройки рассказов, которые я когда-то писал для своих игроков, чтобы те ознакомились с миром и игровыми классами, которыми они будут играть. модуль, правда по сути, так и не состоялся, но это уже мелочи. этот рассказал присался практически четыре года назад, так что в нем может быть всякое фуфло, но править и менять что-то, я считаю неправильным.
если внезапно вам понравится, я выложу и остальные два)
зы. чертов жж выставляет ограничение по объему текста, потому окончание будет в соседнем посте.
Паладин Пауль и Чума.
1.
Он вошел в город на рассвете, когда дымка утреннего тумана еще витала над землей прозрачно-молочным покрывалом. Стражник у ворот казался нахохлившейся вороной, опершейся на черный штрих копья. Пауль широким, гремящим железом шагом приблизился к нему, и стражник, вздрогнув, поднял голову от земли. Был сей оборонитель человечества давно не брит, лицом темен, а глазами мутен. «Пил, что ли?» - нахмурившись, подумал паладин. Но когда от стражника пахнуло кислым гниением, а глаза расширились от радости при виде паладина, все сомнения отступили. «Это все-таки Чума, нет сомнений»…
Сторож смотрел, как мимо идет один из защитников, членов Ордена Света - самый настоящий паладин. Тяжелый, сияющий мрачным серебром нагрудник, два массивных наплечника в виде черепов, латные печатки и ботинки. И огромный, двуручный молот, прикрепленный за спиной. Одежда, выглядывающая из-под доспехов иссиня-черная, а на голове сияющий чистым золотом Обруч Чистоты. За спиной сума с вещами, но судя по размеру, этих вещей минимум. И то правда, какой безумец откажет паладину в помощи и гостеприимстве?
«К вечеру весь город будет знать обо мне. Ну и ладно - пусть трепещут».
Город империи был болен, Пауль ощущал это всей своей душой, сердцем. Малочисленные горожане, бездомные кошки и псы, сам воздух - все твердило о болезни города. Он стонал и молил об избавлении, и Пауль принес его.
Империя... Какое величественное слово, но паладин давно смирился с тем, что от истинной империи остались жалкие осколки. Истинная империя была уничтожена три тысячи лет назад магическим апокалипсисом, вызванным заносчивыми колдунами, или же это было последним ультиматумом в неизвестной войне грандиозных масштабов. Великие города были разрушены до основания, часть континента опустилась в воду, облик его неузнаваемо изменился. Плодородные поля стали горами, горы разломились и превратились в бездонные провалы, из которых рвалось наружу огненное нутро земли. Небо почернело, и в живых остался лишь один из десяти. Но время прошло, огонь остыл, каменистые, покрытые пеплом пустоши поросли травой, траву сменил лес, который некому было вырубать. Из остатков древних лесов, переживших катаклизм вышли нелюди, почти полностью уничтоженные Первой Империей Человека.
Наверняка причин апокалипсиса никто не знал, письменных свидетельств тех времен практически не осталось, те же, что удалось сохранить - были противоречивыми и сбивчивыми. А зачастую, и смертельно опасными для тех, кто их читал.
За тысячи прошедших лет, люди заново отстроили города, снова вернулись к вере в Свет. Но их количество, их знания были уже несравнимо меньшими, чем ранее. Посреди джунглей покоились покрытые лианами остатки древних городов, в которых все еще сохранялись остатки могущественных знаний прошлого. Манящих могуществом и опасных для тех, кто их находил.
Людям приходилось биться с дикими хищниками, ужасными ордами буффов - жабоподобных, хищных тварей, которые устраивали периодические миграции, пожирая все живое на своем пути. Они обладали зачатками варварского разума, и оттого были опаснее чумы, людей спасал лишь то, что они были не организованы и крайне примитивно вооружены. С эльфами, полудикими детьми природы, опасными охотниками, которые уже тысячелетия таили злобу на людей за нанесенные им в давние времена обиды. Многие, кто ушел в лес в поисках чудес или пропитания остались лежать там с эльфийской стрелой в спине.
Но это были привычные трудности, к которым все люди привыкли, от которых отгородились крепкими оградами городов и сел, стальными доспехами и мечами солдат. С этими опасностями люди смирились и сжились.
Но немногие знали о значительно более ужасающей опасности, существующей недалеко от людей. Тьма скрывалась под заросшим лесами континентом, бездонная пропасть тьмы. Вечное проклятие рода человеческого - ожившие мертвецы. Среди простых людей истории о них передавались как байки, без фактов, но с животрепещущими подробностями. Оживающие кладбища, на которые спящие вечным сном просыпались и тревожили живых. Гробницы древних человеческих и нечеловеческих рас, заполненные бессменными вечными стражами, и их хозяевами. Наследие древней магии, до сих пор заражающей замелю своим присутствием.
Считанные же единицы знали ужасную истину о Капеллах Немертвых, не просто бездумных шагающих трупах, алчущих плоти живых - но зловещих и холодных древних разумах, лелеющих свои ледяные планы во тьме пещер далеко на юге континента, месте не обжитом людьми, и наполненном неизвестными и чуждыми опасностями.
Лишь Орден Света, организация существующая с самого начала Второй Империи, образованной после катаклизма, хранил знания об этой опасности.
Орден Света, высшая инстанция и могущественнейшая организация воспитывает в своих рядах борцов с тьмой, и любыми угрозами для человеческой расы. Крайне малое количество людей способно пройти полное посвящение Светом, и переродиться в настоящего защитника, но агенты Ордена повсюду, и они на страже интересов Второй Империи.
В трактире, самом большом во всем городе, хозяин раболепно кланялся и подобострастно улыбался, глядя в серые, ледяные глаза паладина.
->Пройдя в комнату, и бросив там суму, Пауль обернулся к толстяку, и тщательно скрывая презрение к этой жирной крысе, сказал:
- Благодарю, когда мне что-то понадобится, я обязательно оповещу, а ныне вы можете быть свободны.
Трактирщик, тут же поняв истинный смысл слов, торопливо скрылся.
Пауль побрился, сменил рубаху, и вышел на улицу. Его снежно-белый, не испачканный ничем плащ привлекал к себе внимание лучше любого пожара в городе, и вскоре за ним стайкой кралась городская малышня, и даже несколько взрослых шли невдалеке позади.
«Ничего, пусть знают. Пусть все в этом городе поймут, что игры кончились».
Он широким жестом распахнул дверь в ратушу, и прошел через весь холл, изумляя и потрясая своим видом клерков, посетителей, и еще один Он знает кого. Повернувшись в сторону одного из клерков, Пауль спросил:
- Где магистр?
- Э… А… Там, на втором этаже, в-в кабинете! - Все-таки справился с собой вопрошаемый.
Паладин поднялся по лестнице, и миновав секретаря, без стука вошел в резные двери.
Магистр ощутимо подскочил в своем резном кресле, при виде паладина вошедшего к нему.
- Я так рад!... Но, торжественная встреча еще не готова, и мы не рассчитывали видеть Вас так ра…
- Хватит. - Каждое слово паладина звучало каменной плитой, падающей на голову магистру. - Никаких торжеств. Вы знаете, что в городе Чума? Вы знаете, что город умирает? Почему ничего не сделано, чтобы остановить ее, кто потакает Культу? Кто ответит за все это?
Магистр под напором паладина склонившегося над ним вжался в кресло и только жалко пискнул:
- Мы старались, но что мы можем??? Мы же сразу позвали Вас!!!
- Жалкий глупец, бездарно потрачено слишком много времени, и чрезмерно бездействия! Волей Империи и Протектора, смещаю тебя с твоего поста, коий ты занимаешь не по уму и надобности, и теперь, до следующих моих распоряжений, отправляйся под домашний арест. Теперь все, пошел вон!
Сгорбившись и поникнув, но тем не менее юрко, чтобы не вызвать еще большего гнева паладина, бывший магистр юркнул в так и оставшиеся открытыми двери кабинета. Пауль обернулся лицом к двери, и сказал застывшему статуей секретарю, который слышал весь разговор:
- Начальника стражи сюда, ко мне. И живо!
Секретарь, как ошпаренный, тут же слетел по лестнице вниз.
Оставшись ненадолго в одиночестве, Пауль решил осмотреть кабинет. Буквально нескольких взглядов ему хватило с головой, чтобы оценить обстановку здесь. Слишком напыщенно, стол покрыт неуместной золоченой резьбой и лепкой, на стенах дорогие, но совершенно безвкусные гобелены, в шкафу возле стены драгоценные чаши. Куча бумаг на столе, но ни одной действительно важной, в чем тут же убедился Пауль. Весь этот осмотр утвердил его во мнении относительно того, что бывший магистр трус, подлец и сластолюбец.
Через некоторое время появился запыхавшийся начальник стражи, который боясь слишком уж задержаться все не решился прийти в повседневной одежде, отчего на нем были не до конца надеты детали разных костюмов, порождавшие странные ассоциации на этом крепком, но уже начинающем оплывать человеке.
Паладин смерил его взглядом и без приветствия произнес:
- Согласно моему мнению, ты виновен в небрежении собственным долгом, а посему ты, и те, кто не остановил тебя, имея на то возможности - то есть твои офицеры, приговариваетесь к смертной казни.
Начальник стражи смертельно побледнел и ухватился за косяк двери, паладин имел полное право казнить его прямо здесь.
- Но помня, о человеческой природе, и частичной ответственности остальных членов магистрата, - Тут уже побледнел секретарь, - я оглашаю отсрочку приговора до завершения очистительной операции, те, кто проявит себя на ее протяжении достойно, будет помилован моей же волей. Все ясно?
- Да… - Выдавил сквозь помертвевшие губы начальник стражи.
- До конца же очищения, жизнь твоих офицеров и твоя, полностью в моей власти. Через час, чтобы все приговоренные были здесь. Выполнять.
Начальник развернулся и исчез в двери.
Паладин сел в кресло магистра. «Первый ход сделан. Посмотрим на ответный…»
2.
- Он здесь без прикрытия? Невозможно! - Произнес шипящий голос.
- Если кто-то и есть, то я не смог его найти, а уж я могу найти кого угодно. Так что я уверен в этом, - ответил второй голос, он в отличие от первого, казался абсолютно безликим, и уже через секунду его невозможно было вспомнить.
- Ну, как знаешь. Что думаешь делать?
- А что тут думать? Кончу его, да и дело с концом. Еще и побольнее сделаю. - В этот раз в безликом голосе явно слышалась наглая уверенность в себе, и садистское желание чужих страданий.
- Думаешь, сможешь сам? Он ведь паладин полного посвящения. Вон как все на цыпочках бегают.
- И что? Конечно, если я попадусь ему, то он от меня тухлого места не оставит, но я-то как раз и не собираюсь попадаться. У него кишка тонка для меня.
- Ты бы не рисковал понапрасну. Можем ведь и отойти, пока не поздно.
- Ты, Заэш, всегда был изрядным перестраховщиком. Он ведь один. Мы с ним, как кот с мышью будем играть! В общем, так, решено, я его до сегодняшнего вечера прикончу, и дело с концом.
- Вы кто вообще такие? - Бушевал паладин. - Стражи этого города, или кто? Да вы на себя посмотрите! Вот ты, да, ты - чем ты был занят вместо тренировок долгие годы, и откуда у тебя взялось такое брюхо? Ты для чего вообще этому городу нужен? Торговок обирать? Так на это у нас воры есть… Или ты тоже вор? Нет? А кто? Уж точно не стражник, как я погляжу. Или ты - почему кольчуга не чищена? Почему рожа не брита? Ты человек, или орк вообще??? Да вас половину нужно на месте прирезать, чтоб умертвий не смешить вашим видом. Кого вы можете защитить, если не способны спасти даже себя? Офицеры, мать вашу!
Бледная линия из восемнадцати офицеров, составлявших, по идее, элиту стражи стояла, переминаясь на ногах перед паладином. Тот был в ярости.
- Как можно с вами что-то очистить здесь? Да от вас самих нужно город очищать! Смотря на вас, я уже думаю, что помилую тех, кто вообще доживет до конца чистки… И знаете почему? А потому, что миловать будет некого! - Пауль раздраженно сделал еще круг перед строем, и остановился в центре комнаты.
- Что вам известно о культе? Ты, начальник стражи, тебя как зовут?
- Вертиго, сир.
- Что ты, как начальник стражи, Вертиго, знаешь о культе в вверенном тебе городе?
Вертиго вытянулся и выпятил вперед грудь:
- Несмотря на проведенные розыскные мероприятия, нами были выявлены только двое подростков, мучающих кошек, и трое попрошаек, нанятых неизвестными для рисования бессмысленных символов на стенах домов. До сегодняшнего дня, у нас не было причины подозревать существование культа в городе.
- Да? А как же болезни, следы ритуалов?
- Все объяснялось естественными причинами, либо хулиганскими действиями отдельных лиц. Так же магистр настаивал на полной бездоказательности в определении данных действий как действий организованной враждебной силы. Несколько организованных им облав дали вышеприведенные данные, косвенно подтверждающие его мнение.
- Тогда почему же, вы все-таки решили послать сообщение в Орден?
- Это была моя личная инициатива, и когда магистр узнал о ней, он был в ярости. Но смирился с фактом, и заявил, что все последствия падут лично на меня.
Пауль стиснул зубы. С такой косностью и некомпетентностью, ему не часто приходилось сталкиваться. В свете последних событий, отстранение магистра стало очевидным, необходимым, и абсолютно верным шагом.
- Ясно. Теперь, я беру под свой контроль проведение зачистки этого города. И поверьте, результат будет более… впечатляющим. А теперь, все вооружились, и за мной.
Шаз-Кхерул наблюдал за толпой вооруженных людей вышедших из здания магистрата, и ведомых огромным паладином вниз по улице. Он сидел в тени трубы на крыше здания, и был абсолютно незаметен для постороннего взгляда. Ассассины немертвых всегда были отменными специалистами маскировки.
Внешний его вид мог поразить кого угодно. Худая, невысокая фигурка, без выделяющихся мышц, но перевитая тугими жгутами жил, кожа на всем теле напоминала змеиную, такая же обсидианово-черная, с мелкими, ячеистыми чешуйками. Лысая голова, с плотно прижатыми к голове небольшими ушами, сидела на удивительно тонкой, изящной шее. А лицо вгоняло в ступор тех людей, которые имели несчастье его видеть. В основном, правда, это длилось очень недолго. Приплюснутый, с тонкими вздернутыми ноздрями нос, глубоко спрятанные в глазницах провалы тьмы, заменяющие глаза, и главное, заостренные зубы, шевелящиеся, втягивающиеся и складывающиеся, как змеиные клыки. Беспорядочно шевелящиеся, они отражали всю беспокойную суть убийцы и маньяка, наслаждающегося своим делом. Когда убийца шевелился, зрелище было одновременно удивительно мерзким и завораживающим, потому что он двигался как змея. В теле ассассина не было костей, составлявших скелет обычного человека, и поэтому он то ли струился по крыше, то ли перетекал из одной позы в другую, но в целом его движения ничем не напоминали человеческие. И пока Шаз-Кхерул наблюдал за процессией стражи, его тонкие пальцы беспорядочно свивались в кулак, как клубок червей или змей. Убийца следовал за людьми по крышам, оставаясь невидимым и неслышимым для всего мира.
Пауль указал на тяжелую деревянную дверь, ведущую в какой-то подвал.
- Они тут. Я их чую.
Трое стражников рванулись в главную дверь, ведущую в дом. Пятеро стали полукругом за спиной паладина и остальной группы, зажав в руках тяжелые арбалеты. Сам паладин поднял свой молот, и изо всех сил ударил по замку. Дверь вылетела внутрь, и тут же, прикрываясь щитами, туда бросились пятеро стражников. За ними вошел Пауль. Лестница вела вниз и вправо. Когда паладин дошел до поворота, случилось то, что он допускал, но чего надеялся избежать. Снизу гулко ухнуло, и навстречу Паулю понеслась волна темной магии. Она была настолько слабой, что ему не пришлось даже напрягаться, отражая ее. А вот для обычных людей, она была достаточно опасной, и поэтому паладин ускорил шаг. Когда он вошел в зал, все было закончено. Из пяти штурмовавших подвал стражников, на ногах стоял один. Двое лежали у его ног, и еще двоих не было нигде видно. В другом же конце подвала лежала смердящая куча плоти, на глазах паладина начавшая исходить зловонием и разлагаться. Пауль повернулся к лежащим стражникам. У одного из живота торчала глубоко вонзившаяся, заостренная бедренная кость, внутренним зрением Пауль видел темные нити, расходящиеся от нее по всему телу. Стражнику повезло, он потерял сознание. Второму офицеру здоровенный булыжник превратил ногу ниже колена в месиво из костей и плоти. Стоящий на ногах страж заслонился щитом от костей и камней, но что-то из того, что он только что видел, вогнало его в шок, и он застыл со щитом посреди подвала как парализованный. Пауль наклонился над человеком с костью в животе, и положив одну руку ему на грудь, другой вынул кость и одновременно направил поток исцеляющего и выжигающего света внутрь. Стражника выгнуло дугой, и звериный вопль вылетел из его легких вместе с воздухом. Адская боль выедала его изнутри, но она же выжигала и остатки темной магии проникшей в его тело вместе с гнилой костью, этот же свет затянул рану, но исцеление и очищение проходило через боль, и поэтому человек продолжал корчиться на полу. Паладин отвернулся от вылеченного, и наложил руки на искалеченную ногу второго стражника. Он собрал в горсть разорванную плоть и осколки кости, а после направил через руки мощнейший импульс исцеляющей магии. От боли человек тут же потерял сознание и не мешал дальнейшему процессу восстановления конечности. Но Пауль поднявшись с колен, вынес вердикт - не боец. Наконец очередь дошла до третьего, пораженного магией бойца. Пауль отогнул вниз руку со щитом и уперся своим взглядом в пустые глаза этого человека. Он смотрел не столько зрением, сколько разумом, и увидел на дне сознания солдата тьму, боль и пустоту. Этот человек получил наибольшую рану изо всех троих выживших, несмотря на отсутствие внешних признаков. Пауль начал разматывать клубок тьмы, вынимая и разрушая цепи, сковавшие беззащитный разум.
3.
Шаз-Кхерул, наблюдал за штурмом дома из канавы напротив. Он всегда недолюбливал и не ценил прикормленных Заэш-Казоргом культистов, считая их бесполезными кусками мяса, которые только отнимают время и внимание от истинно важных вещей. Но все эти темные культы были сферой деятельности лича, и поэтому он не вмешивался. Если тому нравится забавляться с живыми - это его дело. И теперь он ухмылялся, глядя, как культист уничтожил себя магией, чтобы не выдать секретов своего повелителя. «Это хотя бы было забавно». Он решительно пересек улицу и вошел в дом. «Настало время для развлечений».
Первого стражника он обезглавил одним движением руки, отрубив ему голову ставшей как стальной ладонью, и в потолок ударила струя крови, пятная все вокруг. Еще троих стоящих в передней комнате ассассин убил тонкой нитью тьмы, вырвавшейся из пальцев руки. Она стегнула тончайшей плетью и разрубила всех троих напополам. Несмотря на огромное количество событий втиснутых в считанные секунды, за пределы комнаты не вырвался ни один звук. Падающие на пол куски тел, разломанные столы, стулья, тяжелые алебарды и арбалеты падая, не издавали никаких звуков. Шаз-Кхерул улыбался, простейшая магия, а сколько пользы. И что самое главное - магия абсолютно неопределимая. В этом его сила, его власть. Будь в подвале хоть сотня паладинов, ни один не почувствует того, что происходит здесь, наверху. А потом будет поздно. Неожиданно для самого себя в комнату вошел еще один несчастный, и убийца слегка пошевелив пальцами, протянул в его сторону руку. У человека лопнули кости шеи, как будто кто-то огромный и невидимый изо всех сил выкрутил ее в сторону. Труп упал на пол, и ассассин убедившись, что никто не хочет сам идти к нему, вышел в главный зал дома. Там стояли еще четверо стражников над истыканным болтами трупом культиста. Этот даже не успел вызвать свою магию перед смертью. Тело немертвого ассассина окутала черная дымка, протянувшись легким шлейфом за ним, она смазывала и скрывала его движения. «А сейчас - никакой магии, этих людишек с ней убивать слишком легко и не интересно!» - подумал кровожадный труп, и по-змеиному гибко шагнул вперед.
Арториус, ассассин Света, наблюдал за движениями покойника и ощупывал местность на наличие его союзников. Но никого не находил. «Как всегда, слишком беспечен и нагл. Что может послужить причиной такого поведения? Уверенность в себе? Нет. Это не она… Это самоуверенность». Арториус смотрел на мертвого убийцу, калечащего и убивающего стражников, но не вмешивался. Это могло быть западней, рассчитанной, на то, чтобы выманить его. Но нет, он на это не поймается. «Наверное, настоящая причина в безнаказанности. Сотни лет никто не мог не то что причинить ему боль, но даже оказать сопротивление. Поэтому это существо развратилось и стало животным, существующим лишь для утоления собственных низменных страстей. Но сегодня все закончится, я преподам ему не просто последнюю смерть, но урок».
Шаз-Кхерул не нашел ассассина Света по той простой причине, что искал тех, кто мог войти в город вместе с паладином, а Арториус был здесь уже за неделю до прибытия Пауля. Он заготовил заранее несколько точек скрытия, и против них хваленое черное искусство оказалось бессильным.
Мертвый ассассин как раз отрывал вторую руку последнего оставшегося в живых стражника, когда внезапно все его чувства встрепенулись, и заголосили об опасности. Шаз-Кхерул извернул свой корпус, как змея кольцом, перед броском, и перекатился в сторону. Осмотрелся по сторонам, но никого не увидел. И тут стены комнаты, в которой он находился, исчезли, а пол сменился ровным грунтом, и все пространство заполнилось ровно мерцающим, серебристым туманом. Несколько раз, ассассин старался уйти от возможного удара, перекувыркнувшись через голову, и беспорядочно меняя направление, но ничего не произошло. И вот он встал с колен, посмотрел вперед и спросил:
- Ну что, думаешь, что поймал меня? Я…
И в ответ, прежде чем покойник успел что-то сделать, из тумана прилетело копье, сотканное из чистого, слепящего Света. Все экстра чувства и способности покойника в этот раз не сработали, и копье пригвоздило его к полу, как змею. Впервые за четыре сотни лет своей не-жизни, Шаз-Кхерул испытывал боль. Он знал, что его тело не способно создавать это чувство, но копье опровергало все эти знания. Оно причиняло нестерпимую, ужасную боль, которая не концентрировалась только в том месте, где оно проткнуло тело, а распространялась по всему телу, заставляя его гореть огнем.
Арториус смотрел, как мертвец извивается вокруг копья, словно бесхребетный гад, видел, как из раны вытекает вязкая черная жижа, заменяющая убийце все внутренние органы, кровь и кости. И он позвал Пауля.
Паладин услышал зов Арториуса, когда закончил со стражником, и улыбнулся про себя. Ловушка сработала. Интересно, кто же из этих отродий клюнул первым? Наврядли это был лич, и маловероятно - что вампир, эти слишком осторожны. Скорее уж, мертвый рыцарь, или ассассин. Уже поднимаясь по лестнице, паладин почувствовал тяжелый запах крови. Густой и тяжелый, он заполнял все пространство в этом мире, не оставляя человеку ничего кроме чувства неотвратимости. Неприятное чувство укололо Пауля, умом он понимал, что не может учуять магии ассассина, но такая бойня произошедшая у него прямо над головой, и при этом, не замеченная им, не могла не вызывать в нем чувство недовольства. В первую очередь собой. Как можно защитить кого-то, если не можешь защитить себя?
Пауль вошел в главный зал и поморщился, повсюду лежали части тел, внутренности, и главное, все вокруг было буквально залито кровью. Переступая через трупы, паладин приблизился к лежащему на полу мертвому ассассину. Тот вяло извивался в черной и вязкой луже, зажимая руками рваную дыру в боку. И хотя он не кричал в обычном смысле этого слова, его боль такими страшными волнами разносилась вокруг, что, преодолевая этот напор, последние шаги паладин делал с трудом. Пауль знал, что мертвец не видит сейчас ничего кроме равнины заполненной серебристым туманом, это была излюбленная ловушка Арториуса, но все равно отшатнулся, когда ассассин повернул свою морду, уже утратившую половину человеческих черт прямо по направлению к подходящему паладину. Пауль поморщился, и достал молот из петли.
- Оставь этот мир, тварь, тем, кому он принадлежит на самом деле. Живым.
Шаз-Кхерул кричал, он вопил от боли и злости. Он проиграл. Так глупо. Он кричал до того самого момента, пока молот не разнес его голову в клочья…
4.
Прошел день. Солнце прочертило дорогу от одной стены до другой, и исчезло. Заэш-Казорг скорчился в своем кресле, заменявшем ему трон, и за весь день лич так и не пошевелился. Он чувствовал предсмертные муки ассассина, он слышал его беззвучный крик. В отличие от Шаз-Кхерула, он был значительно менее подвержен неконтролируемым животным страстям, но сейчас его буквально колотило от ненависти. «Вы решили поиграть со мной? Ну что ж, поиграем. Но в этом танце вести буду я».
Выглядел лич как скелет человека, вырезанный из полупрозрачного зеленовато-мутного камня. Он был статуей самому себе. На лбу покоилась тяжелая золотая тиара, из-под которой выбивались лохмы седых волос. Тело лича было укутано в серую, невероятно древнюю мантию, на костяных запястьях так же была масса золотых браслетов различной формы и толщины. Поясницу перехватывал тяжелый суставчатый пояс, так же из золота. Слева к нему были прикреплены ножны с ритуальным обсидиановым кинжалом. Справа же, на цепях, в воздухе парила покрытая человеческой вечно кровоточащей кожей, и скрепленная золотыми гвоздями инкунабула. В глубине глазниц черепа лича горел яростный изумрудный свет.
Наконец, лич встал с кресла, поднял с колен труп огромной крысы, который он раньше нянчил как старуха любимую кошку, и сбросил его на пол. Но вместо того, чтобы удариться об пол грудой гнилой плоти, крыса вполне бодро упала на все четыре лапы, и юркнула в щель стены.
Лич вышел на середину огромного складского помещения, которое он сделал своим тронным залом, и остановился посреди нарисованной на полу гектограммы. Линии ее были продавлены в полу, и наполнены кровью и костями жертв. По сути, этот рисунок был заряженным луком с уже натянутой тетивой. Нужно было только отпустить руку. И сейчас лич собирался заняться именно этим.
Заэш-Казорг поднял руки вверх, и многочисленные браслеты забренчали в такт движению кистей. Скелет не разжимал челюстей, но, тем не менее, в воздухе разнесся скрипучий голос.
- Я, Заэш-Казорг, Чума Двух Миров. Смерть Всего Сущего - проклинаю! За'эрдал, наг-шшас кхиммет’сса. Аерт’ваэсс. Проклинаю!
И скелет запел. На древнем языке, который был давным-давно забыт, и который не помнил ни один из живущих ныне. Это был в буквальном смысле мертвый язык.
Открываю врата, Тьмы и пепла дорогу
Спят живые давно - мертвецы за порогом
Ждут и бдят, бесконечен их труд
Каждый истину знает - люди скоро умрут
Все живое умрет, это древний закон
Чашу Тьмы переполнит погребальный трезвон
Мир отживший свое, обречен умереть
Так приди же ко мне, воплощенная смерть!
Так закрой же глаза всем живым в этот день
Солнце больше не светит, всюду вечная тень
Пусть живые умрут, мертвецы же встают
Из далеких глубин я проторил твой путь!
Крыса, выпущенная личем, бежала по темным норам и щелям, она летела, прошивая город насквозь, и везде оставляла тонкую дымку с удушливо-сладким запахом. Сотни крыс, которых она встречала на своем пути, попав в эту дымку, разбегались по сторонам и растягивали ее за собой, покрывая все большую и большую площадь города. А в домах заворочались люди. Черные кошмары вползли в их сны, и заполнили их видениями смерти. Залаяли собаки и заплакали дети. Некоторые горожане, почувствовали жжение невидимых черных меток, и поняли, что их время пришло.
Паладин и убийца сидели в гостиничной комнате, снятой Паулем. За день они уничтожили еще более двадцати культистов, но так и не смогли найти кого-то еще из немертвых, своих настоящих врагов, зато культисты уничтожили весь остаток боеспособных офицеров, реквизированных паладином. Так что в результате, у них осталось шесть человек лежащих без сознания, и неспособных вести дальнейшие боевые действия. Паладин был доволен результатом. По его мнению, выжившие не допустят разложения нового офицерского состава, и продемонстрируют всем на личном примере, что бывает с теми, кто слишком расслабляется.
Пауль рассматривал сидящего в кресле ассассина. Невысокий рост, худощавое сложение, бледная кожа, молочно-белые волосы, свойственные всем убийцам после определенной степени посвящения. И глаза без радужки и зрачков, свойственные только убийцам высшего посвящения. Одежда среднего горожанина, взгляд ни за что не цепляется. В общем, ничего примечательного кроме лица и волос. Но, если на Арториуса будет смотреть кто-то посторонний, он увидит только то лицо, которое тот сам пожелает ему показать. Уже в который раз паладин думал - а что из того, что есть на самом деле, он показывает мне? Может, и эта внешность - маска? Одна из тысяч…
Внезапно ассассин поднял взгляд от носков собственных сапог и вперил слепые глаза в паладина.
- Началось. Я нашел его.
Ну, наконец-то! Ожидание закончилось. Невыносимая тяжесть бездействия упала с плеч Пауля. Он поднялся с кровати.
- Где он???
- В районе складов. В одном из них. Когда ты подойдешь ближе - сам почувствуешь. Я доберусь туда своим путем - значительно быстрее тебя. А ты готовься к подавлению бунта.
- Какого бунта??
- А такого. Культ проснулся вместе с первыми движениями магии.
Пауль только открыл рот для вопроса, но ассассин просто исчез из комнаты. Запертой комнаты. А паладин ничего не почувствовал. Ни-че-го. Как и с ассассином немертвых. Собственное бессилие в этом вопросе раздражало Пауля. Хуже, оно вызывало в нем чувство незавершенности и несовершенства...
так вот, потому я сейчас выложу сюда первый из тройки рассказов, которые я когда-то писал для своих игроков, чтобы те ознакомились с миром и игровыми классами, которыми они будут играть. модуль, правда по сути, так и не состоялся, но это уже мелочи. этот рассказал присался практически четыре года назад, так что в нем может быть всякое фуфло, но править и менять что-то, я считаю неправильным.
если внезапно вам понравится, я выложу и остальные два)
зы. чертов жж выставляет ограничение по объему текста, потому окончание будет в соседнем посте.
Паладин Пауль и Чума.
1.
Он вошел в город на рассвете, когда дымка утреннего тумана еще витала над землей прозрачно-молочным покрывалом. Стражник у ворот казался нахохлившейся вороной, опершейся на черный штрих копья. Пауль широким, гремящим железом шагом приблизился к нему, и стражник, вздрогнув, поднял голову от земли. Был сей оборонитель человечества давно не брит, лицом темен, а глазами мутен. «Пил, что ли?» - нахмурившись, подумал паладин. Но когда от стражника пахнуло кислым гниением, а глаза расширились от радости при виде паладина, все сомнения отступили. «Это все-таки Чума, нет сомнений»…
Сторож смотрел, как мимо идет один из защитников, членов Ордена Света - самый настоящий паладин. Тяжелый, сияющий мрачным серебром нагрудник, два массивных наплечника в виде черепов, латные печатки и ботинки. И огромный, двуручный молот, прикрепленный за спиной. Одежда, выглядывающая из-под доспехов иссиня-черная, а на голове сияющий чистым золотом Обруч Чистоты. За спиной сума с вещами, но судя по размеру, этих вещей минимум. И то правда, какой безумец откажет паладину в помощи и гостеприимстве?
«К вечеру весь город будет знать обо мне. Ну и ладно - пусть трепещут».
Город империи был болен, Пауль ощущал это всей своей душой, сердцем. Малочисленные горожане, бездомные кошки и псы, сам воздух - все твердило о болезни города. Он стонал и молил об избавлении, и Пауль принес его.
Империя... Какое величественное слово, но паладин давно смирился с тем, что от истинной империи остались жалкие осколки. Истинная империя была уничтожена три тысячи лет назад магическим апокалипсисом, вызванным заносчивыми колдунами, или же это было последним ультиматумом в неизвестной войне грандиозных масштабов. Великие города были разрушены до основания, часть континента опустилась в воду, облик его неузнаваемо изменился. Плодородные поля стали горами, горы разломились и превратились в бездонные провалы, из которых рвалось наружу огненное нутро земли. Небо почернело, и в живых остался лишь один из десяти. Но время прошло, огонь остыл, каменистые, покрытые пеплом пустоши поросли травой, траву сменил лес, который некому было вырубать. Из остатков древних лесов, переживших катаклизм вышли нелюди, почти полностью уничтоженные Первой Империей Человека.
Наверняка причин апокалипсиса никто не знал, письменных свидетельств тех времен практически не осталось, те же, что удалось сохранить - были противоречивыми и сбивчивыми. А зачастую, и смертельно опасными для тех, кто их читал.
За тысячи прошедших лет, люди заново отстроили города, снова вернулись к вере в Свет. Но их количество, их знания были уже несравнимо меньшими, чем ранее. Посреди джунглей покоились покрытые лианами остатки древних городов, в которых все еще сохранялись остатки могущественных знаний прошлого. Манящих могуществом и опасных для тех, кто их находил.
Людям приходилось биться с дикими хищниками, ужасными ордами буффов - жабоподобных, хищных тварей, которые устраивали периодические миграции, пожирая все живое на своем пути. Они обладали зачатками варварского разума, и оттого были опаснее чумы, людей спасал лишь то, что они были не организованы и крайне примитивно вооружены. С эльфами, полудикими детьми природы, опасными охотниками, которые уже тысячелетия таили злобу на людей за нанесенные им в давние времена обиды. Многие, кто ушел в лес в поисках чудес или пропитания остались лежать там с эльфийской стрелой в спине.
Но это были привычные трудности, к которым все люди привыкли, от которых отгородились крепкими оградами городов и сел, стальными доспехами и мечами солдат. С этими опасностями люди смирились и сжились.
Но немногие знали о значительно более ужасающей опасности, существующей недалеко от людей. Тьма скрывалась под заросшим лесами континентом, бездонная пропасть тьмы. Вечное проклятие рода человеческого - ожившие мертвецы. Среди простых людей истории о них передавались как байки, без фактов, но с животрепещущими подробностями. Оживающие кладбища, на которые спящие вечным сном просыпались и тревожили живых. Гробницы древних человеческих и нечеловеческих рас, заполненные бессменными вечными стражами, и их хозяевами. Наследие древней магии, до сих пор заражающей замелю своим присутствием.
Считанные же единицы знали ужасную истину о Капеллах Немертвых, не просто бездумных шагающих трупах, алчущих плоти живых - но зловещих и холодных древних разумах, лелеющих свои ледяные планы во тьме пещер далеко на юге континента, месте не обжитом людьми, и наполненном неизвестными и чуждыми опасностями.
Лишь Орден Света, организация существующая с самого начала Второй Империи, образованной после катаклизма, хранил знания об этой опасности.
Орден Света, высшая инстанция и могущественнейшая организация воспитывает в своих рядах борцов с тьмой, и любыми угрозами для человеческой расы. Крайне малое количество людей способно пройти полное посвящение Светом, и переродиться в настоящего защитника, но агенты Ордена повсюду, и они на страже интересов Второй Империи.
В трактире, самом большом во всем городе, хозяин раболепно кланялся и подобострастно улыбался, глядя в серые, ледяные глаза паладина.
->Пройдя в комнату, и бросив там суму, Пауль обернулся к толстяку, и тщательно скрывая презрение к этой жирной крысе, сказал:
- Благодарю, когда мне что-то понадобится, я обязательно оповещу, а ныне вы можете быть свободны.
Трактирщик, тут же поняв истинный смысл слов, торопливо скрылся.
Пауль побрился, сменил рубаху, и вышел на улицу. Его снежно-белый, не испачканный ничем плащ привлекал к себе внимание лучше любого пожара в городе, и вскоре за ним стайкой кралась городская малышня, и даже несколько взрослых шли невдалеке позади.
«Ничего, пусть знают. Пусть все в этом городе поймут, что игры кончились».
Он широким жестом распахнул дверь в ратушу, и прошел через весь холл, изумляя и потрясая своим видом клерков, посетителей, и еще один Он знает кого. Повернувшись в сторону одного из клерков, Пауль спросил:
- Где магистр?
- Э… А… Там, на втором этаже, в-в кабинете! - Все-таки справился с собой вопрошаемый.
Паладин поднялся по лестнице, и миновав секретаря, без стука вошел в резные двери.
Магистр ощутимо подскочил в своем резном кресле, при виде паладина вошедшего к нему.
- Я так рад!... Но, торжественная встреча еще не готова, и мы не рассчитывали видеть Вас так ра…
- Хватит. - Каждое слово паладина звучало каменной плитой, падающей на голову магистру. - Никаких торжеств. Вы знаете, что в городе Чума? Вы знаете, что город умирает? Почему ничего не сделано, чтобы остановить ее, кто потакает Культу? Кто ответит за все это?
Магистр под напором паладина склонившегося над ним вжался в кресло и только жалко пискнул:
- Мы старались, но что мы можем??? Мы же сразу позвали Вас!!!
- Жалкий глупец, бездарно потрачено слишком много времени, и чрезмерно бездействия! Волей Империи и Протектора, смещаю тебя с твоего поста, коий ты занимаешь не по уму и надобности, и теперь, до следующих моих распоряжений, отправляйся под домашний арест. Теперь все, пошел вон!
Сгорбившись и поникнув, но тем не менее юрко, чтобы не вызвать еще большего гнева паладина, бывший магистр юркнул в так и оставшиеся открытыми двери кабинета. Пауль обернулся лицом к двери, и сказал застывшему статуей секретарю, который слышал весь разговор:
- Начальника стражи сюда, ко мне. И живо!
Секретарь, как ошпаренный, тут же слетел по лестнице вниз.
Оставшись ненадолго в одиночестве, Пауль решил осмотреть кабинет. Буквально нескольких взглядов ему хватило с головой, чтобы оценить обстановку здесь. Слишком напыщенно, стол покрыт неуместной золоченой резьбой и лепкой, на стенах дорогие, но совершенно безвкусные гобелены, в шкафу возле стены драгоценные чаши. Куча бумаг на столе, но ни одной действительно важной, в чем тут же убедился Пауль. Весь этот осмотр утвердил его во мнении относительно того, что бывший магистр трус, подлец и сластолюбец.
Через некоторое время появился запыхавшийся начальник стражи, который боясь слишком уж задержаться все не решился прийти в повседневной одежде, отчего на нем были не до конца надеты детали разных костюмов, порождавшие странные ассоциации на этом крепком, но уже начинающем оплывать человеке.
Паладин смерил его взглядом и без приветствия произнес:
- Согласно моему мнению, ты виновен в небрежении собственным долгом, а посему ты, и те, кто не остановил тебя, имея на то возможности - то есть твои офицеры, приговариваетесь к смертной казни.
Начальник стражи смертельно побледнел и ухватился за косяк двери, паладин имел полное право казнить его прямо здесь.
- Но помня, о человеческой природе, и частичной ответственности остальных членов магистрата, - Тут уже побледнел секретарь, - я оглашаю отсрочку приговора до завершения очистительной операции, те, кто проявит себя на ее протяжении достойно, будет помилован моей же волей. Все ясно?
- Да… - Выдавил сквозь помертвевшие губы начальник стражи.
- До конца же очищения, жизнь твоих офицеров и твоя, полностью в моей власти. Через час, чтобы все приговоренные были здесь. Выполнять.
Начальник развернулся и исчез в двери.
Паладин сел в кресло магистра. «Первый ход сделан. Посмотрим на ответный…»
2.
- Он здесь без прикрытия? Невозможно! - Произнес шипящий голос.
- Если кто-то и есть, то я не смог его найти, а уж я могу найти кого угодно. Так что я уверен в этом, - ответил второй голос, он в отличие от первого, казался абсолютно безликим, и уже через секунду его невозможно было вспомнить.
- Ну, как знаешь. Что думаешь делать?
- А что тут думать? Кончу его, да и дело с концом. Еще и побольнее сделаю. - В этот раз в безликом голосе явно слышалась наглая уверенность в себе, и садистское желание чужих страданий.
- Думаешь, сможешь сам? Он ведь паладин полного посвящения. Вон как все на цыпочках бегают.
- И что? Конечно, если я попадусь ему, то он от меня тухлого места не оставит, но я-то как раз и не собираюсь попадаться. У него кишка тонка для меня.
- Ты бы не рисковал понапрасну. Можем ведь и отойти, пока не поздно.
- Ты, Заэш, всегда был изрядным перестраховщиком. Он ведь один. Мы с ним, как кот с мышью будем играть! В общем, так, решено, я его до сегодняшнего вечера прикончу, и дело с концом.
- Вы кто вообще такие? - Бушевал паладин. - Стражи этого города, или кто? Да вы на себя посмотрите! Вот ты, да, ты - чем ты был занят вместо тренировок долгие годы, и откуда у тебя взялось такое брюхо? Ты для чего вообще этому городу нужен? Торговок обирать? Так на это у нас воры есть… Или ты тоже вор? Нет? А кто? Уж точно не стражник, как я погляжу. Или ты - почему кольчуга не чищена? Почему рожа не брита? Ты человек, или орк вообще??? Да вас половину нужно на месте прирезать, чтоб умертвий не смешить вашим видом. Кого вы можете защитить, если не способны спасти даже себя? Офицеры, мать вашу!
Бледная линия из восемнадцати офицеров, составлявших, по идее, элиту стражи стояла, переминаясь на ногах перед паладином. Тот был в ярости.
- Как можно с вами что-то очистить здесь? Да от вас самих нужно город очищать! Смотря на вас, я уже думаю, что помилую тех, кто вообще доживет до конца чистки… И знаете почему? А потому, что миловать будет некого! - Пауль раздраженно сделал еще круг перед строем, и остановился в центре комнаты.
- Что вам известно о культе? Ты, начальник стражи, тебя как зовут?
- Вертиго, сир.
- Что ты, как начальник стражи, Вертиго, знаешь о культе в вверенном тебе городе?
Вертиго вытянулся и выпятил вперед грудь:
- Несмотря на проведенные розыскные мероприятия, нами были выявлены только двое подростков, мучающих кошек, и трое попрошаек, нанятых неизвестными для рисования бессмысленных символов на стенах домов. До сегодняшнего дня, у нас не было причины подозревать существование культа в городе.
- Да? А как же болезни, следы ритуалов?
- Все объяснялось естественными причинами, либо хулиганскими действиями отдельных лиц. Так же магистр настаивал на полной бездоказательности в определении данных действий как действий организованной враждебной силы. Несколько организованных им облав дали вышеприведенные данные, косвенно подтверждающие его мнение.
- Тогда почему же, вы все-таки решили послать сообщение в Орден?
- Это была моя личная инициатива, и когда магистр узнал о ней, он был в ярости. Но смирился с фактом, и заявил, что все последствия падут лично на меня.
Пауль стиснул зубы. С такой косностью и некомпетентностью, ему не часто приходилось сталкиваться. В свете последних событий, отстранение магистра стало очевидным, необходимым, и абсолютно верным шагом.
- Ясно. Теперь, я беру под свой контроль проведение зачистки этого города. И поверьте, результат будет более… впечатляющим. А теперь, все вооружились, и за мной.
Шаз-Кхерул наблюдал за толпой вооруженных людей вышедших из здания магистрата, и ведомых огромным паладином вниз по улице. Он сидел в тени трубы на крыше здания, и был абсолютно незаметен для постороннего взгляда. Ассассины немертвых всегда были отменными специалистами маскировки.
Внешний его вид мог поразить кого угодно. Худая, невысокая фигурка, без выделяющихся мышц, но перевитая тугими жгутами жил, кожа на всем теле напоминала змеиную, такая же обсидианово-черная, с мелкими, ячеистыми чешуйками. Лысая голова, с плотно прижатыми к голове небольшими ушами, сидела на удивительно тонкой, изящной шее. А лицо вгоняло в ступор тех людей, которые имели несчастье его видеть. В основном, правда, это длилось очень недолго. Приплюснутый, с тонкими вздернутыми ноздрями нос, глубоко спрятанные в глазницах провалы тьмы, заменяющие глаза, и главное, заостренные зубы, шевелящиеся, втягивающиеся и складывающиеся, как змеиные клыки. Беспорядочно шевелящиеся, они отражали всю беспокойную суть убийцы и маньяка, наслаждающегося своим делом. Когда убийца шевелился, зрелище было одновременно удивительно мерзким и завораживающим, потому что он двигался как змея. В теле ассассина не было костей, составлявших скелет обычного человека, и поэтому он то ли струился по крыше, то ли перетекал из одной позы в другую, но в целом его движения ничем не напоминали человеческие. И пока Шаз-Кхерул наблюдал за процессией стражи, его тонкие пальцы беспорядочно свивались в кулак, как клубок червей или змей. Убийца следовал за людьми по крышам, оставаясь невидимым и неслышимым для всего мира.
Пауль указал на тяжелую деревянную дверь, ведущую в какой-то подвал.
- Они тут. Я их чую.
Трое стражников рванулись в главную дверь, ведущую в дом. Пятеро стали полукругом за спиной паладина и остальной группы, зажав в руках тяжелые арбалеты. Сам паладин поднял свой молот, и изо всех сил ударил по замку. Дверь вылетела внутрь, и тут же, прикрываясь щитами, туда бросились пятеро стражников. За ними вошел Пауль. Лестница вела вниз и вправо. Когда паладин дошел до поворота, случилось то, что он допускал, но чего надеялся избежать. Снизу гулко ухнуло, и навстречу Паулю понеслась волна темной магии. Она была настолько слабой, что ему не пришлось даже напрягаться, отражая ее. А вот для обычных людей, она была достаточно опасной, и поэтому паладин ускорил шаг. Когда он вошел в зал, все было закончено. Из пяти штурмовавших подвал стражников, на ногах стоял один. Двое лежали у его ног, и еще двоих не было нигде видно. В другом же конце подвала лежала смердящая куча плоти, на глазах паладина начавшая исходить зловонием и разлагаться. Пауль повернулся к лежащим стражникам. У одного из живота торчала глубоко вонзившаяся, заостренная бедренная кость, внутренним зрением Пауль видел темные нити, расходящиеся от нее по всему телу. Стражнику повезло, он потерял сознание. Второму офицеру здоровенный булыжник превратил ногу ниже колена в месиво из костей и плоти. Стоящий на ногах страж заслонился щитом от костей и камней, но что-то из того, что он только что видел, вогнало его в шок, и он застыл со щитом посреди подвала как парализованный. Пауль наклонился над человеком с костью в животе, и положив одну руку ему на грудь, другой вынул кость и одновременно направил поток исцеляющего и выжигающего света внутрь. Стражника выгнуло дугой, и звериный вопль вылетел из его легких вместе с воздухом. Адская боль выедала его изнутри, но она же выжигала и остатки темной магии проникшей в его тело вместе с гнилой костью, этот же свет затянул рану, но исцеление и очищение проходило через боль, и поэтому человек продолжал корчиться на полу. Паладин отвернулся от вылеченного, и наложил руки на искалеченную ногу второго стражника. Он собрал в горсть разорванную плоть и осколки кости, а после направил через руки мощнейший импульс исцеляющей магии. От боли человек тут же потерял сознание и не мешал дальнейшему процессу восстановления конечности. Но Пауль поднявшись с колен, вынес вердикт - не боец. Наконец очередь дошла до третьего, пораженного магией бойца. Пауль отогнул вниз руку со щитом и уперся своим взглядом в пустые глаза этого человека. Он смотрел не столько зрением, сколько разумом, и увидел на дне сознания солдата тьму, боль и пустоту. Этот человек получил наибольшую рану изо всех троих выживших, несмотря на отсутствие внешних признаков. Пауль начал разматывать клубок тьмы, вынимая и разрушая цепи, сковавшие беззащитный разум.
3.
Шаз-Кхерул, наблюдал за штурмом дома из канавы напротив. Он всегда недолюбливал и не ценил прикормленных Заэш-Казоргом культистов, считая их бесполезными кусками мяса, которые только отнимают время и внимание от истинно важных вещей. Но все эти темные культы были сферой деятельности лича, и поэтому он не вмешивался. Если тому нравится забавляться с живыми - это его дело. И теперь он ухмылялся, глядя, как культист уничтожил себя магией, чтобы не выдать секретов своего повелителя. «Это хотя бы было забавно». Он решительно пересек улицу и вошел в дом. «Настало время для развлечений».
Первого стражника он обезглавил одним движением руки, отрубив ему голову ставшей как стальной ладонью, и в потолок ударила струя крови, пятная все вокруг. Еще троих стоящих в передней комнате ассассин убил тонкой нитью тьмы, вырвавшейся из пальцев руки. Она стегнула тончайшей плетью и разрубила всех троих напополам. Несмотря на огромное количество событий втиснутых в считанные секунды, за пределы комнаты не вырвался ни один звук. Падающие на пол куски тел, разломанные столы, стулья, тяжелые алебарды и арбалеты падая, не издавали никаких звуков. Шаз-Кхерул улыбался, простейшая магия, а сколько пользы. И что самое главное - магия абсолютно неопределимая. В этом его сила, его власть. Будь в подвале хоть сотня паладинов, ни один не почувствует того, что происходит здесь, наверху. А потом будет поздно. Неожиданно для самого себя в комнату вошел еще один несчастный, и убийца слегка пошевелив пальцами, протянул в его сторону руку. У человека лопнули кости шеи, как будто кто-то огромный и невидимый изо всех сил выкрутил ее в сторону. Труп упал на пол, и ассассин убедившись, что никто не хочет сам идти к нему, вышел в главный зал дома. Там стояли еще четверо стражников над истыканным болтами трупом культиста. Этот даже не успел вызвать свою магию перед смертью. Тело немертвого ассассина окутала черная дымка, протянувшись легким шлейфом за ним, она смазывала и скрывала его движения. «А сейчас - никакой магии, этих людишек с ней убивать слишком легко и не интересно!» - подумал кровожадный труп, и по-змеиному гибко шагнул вперед.
Арториус, ассассин Света, наблюдал за движениями покойника и ощупывал местность на наличие его союзников. Но никого не находил. «Как всегда, слишком беспечен и нагл. Что может послужить причиной такого поведения? Уверенность в себе? Нет. Это не она… Это самоуверенность». Арториус смотрел на мертвого убийцу, калечащего и убивающего стражников, но не вмешивался. Это могло быть западней, рассчитанной, на то, чтобы выманить его. Но нет, он на это не поймается. «Наверное, настоящая причина в безнаказанности. Сотни лет никто не мог не то что причинить ему боль, но даже оказать сопротивление. Поэтому это существо развратилось и стало животным, существующим лишь для утоления собственных низменных страстей. Но сегодня все закончится, я преподам ему не просто последнюю смерть, но урок».
Шаз-Кхерул не нашел ассассина Света по той простой причине, что искал тех, кто мог войти в город вместе с паладином, а Арториус был здесь уже за неделю до прибытия Пауля. Он заготовил заранее несколько точек скрытия, и против них хваленое черное искусство оказалось бессильным.
Мертвый ассассин как раз отрывал вторую руку последнего оставшегося в живых стражника, когда внезапно все его чувства встрепенулись, и заголосили об опасности. Шаз-Кхерул извернул свой корпус, как змея кольцом, перед броском, и перекатился в сторону. Осмотрелся по сторонам, но никого не увидел. И тут стены комнаты, в которой он находился, исчезли, а пол сменился ровным грунтом, и все пространство заполнилось ровно мерцающим, серебристым туманом. Несколько раз, ассассин старался уйти от возможного удара, перекувыркнувшись через голову, и беспорядочно меняя направление, но ничего не произошло. И вот он встал с колен, посмотрел вперед и спросил:
- Ну что, думаешь, что поймал меня? Я…
И в ответ, прежде чем покойник успел что-то сделать, из тумана прилетело копье, сотканное из чистого, слепящего Света. Все экстра чувства и способности покойника в этот раз не сработали, и копье пригвоздило его к полу, как змею. Впервые за четыре сотни лет своей не-жизни, Шаз-Кхерул испытывал боль. Он знал, что его тело не способно создавать это чувство, но копье опровергало все эти знания. Оно причиняло нестерпимую, ужасную боль, которая не концентрировалась только в том месте, где оно проткнуло тело, а распространялась по всему телу, заставляя его гореть огнем.
Арториус смотрел, как мертвец извивается вокруг копья, словно бесхребетный гад, видел, как из раны вытекает вязкая черная жижа, заменяющая убийце все внутренние органы, кровь и кости. И он позвал Пауля.
Паладин услышал зов Арториуса, когда закончил со стражником, и улыбнулся про себя. Ловушка сработала. Интересно, кто же из этих отродий клюнул первым? Наврядли это был лич, и маловероятно - что вампир, эти слишком осторожны. Скорее уж, мертвый рыцарь, или ассассин. Уже поднимаясь по лестнице, паладин почувствовал тяжелый запах крови. Густой и тяжелый, он заполнял все пространство в этом мире, не оставляя человеку ничего кроме чувства неотвратимости. Неприятное чувство укололо Пауля, умом он понимал, что не может учуять магии ассассина, но такая бойня произошедшая у него прямо над головой, и при этом, не замеченная им, не могла не вызывать в нем чувство недовольства. В первую очередь собой. Как можно защитить кого-то, если не можешь защитить себя?
Пауль вошел в главный зал и поморщился, повсюду лежали части тел, внутренности, и главное, все вокруг было буквально залито кровью. Переступая через трупы, паладин приблизился к лежащему на полу мертвому ассассину. Тот вяло извивался в черной и вязкой луже, зажимая руками рваную дыру в боку. И хотя он не кричал в обычном смысле этого слова, его боль такими страшными волнами разносилась вокруг, что, преодолевая этот напор, последние шаги паладин делал с трудом. Пауль знал, что мертвец не видит сейчас ничего кроме равнины заполненной серебристым туманом, это была излюбленная ловушка Арториуса, но все равно отшатнулся, когда ассассин повернул свою морду, уже утратившую половину человеческих черт прямо по направлению к подходящему паладину. Пауль поморщился, и достал молот из петли.
- Оставь этот мир, тварь, тем, кому он принадлежит на самом деле. Живым.
Шаз-Кхерул кричал, он вопил от боли и злости. Он проиграл. Так глупо. Он кричал до того самого момента, пока молот не разнес его голову в клочья…
4.
Прошел день. Солнце прочертило дорогу от одной стены до другой, и исчезло. Заэш-Казорг скорчился в своем кресле, заменявшем ему трон, и за весь день лич так и не пошевелился. Он чувствовал предсмертные муки ассассина, он слышал его беззвучный крик. В отличие от Шаз-Кхерула, он был значительно менее подвержен неконтролируемым животным страстям, но сейчас его буквально колотило от ненависти. «Вы решили поиграть со мной? Ну что ж, поиграем. Но в этом танце вести буду я».
Выглядел лич как скелет человека, вырезанный из полупрозрачного зеленовато-мутного камня. Он был статуей самому себе. На лбу покоилась тяжелая золотая тиара, из-под которой выбивались лохмы седых волос. Тело лича было укутано в серую, невероятно древнюю мантию, на костяных запястьях так же была масса золотых браслетов различной формы и толщины. Поясницу перехватывал тяжелый суставчатый пояс, так же из золота. Слева к нему были прикреплены ножны с ритуальным обсидиановым кинжалом. Справа же, на цепях, в воздухе парила покрытая человеческой вечно кровоточащей кожей, и скрепленная золотыми гвоздями инкунабула. В глубине глазниц черепа лича горел яростный изумрудный свет.
Наконец, лич встал с кресла, поднял с колен труп огромной крысы, который он раньше нянчил как старуха любимую кошку, и сбросил его на пол. Но вместо того, чтобы удариться об пол грудой гнилой плоти, крыса вполне бодро упала на все четыре лапы, и юркнула в щель стены.
Лич вышел на середину огромного складского помещения, которое он сделал своим тронным залом, и остановился посреди нарисованной на полу гектограммы. Линии ее были продавлены в полу, и наполнены кровью и костями жертв. По сути, этот рисунок был заряженным луком с уже натянутой тетивой. Нужно было только отпустить руку. И сейчас лич собирался заняться именно этим.
Заэш-Казорг поднял руки вверх, и многочисленные браслеты забренчали в такт движению кистей. Скелет не разжимал челюстей, но, тем не менее, в воздухе разнесся скрипучий голос.
- Я, Заэш-Казорг, Чума Двух Миров. Смерть Всего Сущего - проклинаю! За'эрдал, наг-шшас кхиммет’сса. Аерт’ваэсс. Проклинаю!
И скелет запел. На древнем языке, который был давным-давно забыт, и который не помнил ни один из живущих ныне. Это был в буквальном смысле мертвый язык.
Открываю врата, Тьмы и пепла дорогу
Спят живые давно - мертвецы за порогом
Ждут и бдят, бесконечен их труд
Каждый истину знает - люди скоро умрут
Все живое умрет, это древний закон
Чашу Тьмы переполнит погребальный трезвон
Мир отживший свое, обречен умереть
Так приди же ко мне, воплощенная смерть!
Так закрой же глаза всем живым в этот день
Солнце больше не светит, всюду вечная тень
Пусть живые умрут, мертвецы же встают
Из далеких глубин я проторил твой путь!
Крыса, выпущенная личем, бежала по темным норам и щелям, она летела, прошивая город насквозь, и везде оставляла тонкую дымку с удушливо-сладким запахом. Сотни крыс, которых она встречала на своем пути, попав в эту дымку, разбегались по сторонам и растягивали ее за собой, покрывая все большую и большую площадь города. А в домах заворочались люди. Черные кошмары вползли в их сны, и заполнили их видениями смерти. Залаяли собаки и заплакали дети. Некоторые горожане, почувствовали жжение невидимых черных меток, и поняли, что их время пришло.
Паладин и убийца сидели в гостиничной комнате, снятой Паулем. За день они уничтожили еще более двадцати культистов, но так и не смогли найти кого-то еще из немертвых, своих настоящих врагов, зато культисты уничтожили весь остаток боеспособных офицеров, реквизированных паладином. Так что в результате, у них осталось шесть человек лежащих без сознания, и неспособных вести дальнейшие боевые действия. Паладин был доволен результатом. По его мнению, выжившие не допустят разложения нового офицерского состава, и продемонстрируют всем на личном примере, что бывает с теми, кто слишком расслабляется.
Пауль рассматривал сидящего в кресле ассассина. Невысокий рост, худощавое сложение, бледная кожа, молочно-белые волосы, свойственные всем убийцам после определенной степени посвящения. И глаза без радужки и зрачков, свойственные только убийцам высшего посвящения. Одежда среднего горожанина, взгляд ни за что не цепляется. В общем, ничего примечательного кроме лица и волос. Но, если на Арториуса будет смотреть кто-то посторонний, он увидит только то лицо, которое тот сам пожелает ему показать. Уже в который раз паладин думал - а что из того, что есть на самом деле, он показывает мне? Может, и эта внешность - маска? Одна из тысяч…
Внезапно ассассин поднял взгляд от носков собственных сапог и вперил слепые глаза в паладина.
- Началось. Я нашел его.
Ну, наконец-то! Ожидание закончилось. Невыносимая тяжесть бездействия упала с плеч Пауля. Он поднялся с кровати.
- Где он???
- В районе складов. В одном из них. Когда ты подойдешь ближе - сам почувствуешь. Я доберусь туда своим путем - значительно быстрее тебя. А ты готовься к подавлению бунта.
- Какого бунта??
- А такого. Культ проснулся вместе с первыми движениями магии.
Пауль только открыл рот для вопроса, но ассассин просто исчез из комнаты. Запертой комнаты. А паладин ничего не почувствовал. Ни-че-го. Как и с ассассином немертвых. Собственное бессилие в этом вопросе раздражало Пауля. Хуже, оно вызывало в нем чувство незавершенности и несовершенства...