Владимир Савенко. Просто жизнь. 7
Мы играли с огнём. Если термит разожжёшь, это мощный белый огонь…
Взрывчатки много, костров много, дури ещё больше, поэтому многие мои приятели так и сложили свои головы возле тех костров.
Из развлечений ещё был рыночек, где можно было что-то такое умыкнуть, но ловили, били. Был ещё дурацкий промысел: покупаешь пачку папирос, а продаёшь их поштучно. Где что плохо лежит, то обычно не залёживается. И прятали.
Но какая-то еда перепадала. Во-первых, карточки. Но карточки у нас несколько раз крали, мы чуть не умирали с голоду. На карточки не только был хлеб, но и сахар, и конфеты.
Однажды мать принесла несколько шоколадных конфет. Я сказал: каждую на 8 частей, и каждый день будешь давать мне по восьмушке. Это её умилило. И давала.
Иногда попадалась тушёнка американская. Но это случайно. Не помню, чтобы это было существенно.
Учёба шла своим чередом. Мужская школа была отдельно. Если из приятелей в окно кто-то крикнет, мы прямо по партам - раз-раз - и из класса. Учителя на это не обращали внимания, все попытки обращать ни к чему не приводили.
Предприятие иногда выдавало какие-то куски ткани, чтобы из них можно было что-то сшить. Когда я связался с блатными, участвовал в официальном растаскивании каких-то штук. Рулоны так назывались издавна - штуки. Мы прямо штуками брали. Взрослые ездили сбывать, и появлялись какие-то деньги.
На предприятии был хор, мамаша пела, и я с удовольствием ходил слушать. Некоторые песни я слышал только там, больше потом - нигде.
Когда над берегом сиял
У Дона месяц, загораясь,
Шумел высокий краснотал,
С волной студеною встречаясь.
Припев:
Ах, краснотал мой, краснотал,
Ты все ли мне тогда сказал?
Ах, краснотал мой, краснотал,
Кого ты ночкой темной ждал?
Взрывчатки много, костров много, дури ещё больше, поэтому многие мои приятели так и сложили свои головы возле тех костров.
Из развлечений ещё был рыночек, где можно было что-то такое умыкнуть, но ловили, били. Был ещё дурацкий промысел: покупаешь пачку папирос, а продаёшь их поштучно. Где что плохо лежит, то обычно не залёживается. И прятали.
Но какая-то еда перепадала. Во-первых, карточки. Но карточки у нас несколько раз крали, мы чуть не умирали с голоду. На карточки не только был хлеб, но и сахар, и конфеты.
Однажды мать принесла несколько шоколадных конфет. Я сказал: каждую на 8 частей, и каждый день будешь давать мне по восьмушке. Это её умилило. И давала.
Иногда попадалась тушёнка американская. Но это случайно. Не помню, чтобы это было существенно.
Учёба шла своим чередом. Мужская школа была отдельно. Если из приятелей в окно кто-то крикнет, мы прямо по партам - раз-раз - и из класса. Учителя на это не обращали внимания, все попытки обращать ни к чему не приводили.
Предприятие иногда выдавало какие-то куски ткани, чтобы из них можно было что-то сшить. Когда я связался с блатными, участвовал в официальном растаскивании каких-то штук. Рулоны так назывались издавна - штуки. Мы прямо штуками брали. Взрослые ездили сбывать, и появлялись какие-то деньги.
На предприятии был хор, мамаша пела, и я с удовольствием ходил слушать. Некоторые песни я слышал только там, больше потом - нигде.
Когда над берегом сиял
У Дона месяц, загораясь,
Шумел высокий краснотал,
С волной студеною встречаясь.
Припев:
Ах, краснотал мой, краснотал,
Ты все ли мне тогда сказал?
Ах, краснотал мой, краснотал,
Кого ты ночкой темной ждал?