О сборнике стихов Юрия Перминова «По соседству с небесами» (2024) - часть 4
Программные стихи
Анализируя сборник, на отдельном листке я написала себе этот заголовок. Начала отмечать важные мировоззренческие строки - и вдруг поняла, что как минимум два десятка стихотворений (из ста восьмидесяти!) можно назвать программными. Это очень много. Не стоит думать, что стихотворения, которые я называю программными, состоит полностью из философских максим или лозунгов. Это, конечно, не так. Через сюжет просвечивает интенция, которая завершается кратким философским выводом, часто парадоксальным.
Однажды я спросила простую русскую медсестру, ставившую капельницы, чего она хочет достичь в жизни. Она переспросила меня:
- Тебе серьёзно сказать?
- Да.
Ответ меня ошеломил:
- Прямого богообщения.
Важнейшая проблема стихов Юрия Перминова - вот это самое прямое богообщение, общение напрямую - с вечным.
Для самого автора это не проблема, это - данность.
Посёлок мой ночными дышит снами,
Не слышно никакого воронья.
С бессмертными родными небесами
Сливается окраина моя.
Полночный свет расходится кругами -
Господь рассыпал звёздную крупу…
Земли не ощущая под ногами,
не выйти на небесную тропу…
«Посёлок мой ночными дышит снами…»
В другом стихотворении поэт вновь утверждает:
Мы, конечно, люди городские,
Но над нами - небо и земля.
«Частный сектор чахнет год за годом…»
И шепчет осенью по-вешнему
природа сердцу перед сном
о том, что мне
и миру здешнему
хватает вечного в земном.
«В ночи ворчит собака чуткая…»
Срока из этой цитаты дала название всему сборнику:
Живёт - не важно, сколько лет! -
Мы по соседству с небесами
Здесь, на окраине…
«Жена по улице идёт, как…»
В своих утверждениях Юрий Перминов - прямой наследник гуманистических традиций русской литературы.
Как прожить в ситуации коронавируса, карантина? Поэт даёт ответ:
Переживём и эту - с божьей помощью -
напасть, и свору прочих «скарлатин»,
но помня: чувства добрые ни в ком ещё
никто не закрывал на карантин.
«Вот и весна!...»
Мир потому и держится, что люди -
добрее, чем, наверное, должны.
«Как может, разрывается на части…»
«Сострадание к бродяге / равно бессмертию души», - утверждает автор («Провыл барбос, не зная толком…»).
Я уже писала о земной оси - об установке «гриба» в песочнице. Забота о детях, о будущем - важнейшая тема автора - тема антиапокалипсиса:
А женщина - храни, Господь, её! -
удерживает мир от безрассудства,
развешивая детское бельё.
«Понять пока не в силах: быть грозе ли…»
Через малое можно понять всю красоту и чудо мира, и тогда понимаешь своё место в нём:
Что стоит жизнь моя - пята?
Алтын? - никак не разберуся.
Пошёл гулять - увидел, как
ромашку нюхает бабуся.
«Что стоит жизнь моя - пятак?»
Сердце поэта - зрячее, он различает сиюсекундное - и великое.
Перечитывая стихи, удивляешься, как порой - лукаво и внезапно - автор выводит бытовые темы в область философской проблематики. Послушайте, как звучит в русском исполнении тема прополки баобабов Маленьким Принцем: «Встал поутру, умылся привёл себя в порядок - и сразу же приведи в порядок свою планету»:
Не бываю, увы, на природе подолгу,
а она - не для отдыха только нужна…
дождь прошёл, понимаю: вот-вот на прополку
позовёт, как всегда, благосклонно жена.
Я не стану играть ни в глаголы, ни в прятки,
сачковать до скандала семейного вплоть…
Да и разве одни огородные грядки,
разве тяпками только - пора прополоть?
«Не бываю, увы, на природе подолгу…»
Во времени-пространстве, в хронотопе закреплена там земная ось, та точка отсчёта, которая есть в сердце каждого человека. Какова же эта точка в душе лирического героя? В раннем детстве, как у каждого из нас, - со всеми прекрасными, дорогими и любимыми деталями:
Время утицей белой плывёт
на рассвете далёкого мая…
Колыбельную мама поёт,
молодую себя вспоминая…
Это там, где идёт шестьдесят
первый год, где бабусина липа
расцвела, где закаты гостят
надо домами барачного типа,
где читается сердцем строка
горизонта родного - веками,
инвалиду войны сорока
нет ещё - из квартиры над нами…
<…>
Месяц - тёплый, как хлеба ломоть.
Звёзды - пышки из райских пекарен.
С неба слушают маму Господь,
молодой мой отец и Гагарин.
«Время утицей белой плывёт…»
Отдельная проблема, звучащая во многих стихотворениях Юрия Перминова, - проблема взаимодействия русского человека с людьми других национальностей. Как же решает её автор? Порой тема эта звучит иронично, но неизменно - доброжелательно, и решается одинаково:
Нам, русским, печально без каши,
борща, чтобы мясо при нём,
но общее прошлое с каждым
приезжим народом найдёт!
«Вьетнамская кухня»
Цикл «Домбайские сюжеты», состоящий из четырёх стихотворений, рассказывает, как лирический герой живёт на Домбае, снимает комнату у черкеса Шебзухова Миши-Мухадина, друг которого карачаевец Федя-Фарид дарит герою собранные его женой Зуридой лекарственные травы.
Цикл завершается поразительным четверостишием, в котором впервые в сборнике звучит слово «Россия», которая до этого незримо, но от этого не менее ощутимо присутствует во всей книге:
За окнами - вечная, горная и луговая,
лесная, речная - Россия великая, чьи
мы дети, мы едем судьбе и дороге внимая,
за дружбу народов гоняя Зуриды чаи.
«Домбайские сюжеты»
Однако нельзя умолчать о том, что в последнем разделе книги звучат сдержанные и суровые ноты, связанные с СВО. Это - то самое ружьё, которое выстрелило в конце книги. На войну уходит сосед лирического героя, возвращается в отпуск - вновь уходит. И завершающее стихотворение сборника - о «Лене из десятой», которая в 23 года осталась вдовой с маленьким сыном.
Перелистывая последнюю страницу, я хотела бы назвать Юрия Петровича Перминова наследником традиции Александра Трифоновича Твардовского - с его лёгким, народным языком, с его простотой и мудростью.
Анализируя сборник, на отдельном листке я написала себе этот заголовок. Начала отмечать важные мировоззренческие строки - и вдруг поняла, что как минимум два десятка стихотворений (из ста восьмидесяти!) можно назвать программными. Это очень много. Не стоит думать, что стихотворения, которые я называю программными, состоит полностью из философских максим или лозунгов. Это, конечно, не так. Через сюжет просвечивает интенция, которая завершается кратким философским выводом, часто парадоксальным.
Однажды я спросила простую русскую медсестру, ставившую капельницы, чего она хочет достичь в жизни. Она переспросила меня:
- Тебе серьёзно сказать?
- Да.
Ответ меня ошеломил:
- Прямого богообщения.
Важнейшая проблема стихов Юрия Перминова - вот это самое прямое богообщение, общение напрямую - с вечным.
Для самого автора это не проблема, это - данность.
Посёлок мой ночными дышит снами,
Не слышно никакого воронья.
С бессмертными родными небесами
Сливается окраина моя.
Полночный свет расходится кругами -
Господь рассыпал звёздную крупу…
Земли не ощущая под ногами,
не выйти на небесную тропу…
«Посёлок мой ночными дышит снами…»
В другом стихотворении поэт вновь утверждает:
Мы, конечно, люди городские,
Но над нами - небо и земля.
«Частный сектор чахнет год за годом…»
И шепчет осенью по-вешнему
природа сердцу перед сном
о том, что мне
и миру здешнему
хватает вечного в земном.
«В ночи ворчит собака чуткая…»
Срока из этой цитаты дала название всему сборнику:
Живёт - не важно, сколько лет! -
Мы по соседству с небесами
Здесь, на окраине…
«Жена по улице идёт, как…»
В своих утверждениях Юрий Перминов - прямой наследник гуманистических традиций русской литературы.
Как прожить в ситуации коронавируса, карантина? Поэт даёт ответ:
Переживём и эту - с божьей помощью -
напасть, и свору прочих «скарлатин»,
но помня: чувства добрые ни в ком ещё
никто не закрывал на карантин.
«Вот и весна!...»
Мир потому и держится, что люди -
добрее, чем, наверное, должны.
«Как может, разрывается на части…»
«Сострадание к бродяге / равно бессмертию души», - утверждает автор («Провыл барбос, не зная толком…»).
Я уже писала о земной оси - об установке «гриба» в песочнице. Забота о детях, о будущем - важнейшая тема автора - тема антиапокалипсиса:
А женщина - храни, Господь, её! -
удерживает мир от безрассудства,
развешивая детское бельё.
«Понять пока не в силах: быть грозе ли…»
Через малое можно понять всю красоту и чудо мира, и тогда понимаешь своё место в нём:
Что стоит жизнь моя - пята?
Алтын? - никак не разберуся.
Пошёл гулять - увидел, как
ромашку нюхает бабуся.
«Что стоит жизнь моя - пятак?»
Сердце поэта - зрячее, он различает сиюсекундное - и великое.
Перечитывая стихи, удивляешься, как порой - лукаво и внезапно - автор выводит бытовые темы в область философской проблематики. Послушайте, как звучит в русском исполнении тема прополки баобабов Маленьким Принцем: «Встал поутру, умылся привёл себя в порядок - и сразу же приведи в порядок свою планету»:
Не бываю, увы, на природе подолгу,
а она - не для отдыха только нужна…
дождь прошёл, понимаю: вот-вот на прополку
позовёт, как всегда, благосклонно жена.
Я не стану играть ни в глаголы, ни в прятки,
сачковать до скандала семейного вплоть…
Да и разве одни огородные грядки,
разве тяпками только - пора прополоть?
«Не бываю, увы, на природе подолгу…»
Во времени-пространстве, в хронотопе закреплена там земная ось, та точка отсчёта, которая есть в сердце каждого человека. Какова же эта точка в душе лирического героя? В раннем детстве, как у каждого из нас, - со всеми прекрасными, дорогими и любимыми деталями:
Время утицей белой плывёт
на рассвете далёкого мая…
Колыбельную мама поёт,
молодую себя вспоминая…
Это там, где идёт шестьдесят
первый год, где бабусина липа
расцвела, где закаты гостят
надо домами барачного типа,
где читается сердцем строка
горизонта родного - веками,
инвалиду войны сорока
нет ещё - из квартиры над нами…
<…>
Месяц - тёплый, как хлеба ломоть.
Звёзды - пышки из райских пекарен.
С неба слушают маму Господь,
молодой мой отец и Гагарин.
«Время утицей белой плывёт…»
Отдельная проблема, звучащая во многих стихотворениях Юрия Перминова, - проблема взаимодействия русского человека с людьми других национальностей. Как же решает её автор? Порой тема эта звучит иронично, но неизменно - доброжелательно, и решается одинаково:
Нам, русским, печально без каши,
борща, чтобы мясо при нём,
но общее прошлое с каждым
приезжим народом найдёт!
«Вьетнамская кухня»
Цикл «Домбайские сюжеты», состоящий из четырёх стихотворений, рассказывает, как лирический герой живёт на Домбае, снимает комнату у черкеса Шебзухова Миши-Мухадина, друг которого карачаевец Федя-Фарид дарит герою собранные его женой Зуридой лекарственные травы.
Цикл завершается поразительным четверостишием, в котором впервые в сборнике звучит слово «Россия», которая до этого незримо, но от этого не менее ощутимо присутствует во всей книге:
За окнами - вечная, горная и луговая,
лесная, речная - Россия великая, чьи
мы дети, мы едем судьбе и дороге внимая,
за дружбу народов гоняя Зуриды чаи.
«Домбайские сюжеты»
Однако нельзя умолчать о том, что в последнем разделе книги звучат сдержанные и суровые ноты, связанные с СВО. Это - то самое ружьё, которое выстрелило в конце книги. На войну уходит сосед лирического героя, возвращается в отпуск - вновь уходит. И завершающее стихотворение сборника - о «Лене из десятой», которая в 23 года осталась вдовой с маленьким сыном.
Перелистывая последнюю страницу, я хотела бы назвать Юрия Петровича Перминова наследником традиции Александра Трифоновича Твардовского - с его лёгким, народным языком, с его простотой и мудростью.