Ольга Седакова. Под небом насилия. - КОНТИНЕНТ, №137
Итак, мы прошли с Данте и Вергилием по катастрофическому горному обвалу, по берегу реки кипящей крови, по мертвому лесу, истекающему кровью и стонами, по раскаленной песчаной пустыне, на которую падает огненный снегопад, и вновь встретили Флегетон. На этом круг насильников еще не кончается. Он простирается на три следующие песни.
Я хочу отметить общую черту всех этих дантовских ландшафтов: бесплодие, безжизненность. Это общий знаменатель любого насилия. Новое время слишком часто не различает жизненную силу - и насилие, оно в лице своих поэтов и мыслителей готово преклоняться перед насилием как проявлением чарующей мощи, творческого порыва и витальности. Для Данте жизнь и насилие - это две абсолютно противоположные вещи. Насилие - родина смерти, смерти во всех смыслах. На этом я и кончу наш сегодняшний разговор.
Данте Алигьери. «Ад». Песни XII-XIV
Я хочу отметить общую черту всех этих дантовских ландшафтов: бесплодие, безжизненность. Это общий знаменатель любого насилия. Новое время слишком часто не различает жизненную силу - и насилие, оно в лице своих поэтов и мыслителей готово преклоняться перед насилием как проявлением чарующей мощи, творческого порыва и витальности. Для Данте жизнь и насилие - это две абсолютно противоположные вещи. Насилие - родина смерти, смерти во всех смыслах. На этом я и кончу наш сегодняшний разговор.
Данте Алигьери. «Ад». Песни XII-XIV