Об одной лекции
Оригинал взят у kamrad2213 в Об одной лекции
Написал статью для нашего сайта
Рубрика: Историческое достоинство
Недавно мне довелось побывать на открытой лекции Л.А.Обухова «Революция и гражданская война: мифы и их современная судьба». Лекция проходила в Пермском краеведческом музее в рамках проекта «Публичные лекции в Доме Мешкова». Как мне сказали в музее, темы лекций определяли сами выступающие, а музей лишь приглашал тех или иных лекторов, поэтому необходимо обратить внимание на подборку участников. Среди них такие личности, как М. Г. Нечаев (сперва активно участвовавший в работе комсомола, а затем стоявший у истоков пермского «Мемориала», организатор «первого антисталинского митинга в декабре 1988 г.» ), И. В. Аверкиев (белоленточник и неизменный гость «Пилорамы») и, наконец, Л. А. Обухов (руководитель научно-исследовательского отдела скандальной АНО «Пермь-36»). Темы лекций - соответствующие: «Власть и церковь в советский период», «Советская индустриализация: мифы и реальность», «Пермские “острова” “архипелага ГУЛАГ”» и др. «Радует» одно - аудиторию нельзя назвать широкой, человек 40. Однако, думаю, стоит наглядно продемонстрировать подход к преподаванию истории, практикуемый многими современными преподавателями ВУЗов и поощряемый Пермским краеведческим музеем.
Итак, Революция и гражданская война. Если говорить коротко, лекция была сплошной манипуляцией. Начать хотя бы с того, что Леонид Аркадьевич не озвучил ни одного современного мифа, рожденного в перестройку или после неё. И на прямой вопрос о том, есть ли такие мифы, ответил уклончиво, дескать, есть «дискуссии». Ни слова, например, о тенденции к замалчиванию белого террора и выпячивании красного, или о поддельном письме Ленина Политбюро от 19 марта 1922 года с указанием о расстреле духовенства, или в целом о развёрнутой кампании по деленинизации, предполагающей вынос тела Владимира Ильича из Мавзолея с последующим захороненинем его праха на дне Тихого океана (некоторые деленинизаторы и вовсе предлагают выстрелить ленинским прахом из пушки). Вместо обсуждения всего этого антиисторического безобразия, на протяжении практически всего выступления Обухов занимался поношением большевиков и оправданием их противников. Расскажу о наиболее ярких примерах.
Миф о двух революциях
Идею о том, что события 1917 года надо рассматривать не как две четко разделённых революции, действительно поддерживают сегодня многие. Например, так считают и военный историк Борис Юлин, и известный публицист С. Г. Кара-Мурза. Однако, если последний пишет о том, что Октябрь является логическим продолжением процесса, начавшегося в феврале 1917 года, то Обухов, по сути, обессмысливает оба события, говоря о Февральской революции как о «стихийном» явлении, случившемся «вдруг», а об Октябрьской революции - как о перевороте, который «готовился и планировался». Ни слова о причинах падения царской власти: бессмысленной (безуспешной и бесперспективной) войне, неразрешённом земельном вопросе, раздражающей общество кадровой политики и, как следствие, утрате всяческой легитимности властью. А вот большевики - другое дело. Эти тщательно готовились и захватили власть. К чести лектора надо отметить, что он признал бескровность «октябрьского переворота». Непонятно только, что это за власть такая была, которую смогли безо всякого сопротивления захватить люди, не пользовавшиеся поддержкой большинства (как пытался убедить нас лектор)?
Кроме того, Обухов говорит, что Временное правительство ничего не хотело решать до созыва Учредительного собрания. Но ведь и Собрание оно не созывало. Т.е., по сути, сохранялась та же или худшая ситуация (в войсках, например), что и при царе! Но если она при царе привела к революции, то разве не должна была она привести к революции при Временном правительстве? Юлин добавляет к этому рассуждению следующее: «Эти центры (Временное правительство, Петроградский совет, большевики - прим. моё) опирались на различные политические силы в стране, имели разное представление о том, как преобразовывать страну. Дальше следовал поиск союзников, привлечение масс на свою строну, формирование и озвучивание программ. Следующий этап революции был неизбежен».
Кстати, о поддержке большинства. Это ведь непростой вопрос. С одной стороны, действительно, в Учредительном собрании большевики взяли только 24%. С другой стороны, с Февраля по Октябрь их численность с 24 тыс.выросла до 350 тыс.человек. Да ещё не будем забывать про левых эсеров, которые поддержали Октябрьскую революцию и чья численность к июлю 1918 года достигала 80 тыс. человек, а также про некоторые менее значительные партии вроде анархистов, поддержавшие свержение Временного правительства. Численность же всех эсеров в 1917 году хоть и составляла до миллиона человек по некоторым оценкам (по другим данным 400-700 тыс. человек), но за весь 1917 год изменилась не так динамично (кроме того, нужно принять во внимание, что у эсеров в ходу была практика принимать в партию не индивидуально, а коллективно: сразу целую роту на фронте, или деревню дома). Партия меньшевиков росла ещё медленнее: со 100 до 200 тыс. человек за период с февраля по август, и далее не увеличивалась.
К тому же, встаёт вопрос о том, почему именно выборы в Учредительное собрание должны являться показателем поддержки населения, а не решения и состав Советов? Не секрет, что в то время шла стремительная большевизация советов, и к концу 1917 года большевики занимали до 90 % мест в Петроградском Совете, до 60 % в Московском, большинство мест в 80 местных Советах крупных промышленных городов. II Всероссийский съезд Советов узаконил переход власти к большевикам. И хотя его, вероятно, и нельзя считать достаточно представительным, т.к. в нем принимали участие только 402 из 1429 существовавших тогда Советов, но уже III Всероссийский съезд Советов, в котором принимало участие втрое больше делегатов распустил то самое Учредительное собрание и подтвердил власть Совнаркома. Да и сами выборы в Учредительное собрание были весьма неоднозначными: явка избирателей составила менее 50%, эсеры проходили как одна партия (при этом в партийных списках левые эсеры находились в конце и те, кто голосовал за них, продвигали тем самым прежде всего другую часть ПСР).
Но самое главное, в итоге большевики победили в Гражданской войне, несмотря на то, что в 1918-1919 годах подконтрольная им территория сузилась чуть ли не до размеров Московского княжества.
«Гражданская война началась в Октябре»
Кто начал гражданскую войну? Конечно, большевики, говорит Обухов. Ведь это они свергли законное (sic!) Временное правительство. При этом на защиту законного правительства в Зимнем дворце, по данным Леонида Аркадьевича, встало 2000 человек, из которых 1200 через некоторое время разбежались, а остальные 800 спустя ещё какое-то время сложили оружие. Какие аргументы у Обухова? Это - слова Ленина, который в марте 1918 года говорил об Октябре, что они победили в гражданской войне в несколько недель. Ну, если Леонид Аркадьевич принимает эту цитату за истину, то надо признать не только то, что Октябрь был началом гражданской войны, но и то, что она была закончена через несколько недель после своего начала. И все последующие события трактовать как мятеж против новой власти или как новую войну, если угодно.
Если же разбираться по существу, то Гражданская война началась с интервенции, т.к. очаги мятежей, существовавшие до этого, были малочисленны и всерьёз угрожать власти большевиков не могли (цитирую мнение Бориса Юлина): «…При всей видимой грозности мятежей против большевиков они пользовались ничтожной поддержкой. Например, у мятежного генерала Краснова, одного из наиболее известных, было в подчинении всего 700 человек. Мятежных юнкеров в Питере было ещё меньше. Так что в столицах мятежи были подавлены очень быстро, а на окраинах большевики довольно оперативно наводили порядок, используя тактику “эшелонной войны”, когда сравнительно небольшие отряды, опираясь на бронепоезда и быстро перебрасывая силы по железной дороге, брали под контроль целые регионы».
Началом полномасштабной Гражданской войны послужила интервенция и восстание Чехословацкого корпуса (который, кстати, был объявлен Францией частью её вооружённых сил ещё до мятежа!). Обухов попытался принизить значение этих событий, говоря, что интервенты не принимали активного участия в боевых действиях, а их численность примерно равнялась численности интернационалистов, воевавших на стороне Советов. Но после заданного ему вопроса вынужден был признать, что, помимо прямой военной, существовала и иная поддержка белых со стороны иностранных государств (оружие, деньги , снаряжение). И вдобавок - военная блокада.
Кроме того, роль интервенции была не только в реальной военной помощи, но и в подталкивании антибольшевистских сил к более решительным действиям, в помощи организационной. Например, Донская армия мятежного генерала Краснова также создавалась при прямом содействии и под защитой немцев. Упомянутое восстание белочехов, начавшееся в конце мая 1918 года, послужило сигналом для мятежа эсеров. 8 июня эсеры образовали Комитет членов Учредительного собрания, который объявил себя верховной властью в России, а затем начали мобилизацию в армию. 30 июня 1918 г. в Омске при участии интервентов было создано Сибирское правительство из меньшевиков, эсеров и кадетов. Оно провозгласило «государственную самостоятельность Сибири».
Что касается численности интернационалистов в Красной армии, то тут Обухов как раз повторяет удобные в данном случае советские мифы, согласно которым в 1918 году численность интернационалистов, сражавшихся за большевиков, составляла 50 тыс., а в 1919 - 250 тыс. Подробно этот вопрос разбирает в своей статье «Интернационалисты и русская революция» историк Александр Бабенышев:
«Ориентировочное представление о численности интернационалистов в конце 1918 г. можно составить по опубликованным документам штабов РККА. В одном из них - «Списке интернациональных частей, отправляемых на фронт» от 8 декабря 1918 года перечисляются отряды обшей численностью 2 665 человек и кроме того называются один полк и три отряда без численности. По документам этого же сборника эти четыре соединения можно оценить в 1,5-2 тысячи человек. Другой документ - «Сведения Полевого Штаба о численности интернациональных отрядов на Восточном, Южном и Каспийско-Кавказском фронтах», датированный январем 1919 года, дает цифру, близкую к полученной оценке - 4 878 человек. Кроме того в тыловых соединениях находилось 24-4-1919 г. 2,2 тысячи интернационалистов 2,5-3,0 тысячи сражались на отрезанном Туркестанском фронте, а около тысячи интернационалистов, отправленных в Сибирь на борьбу с Семеновым, были разгромлены чехами и разбрелись по партизанским отрядам. Таким образом, численность интернациональных частей на конец 1918 года составляла примерно 11 тысяч человек».
Плюс латыши, для оценки численности которых историк предлагает «воспользоваться сводкой данных в работе Б. А. Томана. На середину октября 1918 года латышских стрелков в Красной армии было 14,1 тысяч». Итого на 1918 год численность интернациональных частей была завышена вдвое.
Впрочем, даже и это преувеличение численности «красных» интернационалистов не является решающим, т.к. Обухов не сказал о другом важном факте - интернационалисты воевали и на стороне белых: «В Белоруссии действовал в декабре 1917 года уже упоминавшийся корпус Довбор-Мусницкого (16,5 тысяч чел.), в Прибалтике воевала в 1919-20 гг. добровольческая немецкая армия, включавшая значительное число жителей скандинавских стран, на севере и на юге совместно с войсками стран Антанты находились части Сербского корпуса, численность которых оценивается от 12 до 30 тысяч человек. Численность румынских отрядов в Одессе приближалась к 11 тысячам. Польская дивизия, сражавшаяся на стороне Деникина, достигала 5-6 тысяч человек. А в целом в рядах борющихся против Красной армии оказалось в 1918-20 гг. приблизительно 50-100 тысяч иностранных военнопленных» (включая белочехов, но НЕ включая войска интервентов).
«Интервенция по приглашению»
Мало того, что Леонид Аркадьевич попытался умалить значение интервенции, он ещё и попытался внушить слушателям мысль, что это большевики дали добро на вторжение. В качестве доказательства Обухов приводит тот факт, что высадке «союзников» в указанном районе предшествовало соглашение командования интервенционистских войск с представителями Мурманского Совета «о совместных действиях англичан, французов и русских по обороне Мурманского края», заключенное последними с ведома Троцкого. Но Обухов сознательно упрощает эту историю, не говоря о том диалоге, который велся между Лениным и председателем Мурманского совета А. М. Юрьевым, и о том, что Ленин, осознавая опасность оккупации, советовал Юрьеву, как её снизить. Обухов не приводит текста соглашения, в котором специально оговаривается, что иностранцы не имеют права вмешиваться во внутренние дела страны.
Не приводя этого диалога, Обухов, тем не менее, возмущается, что только в июле советские власти начали противиться интервенции. И умалчивает при этом, что именно 3 июня 1918 года Верховный военный совет Антанты принял решение о посылке на север России сводного отряда из английских, французских, американских и итальянских частей, который вскоре и начал высадку в Мурманске. Впрочем, Мурманск Мурманском, но «31 июля англичане высадились в Онеге, а в первых числах августа антантовская эскадра бросила якорь в Архангельском порту, обстреляв предварительно подступы к нему. В том же месяце во Владивосток прибыли новые группы японских, английских и американских войск. Одновременно английские войска вторглись через Персию в Среднюю Азию и Закавказье. 4 августа они высадились в Баку» (В. С. Васюков, Предыстория интервенции. Февраль 1917 - март 1918).
«Миф» о героях
Самым возмутительным заявлением в ходе этой лекции была фраза Обухова о том, что «не может быть героев в гражданской войне». Если война идет между двумя частями общества, одна из которых готова резать страну на части и приглашать иностранные войска для решения внутренних вопросов, то, на мой взгляд, любой, кто это пресечёт, будет героем. И не стоит питать иллюзий, будто иностранные войска пытались помочь России или старались положить конец войне.
«Находились ли союзники в войне с Советской Россией? Разумеется, нет, но советских людей они убивали, как только те попадались им на глаза; на русской земле они оставались в качестве завоевателей; они снабжали оружием врагов советского правительства; они блокировали его порты; они топили его военные суда. Они горячо стремились к падению советского правительства и строили планы этого падения. Но объявить ему войну - это стыд! Интервенция - позор! Они продолжали повторять, что для них совершенно безразлично, как русские разрешают свои внутренние дела. Они желали оставаться беспристрастными и наносили удар за ударом».
«Было бы ошибочно думать, что в течение всего этого года мы сражались на фронтах за дело враждебных большевикам русских. Напротив того, русские белогвардейцы сражались за наше дело».
Даже не знаю, какая из этих двух цитат У. Черчилля, взятых из его книги «Мировой кризис», лучше подходит в данном случае.
Красный террор и белый террорИ, тем не менее, Леонид Аркадьевич несколько раз за лекцию проводил сравнение белых и красных с целью выставить большевиков негодяями. И, когда речь зашла о взаимном терроре, естественно, оказалось, что красный был более масштабным. Хотя каких-либо цифр для сравнения Обухов назвать не смог, лишь с возмущением отверг данные историка О. Мозохина, которые говорят, что «со всеми оговорками и натяжками число жертв органов ВЧК можно оценивать в цифру никак не более 50 тысяч человек». А сравнить можно, например, с данными барнаульского историка и краеведа А. И. Кобелева, который писал, что «только за первую половину 1919 года в Екатеринбургской губернии было расстреляно более 25 тысяч человек, в Енисейской губернии по приказу генерала С.Н.Розанова было расстреляно около 10 тысяч человек». Если 35 000 человек - это только потери населения, находившегося под властью Колчака, то что говорить об общем числе потерь?
Вслед за другими либеральными историками, Обухов повторяет, что белый террор якобы не носил организованного характера и не был «государственной политикой», как красный. Т.е. когда Обухову выгодно, красные - это мятежники, захватившие власть у «законного» Временного правительства, а когда наоборот, то большевики - это самая настоящая официальная власть. Ну, и утверждение, что белый террор не был государственной политикой, можно принять лишь в той степени, в какой белое движение нельзя назвать единой организованной силой, а его власть на захваченных территориях - государственной.
Леонид Аркадьевич, противопоставляя красный террор белому, говорит, что он был узаконен, что он был направлен против конкретных классов, в отличие от белого террора, который состоял, по мнению Обухова, в основном из каких-то «эксцессов». Вот примеры, которые приведены в статье историка И. Кургинян:
«Приказ коменданта Макеевского района Сибири от 10 ноября 1918 г.: “Рабочих арестовывать запрещаю, а приказываю расстреливать или вешать; приказываю всех арестованных рабочих повесить на главной улице и не снимать три дня”;
Приказ особого уполномоченного адмирала Колчака С.Розанова, губернатора Енисейской и части Иркутской губернии от 27 марта 1919 г.: в селениях, не выдающих красных, “расстреливать десятого”; сопротивляющиеся селения сжигать, а “взрослое мужское население расстреливать поголовно”, имущество и хлеб полностью отбирать в пользу казны; заложников в случае сопротивления односельчан “расстреливать беспощадно”;
Приказ Колчака в августе 1918 г.: “Гражданская война по необходимости должна быть беспощадной. Командирам я приказываю расстреливать всех захваченных коммунистов. Сейчас мы делаем ставку на штык”;
Указание генерала Корнилова в Новочеркасске в 1918 г. (по воспоминаниям его ближайшего сподвижника А. Суворина, опубликованным в 1919 г.): “Не берите мне этих негодяев в плен! Чем больше террора, тем больше будет с ними победы!”.
Закон Особого совещания при Деникине от 15 ноября 1919 г: все, кто содействовал осуществлению задач Советов, а также те, кто участвовал “в сообществе, именующемся партией коммунистов (большевиков), или ином обществе, установившем власть Советов раб., сол. и кр. Депутатов” подвергаются “лишению всех прав состояния и смертной казни”».
Это что, приказы каких-то маргиналов, или это приказы лиц, считавшихся настоящей законной властью на соответствующих территориях? Они что, не направлены на конкретные группы лиц по политическому признаку?
Я затронул лишь малую часть крайне сомнительных сведений, озвученных Л. А. Обуховым в ходе своей лекции. Естественно, не обошлось и без оплакивания Николая II и сетования на названия улиц, носящих имена «убийц и террористов». Конечно, профессиональному историку полагается лишь «называть вещи своими именами», не вникая в такие тонкости, как отличия тогдашнего терроризма от, скажем, нынешнего исламистского или отношение к тогдашним террористам в народе. Можно, конечно, сказать, что были большевики террористами, но нужно все же оговорить многозначность термина. Понятие «революционный террор» вряд ли можно применить к действиям Бен Ладена, Брейвика и братьев Царнаевых. «Террористами и убийцами» можно назвать, к примеру, Кромвеля и Робеспьера или даже (в некотором роде) Симона Боливара. В этом ряду (и в этом значении) - да, большевики были «террористами».
После таких лекций, прочитанных такими лекторами, неудивительно выглядят подобные новости: «В Перми на постаменте бюста Якова Свердлова появились листовки “Убийцам не место на памятниках”… “Памятники убийцам необходимо демонтировать, - уверены авторы листовок. - Например, у оперного театра должен стоять памятник не Ленину, а Чайковскому, имя которого носит театр”» (источник - 59.ru).
Написал статью для нашего сайта
Рубрика: Историческое достоинство
Недавно мне довелось побывать на открытой лекции Л.А.Обухова «Революция и гражданская война: мифы и их современная судьба». Лекция проходила в Пермском краеведческом музее в рамках проекта «Публичные лекции в Доме Мешкова». Как мне сказали в музее, темы лекций определяли сами выступающие, а музей лишь приглашал тех или иных лекторов, поэтому необходимо обратить внимание на подборку участников. Среди них такие личности, как М. Г. Нечаев (сперва активно участвовавший в работе комсомола, а затем стоявший у истоков пермского «Мемориала», организатор «первого антисталинского митинга в декабре 1988 г.» ), И. В. Аверкиев (белоленточник и неизменный гость «Пилорамы») и, наконец, Л. А. Обухов (руководитель научно-исследовательского отдела скандальной АНО «Пермь-36»). Темы лекций - соответствующие: «Власть и церковь в советский период», «Советская индустриализация: мифы и реальность», «Пермские “острова” “архипелага ГУЛАГ”» и др. «Радует» одно - аудиторию нельзя назвать широкой, человек 40. Однако, думаю, стоит наглядно продемонстрировать подход к преподаванию истории, практикуемый многими современными преподавателями ВУЗов и поощряемый Пермским краеведческим музеем.
Итак, Революция и гражданская война. Если говорить коротко, лекция была сплошной манипуляцией. Начать хотя бы с того, что Леонид Аркадьевич не озвучил ни одного современного мифа, рожденного в перестройку или после неё. И на прямой вопрос о том, есть ли такие мифы, ответил уклончиво, дескать, есть «дискуссии». Ни слова, например, о тенденции к замалчиванию белого террора и выпячивании красного, или о поддельном письме Ленина Политбюро от 19 марта 1922 года с указанием о расстреле духовенства, или в целом о развёрнутой кампании по деленинизации, предполагающей вынос тела Владимира Ильича из Мавзолея с последующим захороненинем его праха на дне Тихого океана (некоторые деленинизаторы и вовсе предлагают выстрелить ленинским прахом из пушки). Вместо обсуждения всего этого антиисторического безобразия, на протяжении практически всего выступления Обухов занимался поношением большевиков и оправданием их противников. Расскажу о наиболее ярких примерах.
Миф о двух революциях
Идею о том, что события 1917 года надо рассматривать не как две четко разделённых революции, действительно поддерживают сегодня многие. Например, так считают и военный историк Борис Юлин, и известный публицист С. Г. Кара-Мурза. Однако, если последний пишет о том, что Октябрь является логическим продолжением процесса, начавшегося в феврале 1917 года, то Обухов, по сути, обессмысливает оба события, говоря о Февральской революции как о «стихийном» явлении, случившемся «вдруг», а об Октябрьской революции - как о перевороте, который «готовился и планировался». Ни слова о причинах падения царской власти: бессмысленной (безуспешной и бесперспективной) войне, неразрешённом земельном вопросе, раздражающей общество кадровой политики и, как следствие, утрате всяческой легитимности властью. А вот большевики - другое дело. Эти тщательно готовились и захватили власть. К чести лектора надо отметить, что он признал бескровность «октябрьского переворота». Непонятно только, что это за власть такая была, которую смогли безо всякого сопротивления захватить люди, не пользовавшиеся поддержкой большинства (как пытался убедить нас лектор)?
Кроме того, Обухов говорит, что Временное правительство ничего не хотело решать до созыва Учредительного собрания. Но ведь и Собрание оно не созывало. Т.е., по сути, сохранялась та же или худшая ситуация (в войсках, например), что и при царе! Но если она при царе привела к революции, то разве не должна была она привести к революции при Временном правительстве? Юлин добавляет к этому рассуждению следующее: «Эти центры (Временное правительство, Петроградский совет, большевики - прим. моё) опирались на различные политические силы в стране, имели разное представление о том, как преобразовывать страну. Дальше следовал поиск союзников, привлечение масс на свою строну, формирование и озвучивание программ. Следующий этап революции был неизбежен».
Кстати, о поддержке большинства. Это ведь непростой вопрос. С одной стороны, действительно, в Учредительном собрании большевики взяли только 24%. С другой стороны, с Февраля по Октябрь их численность с 24 тыс.выросла до 350 тыс.человек. Да ещё не будем забывать про левых эсеров, которые поддержали Октябрьскую революцию и чья численность к июлю 1918 года достигала 80 тыс. человек, а также про некоторые менее значительные партии вроде анархистов, поддержавшие свержение Временного правительства. Численность же всех эсеров в 1917 году хоть и составляла до миллиона человек по некоторым оценкам (по другим данным 400-700 тыс. человек), но за весь 1917 год изменилась не так динамично (кроме того, нужно принять во внимание, что у эсеров в ходу была практика принимать в партию не индивидуально, а коллективно: сразу целую роту на фронте, или деревню дома). Партия меньшевиков росла ещё медленнее: со 100 до 200 тыс. человек за период с февраля по август, и далее не увеличивалась.
К тому же, встаёт вопрос о том, почему именно выборы в Учредительное собрание должны являться показателем поддержки населения, а не решения и состав Советов? Не секрет, что в то время шла стремительная большевизация советов, и к концу 1917 года большевики занимали до 90 % мест в Петроградском Совете, до 60 % в Московском, большинство мест в 80 местных Советах крупных промышленных городов. II Всероссийский съезд Советов узаконил переход власти к большевикам. И хотя его, вероятно, и нельзя считать достаточно представительным, т.к. в нем принимали участие только 402 из 1429 существовавших тогда Советов, но уже III Всероссийский съезд Советов, в котором принимало участие втрое больше делегатов распустил то самое Учредительное собрание и подтвердил власть Совнаркома. Да и сами выборы в Учредительное собрание были весьма неоднозначными: явка избирателей составила менее 50%, эсеры проходили как одна партия (при этом в партийных списках левые эсеры находились в конце и те, кто голосовал за них, продвигали тем самым прежде всего другую часть ПСР).
Но самое главное, в итоге большевики победили в Гражданской войне, несмотря на то, что в 1918-1919 годах подконтрольная им территория сузилась чуть ли не до размеров Московского княжества.
«Гражданская война началась в Октябре»
Кто начал гражданскую войну? Конечно, большевики, говорит Обухов. Ведь это они свергли законное (sic!) Временное правительство. При этом на защиту законного правительства в Зимнем дворце, по данным Леонида Аркадьевича, встало 2000 человек, из которых 1200 через некоторое время разбежались, а остальные 800 спустя ещё какое-то время сложили оружие. Какие аргументы у Обухова? Это - слова Ленина, который в марте 1918 года говорил об Октябре, что они победили в гражданской войне в несколько недель. Ну, если Леонид Аркадьевич принимает эту цитату за истину, то надо признать не только то, что Октябрь был началом гражданской войны, но и то, что она была закончена через несколько недель после своего начала. И все последующие события трактовать как мятеж против новой власти или как новую войну, если угодно.
Если же разбираться по существу, то Гражданская война началась с интервенции, т.к. очаги мятежей, существовавшие до этого, были малочисленны и всерьёз угрожать власти большевиков не могли (цитирую мнение Бориса Юлина): «…При всей видимой грозности мятежей против большевиков они пользовались ничтожной поддержкой. Например, у мятежного генерала Краснова, одного из наиболее известных, было в подчинении всего 700 человек. Мятежных юнкеров в Питере было ещё меньше. Так что в столицах мятежи были подавлены очень быстро, а на окраинах большевики довольно оперативно наводили порядок, используя тактику “эшелонной войны”, когда сравнительно небольшие отряды, опираясь на бронепоезда и быстро перебрасывая силы по железной дороге, брали под контроль целые регионы».
Началом полномасштабной Гражданской войны послужила интервенция и восстание Чехословацкого корпуса (который, кстати, был объявлен Францией частью её вооружённых сил ещё до мятежа!). Обухов попытался принизить значение этих событий, говоря, что интервенты не принимали активного участия в боевых действиях, а их численность примерно равнялась численности интернационалистов, воевавших на стороне Советов. Но после заданного ему вопроса вынужден был признать, что, помимо прямой военной, существовала и иная поддержка белых со стороны иностранных государств (оружие, деньги , снаряжение). И вдобавок - военная блокада.
Кроме того, роль интервенции была не только в реальной военной помощи, но и в подталкивании антибольшевистских сил к более решительным действиям, в помощи организационной. Например, Донская армия мятежного генерала Краснова также создавалась при прямом содействии и под защитой немцев. Упомянутое восстание белочехов, начавшееся в конце мая 1918 года, послужило сигналом для мятежа эсеров. 8 июня эсеры образовали Комитет членов Учредительного собрания, который объявил себя верховной властью в России, а затем начали мобилизацию в армию. 30 июня 1918 г. в Омске при участии интервентов было создано Сибирское правительство из меньшевиков, эсеров и кадетов. Оно провозгласило «государственную самостоятельность Сибири».
Что касается численности интернационалистов в Красной армии, то тут Обухов как раз повторяет удобные в данном случае советские мифы, согласно которым в 1918 году численность интернационалистов, сражавшихся за большевиков, составляла 50 тыс., а в 1919 - 250 тыс. Подробно этот вопрос разбирает в своей статье «Интернационалисты и русская революция» историк Александр Бабенышев:
«Ориентировочное представление о численности интернационалистов в конце 1918 г. можно составить по опубликованным документам штабов РККА. В одном из них - «Списке интернациональных частей, отправляемых на фронт» от 8 декабря 1918 года перечисляются отряды обшей численностью 2 665 человек и кроме того называются один полк и три отряда без численности. По документам этого же сборника эти четыре соединения можно оценить в 1,5-2 тысячи человек. Другой документ - «Сведения Полевого Штаба о численности интернациональных отрядов на Восточном, Южном и Каспийско-Кавказском фронтах», датированный январем 1919 года, дает цифру, близкую к полученной оценке - 4 878 человек. Кроме того в тыловых соединениях находилось 24-4-1919 г. 2,2 тысячи интернационалистов 2,5-3,0 тысячи сражались на отрезанном Туркестанском фронте, а около тысячи интернационалистов, отправленных в Сибирь на борьбу с Семеновым, были разгромлены чехами и разбрелись по партизанским отрядам. Таким образом, численность интернациональных частей на конец 1918 года составляла примерно 11 тысяч человек».
Плюс латыши, для оценки численности которых историк предлагает «воспользоваться сводкой данных в работе Б. А. Томана. На середину октября 1918 года латышских стрелков в Красной армии было 14,1 тысяч». Итого на 1918 год численность интернациональных частей была завышена вдвое.
Впрочем, даже и это преувеличение численности «красных» интернационалистов не является решающим, т.к. Обухов не сказал о другом важном факте - интернационалисты воевали и на стороне белых: «В Белоруссии действовал в декабре 1917 года уже упоминавшийся корпус Довбор-Мусницкого (16,5 тысяч чел.), в Прибалтике воевала в 1919-20 гг. добровольческая немецкая армия, включавшая значительное число жителей скандинавских стран, на севере и на юге совместно с войсками стран Антанты находились части Сербского корпуса, численность которых оценивается от 12 до 30 тысяч человек. Численность румынских отрядов в Одессе приближалась к 11 тысячам. Польская дивизия, сражавшаяся на стороне Деникина, достигала 5-6 тысяч человек. А в целом в рядах борющихся против Красной армии оказалось в 1918-20 гг. приблизительно 50-100 тысяч иностранных военнопленных» (включая белочехов, но НЕ включая войска интервентов).
«Интервенция по приглашению»
Мало того, что Леонид Аркадьевич попытался умалить значение интервенции, он ещё и попытался внушить слушателям мысль, что это большевики дали добро на вторжение. В качестве доказательства Обухов приводит тот факт, что высадке «союзников» в указанном районе предшествовало соглашение командования интервенционистских войск с представителями Мурманского Совета «о совместных действиях англичан, французов и русских по обороне Мурманского края», заключенное последними с ведома Троцкого. Но Обухов сознательно упрощает эту историю, не говоря о том диалоге, который велся между Лениным и председателем Мурманского совета А. М. Юрьевым, и о том, что Ленин, осознавая опасность оккупации, советовал Юрьеву, как её снизить. Обухов не приводит текста соглашения, в котором специально оговаривается, что иностранцы не имеют права вмешиваться во внутренние дела страны.
Не приводя этого диалога, Обухов, тем не менее, возмущается, что только в июле советские власти начали противиться интервенции. И умалчивает при этом, что именно 3 июня 1918 года Верховный военный совет Антанты принял решение о посылке на север России сводного отряда из английских, французских, американских и итальянских частей, который вскоре и начал высадку в Мурманске. Впрочем, Мурманск Мурманском, но «31 июля англичане высадились в Онеге, а в первых числах августа антантовская эскадра бросила якорь в Архангельском порту, обстреляв предварительно подступы к нему. В том же месяце во Владивосток прибыли новые группы японских, английских и американских войск. Одновременно английские войска вторглись через Персию в Среднюю Азию и Закавказье. 4 августа они высадились в Баку» (В. С. Васюков, Предыстория интервенции. Февраль 1917 - март 1918).
«Миф» о героях
Самым возмутительным заявлением в ходе этой лекции была фраза Обухова о том, что «не может быть героев в гражданской войне». Если война идет между двумя частями общества, одна из которых готова резать страну на части и приглашать иностранные войска для решения внутренних вопросов, то, на мой взгляд, любой, кто это пресечёт, будет героем. И не стоит питать иллюзий, будто иностранные войска пытались помочь России или старались положить конец войне.
«Находились ли союзники в войне с Советской Россией? Разумеется, нет, но советских людей они убивали, как только те попадались им на глаза; на русской земле они оставались в качестве завоевателей; они снабжали оружием врагов советского правительства; они блокировали его порты; они топили его военные суда. Они горячо стремились к падению советского правительства и строили планы этого падения. Но объявить ему войну - это стыд! Интервенция - позор! Они продолжали повторять, что для них совершенно безразлично, как русские разрешают свои внутренние дела. Они желали оставаться беспристрастными и наносили удар за ударом».
«Было бы ошибочно думать, что в течение всего этого года мы сражались на фронтах за дело враждебных большевикам русских. Напротив того, русские белогвардейцы сражались за наше дело».
Даже не знаю, какая из этих двух цитат У. Черчилля, взятых из его книги «Мировой кризис», лучше подходит в данном случае.
Красный террор и белый террорИ, тем не менее, Леонид Аркадьевич несколько раз за лекцию проводил сравнение белых и красных с целью выставить большевиков негодяями. И, когда речь зашла о взаимном терроре, естественно, оказалось, что красный был более масштабным. Хотя каких-либо цифр для сравнения Обухов назвать не смог, лишь с возмущением отверг данные историка О. Мозохина, которые говорят, что «со всеми оговорками и натяжками число жертв органов ВЧК можно оценивать в цифру никак не более 50 тысяч человек». А сравнить можно, например, с данными барнаульского историка и краеведа А. И. Кобелева, который писал, что «только за первую половину 1919 года в Екатеринбургской губернии было расстреляно более 25 тысяч человек, в Енисейской губернии по приказу генерала С.Н.Розанова было расстреляно около 10 тысяч человек». Если 35 000 человек - это только потери населения, находившегося под властью Колчака, то что говорить об общем числе потерь?
Вслед за другими либеральными историками, Обухов повторяет, что белый террор якобы не носил организованного характера и не был «государственной политикой», как красный. Т.е. когда Обухову выгодно, красные - это мятежники, захватившие власть у «законного» Временного правительства, а когда наоборот, то большевики - это самая настоящая официальная власть. Ну, и утверждение, что белый террор не был государственной политикой, можно принять лишь в той степени, в какой белое движение нельзя назвать единой организованной силой, а его власть на захваченных территориях - государственной.
Леонид Аркадьевич, противопоставляя красный террор белому, говорит, что он был узаконен, что он был направлен против конкретных классов, в отличие от белого террора, который состоял, по мнению Обухова, в основном из каких-то «эксцессов». Вот примеры, которые приведены в статье историка И. Кургинян:
«Приказ коменданта Макеевского района Сибири от 10 ноября 1918 г.: “Рабочих арестовывать запрещаю, а приказываю расстреливать или вешать; приказываю всех арестованных рабочих повесить на главной улице и не снимать три дня”;
Приказ особого уполномоченного адмирала Колчака С.Розанова, губернатора Енисейской и части Иркутской губернии от 27 марта 1919 г.: в селениях, не выдающих красных, “расстреливать десятого”; сопротивляющиеся селения сжигать, а “взрослое мужское население расстреливать поголовно”, имущество и хлеб полностью отбирать в пользу казны; заложников в случае сопротивления односельчан “расстреливать беспощадно”;
Приказ Колчака в августе 1918 г.: “Гражданская война по необходимости должна быть беспощадной. Командирам я приказываю расстреливать всех захваченных коммунистов. Сейчас мы делаем ставку на штык”;
Указание генерала Корнилова в Новочеркасске в 1918 г. (по воспоминаниям его ближайшего сподвижника А. Суворина, опубликованным в 1919 г.): “Не берите мне этих негодяев в плен! Чем больше террора, тем больше будет с ними победы!”.
Закон Особого совещания при Деникине от 15 ноября 1919 г: все, кто содействовал осуществлению задач Советов, а также те, кто участвовал “в сообществе, именующемся партией коммунистов (большевиков), или ином обществе, установившем власть Советов раб., сол. и кр. Депутатов” подвергаются “лишению всех прав состояния и смертной казни”».
Это что, приказы каких-то маргиналов, или это приказы лиц, считавшихся настоящей законной властью на соответствующих территориях? Они что, не направлены на конкретные группы лиц по политическому признаку?
Я затронул лишь малую часть крайне сомнительных сведений, озвученных Л. А. Обуховым в ходе своей лекции. Естественно, не обошлось и без оплакивания Николая II и сетования на названия улиц, носящих имена «убийц и террористов». Конечно, профессиональному историку полагается лишь «называть вещи своими именами», не вникая в такие тонкости, как отличия тогдашнего терроризма от, скажем, нынешнего исламистского или отношение к тогдашним террористам в народе. Можно, конечно, сказать, что были большевики террористами, но нужно все же оговорить многозначность термина. Понятие «революционный террор» вряд ли можно применить к действиям Бен Ладена, Брейвика и братьев Царнаевых. «Террористами и убийцами» можно назвать, к примеру, Кромвеля и Робеспьера или даже (в некотором роде) Симона Боливара. В этом ряду (и в этом значении) - да, большевики были «террористами».
После таких лекций, прочитанных такими лекторами, неудивительно выглядят подобные новости: «В Перми на постаменте бюста Якова Свердлова появились листовки “Убийцам не место на памятниках”… “Памятники убийцам необходимо демонтировать, - уверены авторы листовок. - Например, у оперного театра должен стоять памятник не Ленину, а Чайковскому, имя которого носит театр”» (источник - 59.ru).