Зильберович увольняется
А не уволиться ли мне? - подумал однажды Хаим. С тех пор Зильберович потерял покой. Он взвешивал все «за» и «против» по сто раз на дню и никак не мог остановиться на чём-то конкретном.
В конце концов, решил, Хаим, если я не уверен в том, что хочу здесь работать, то зачем работать вообще? Уволюсь-ка, а заодно и прекратятся мои душевные метания.
Сказано - сделано.
В понедельник Хаим поднялся в кабинет начальства и робко встал у двери. В кабинете каждый занимался своими делами и не обращал на Зильберовича никакого внимания. Наконец, кто-то оторвался от телефона и спросил Хаима, по какому поводу тот пришёл.
- Я пришёл увольняться - выпалил Зильберович и зажмурился. Хаим подумал, что его будут бить.
Постояв немного в темноте и приоткрыв левый глаз, Хаим увидел, что бить его не собираются, а вместо этого все застыли от ужаса, широко раскрыв при этом глаза.
Зильберовича стали уговаривать. Не платят зарплату? Временные трудности. Потерпите до весны. Что, Вам одному не выдали деньги за август? Разберёмся. А Вам есть куда идти? Некуда? Ну так везде сейчас плохо, а тут будет лучше, оставайтесь. Здоровье пошаливает? Возьмите больничный. И так далее…
Следующие двадцать минут Хаим успешно отбивал отчаянные попытки удержать его на работе.
Молчавшая всё это время Лера Дивановна, наконец подала голос и с досадой вспомнила поговорку про крыс, бегущих с корабля, поставив в пример себя, навеки прикованную к этим обшарпанным галерам.
- Согласен - кивнул Хаим.
Несмотря на то, что ему сейчас грубо нахамили, Зильберович пребывал в довольно спокойном расположении духа, так как считал крыс достаточно умными животными, умеющими вовремя оценить ситуацию и скрыться с тонущей посудины.
- Да сколько можно его уговаривать, вы же видите, что он не хочет здесь работать - произнёс неизвестно кто и все, наконец, замолчали.
В отделе кадров, после слов «я пришёл написать заявление», на Хаима взглянули так, что он тут же почувствовал себя врагом народа. Начальник отдела кадров, испепелив Зильберовича глазами, швырнула ему ручку и лист бумаги и начала резким тоном диктовать заявление. Она была явно раздражена неумением Хаима писать заявления на имя начальства.
Юрист, мужчина средних лет, раздражённо бросил на стол калькулятор и, выпалив: «Да куда же вы все бежите?», начал выдирать клочья волос из своей головы.
Последний сотрудник предприятия, с которым общался Хаим, была настроена удивительно дружелюбно. Она предложила Зильберовичу возвращаться, как только станет получше.
- Обязательно, только лучше, скорее всего, уже не будет - сказал Хаим и кассир почему-то расплылась в улыбке.
Сидя в размеренно громыхающем трамвае и глядя на город сквозь запотевшее стекло, Зильберович вспоминал, сколько раз ему сегодня нахамили.
«Нахамили порядочно, тут хватит, пожалуй, на пару месяцев» - решил Хаим и почему-то улыбнулся. Настроение, несмотря ни на что, было хорошее.
«А ведь Россия, по сути, до сих пор осталась крепостной страной» - подумал Хаим. Вспоминая лица начальства, он никак не мог отделаться от ощущения, что, будь их воля, они бы надели на всех работников цепи и запретили бы людям менять работу раз и навсегда. Это было бы третьим и самым важным условием для окончательного закрепощения людей. Первые два условия - скверные условия труда и скудный паёк - уже успешно выполнялись.