(no subject)
РФ, ПУТИН и ВОЗМОЖНАЯ РОССИЯ
(открытое письмо С.В.Волкову)
Уважаемый Сергей Владимирович!
События последних недель, которые одна сторона упорно не хочет называть войной, а другая подчеркнуто это делает, вызывают потребность поделиться соображениями, высказать предположения и задать вопросы. В качестве адресата я избрал Вас, как наиболее ценимого мной политического эксперта в русскоязычном культурном пространстве. То, что я собираюсь изложить, можно сгруппировать в несколько пунктов.
1. Путин и его советские ограничения
То, как ведется т.н. "спецоперация" вызывает чувство глубокого недоумения и возмущения. Отнюдь не будучи по своей природе "ястребом", я, однако, вполне согласен с тем, что если уж воевать, то по-настоящему. Или не воевать совсем. Здесь же мы как раз видим явное желание выдать войну за не-войну, неоправданно ограничить ее масштабы, использовать заведомо недостаточные и непригодные средства ее ведения. Как мне представляется, это связано в первую очередь с глубоко укорененной советской ментальностью Путина, с его приверженностью советской истории и ее "ценностям". Было заявлено, что целью операции вовсе не является упразднение украинской государственности или кардинальное ее изменение, оккупация ее территорий (кроме уже отложившихся, ради защиты которых она официально и предпринята), умаление ее суверенитета. Эти декларации на деле подтверждаются тем, что ВС РФ не уничтожили символы и центры управления украинской государственности - Раду, администрацию президента, министерства - как того требовало бы ведение полноценной войны, предполагающей в первую очередь обезглавливание и деморализацию противника. Этим подчеркивается приверженность РФ и Путина той системе государств, которая была создана на месте России большевиками и советской властью и которая в его глазах является некой бесспорной ценностью, на которую нельзя покушаться. Вместо этого используется идеологическая мотивировка в виде "денацификации", имеющая однозначный отсыл к центальному мифу советской мифоистории - ВОВ. На это работают и красные флаги со звездами, надписи "На Берлин!" и прочее недвусмысленно советское реконструкторство. Именно это абсолютно ложное, внутренне несостоятельное, фиктивное целеполагание и смыслоформирование в русле доктрины "единства российской истории" с ее стержневым мифом победы в ВОВ и является первой причиной неудач предпринимаемых усилий, бессмысленной траты человеческих жизней, огромных побочных разрушений и жертв. Вести войну в стиле ролевой игры в ВОВ - чудовищно глупо и заведомо проигрышно. Неужели ни Путин, ни его окружение, хотя бы какая-то его часть, не способны это осознать после первого месяца зашкаливающих потерь и стратегических провалов? Все-таки Путин не безумец, каким его многие пытаются представить, он достаточно умен и более-менее образован, чтобы понимать, что подобное предприятие может иметь шансы на успех, только если будет вестись на подлинном, а не надуманном идеологическом основании. Таковым же может быть лишь задача территориального воссоединения России, т.е. сознательное и решительное преступание через советское национально-административное наследие. Ни украин, ни казахстанов (ни всяких якутий-чечней-татарстанов в перспективе) - вот что должно быть лозунгом этой войны, а не какая-то нелепая денацификация-демилитаризация.
2. Путин и Запад
Другим ограничителем, по-видимому, являются расчеты Путина и его окружения на возможность договориться с Западом уже после того, как "спецоперация" так или иначе завершится. Предположительно, именно ради микширования будущей реакции Запада и была выбрана заведомо провальная форма неподготовленного наскока недостаточными силами, вместо основательной, месячной авиаподготовки, после чего только и должна была бы начаться наземная операция (по образцу "Бури в пустыне"). Расчет, разумеется, не оправдался, реакция последовала мгновенная и ошеломительная, после чего, казалось бы, все мосты сожжены и руки развязаны. Но нет, что-то все равно их сдерживает, ограничивает, видимо, какие-то тайные расчеты. Тут волей-неволей приходит мысль о защите личных и узкогрупповых интересов, которые Запад учитывает для сохранения контроля над ситуацией, чтобы в крайний момент приехал какой-то малоизвестный господин, пошептался тет-а-тет, после чего риторика Путина вдруг мгновенно бы изменилась, как это уже все видели в мае 2014 г. после визита швейцарского президента. Какое волшебное слово он тогда произнес?
3. Путин и его окружение
Тут мы подходим к ключевому вопросу, без ответа на который не можем правильно анализировать и даже понимать происходящее. Что собою представляет путинский режим в человеческом измерении? Как он устроен? Кто играет в нем ключевые роли, какие персоны или группы? Кто таков сам Путин - консенсусный модератор или все-таки единоличный правитель? Каковы каналы информирования и влияния на Путина? Есть ли в его окружении более благоразумная и трезвомыслящая, но при этом "патриотическая" (при всей условности этого определения применительно к режиму с подобной генеалогией) часть? Если да, то может ли она продвинуться на первое место среди прочих групп влияния? Вот примерный круг вопросов, на которые хотелось бы иметь хотя бы примерные ответы, прежде чем мы можем перейти к последнему пункту - анализу возможных перспектив.
4. Возможности трансформации РФ в Россию
В том же 2014 г. Вы часто писали о "деформации" режима вопреки его воле, вкусам и привычкам как о единственно возможном пути его эволюции. Сохраняется ли уместность тех рассуждений сегодня, оправдываются ли хотя бы частично Ваши ожидания восьмилетней давности? Понятно, что в условиях полной "зачищенности" РФ-политикума неоткуда ожидать каких-либо инициатив и перемен кроме как от действующей власти. Если сам Путин не может преступить через перечисленные выше ограничители, то есть ли внутри режима те, кто все-таки на это способен, и если да, при каких условиях они могут начать играть заметную роль в формировании политического курса режима в чрезвычайных обстоятельствах, в которых он сейчас находится и, скорее всего, еще долго будет находиться? Каковы все-таки шансы, что советоидная, полутоталитарная, человечески выродившаяся РФия может вдруг начать процесс трансмутации в Россию, необходимым условием чего является четкий отказ от советчины во всех ее формах и принятие декларации о правопреемстве Российской Империи? Понятно, что в спокойных условиях исправно работающей нефтегазовой трубы делать этого никто бы и не подумал, но ситуация радикально изменилась, и теперь уже, как будто, должно быть не до почитания советских "святынь". Может ли понимание этого как-то проникнуть в сознание наиболее дееспособной части существующего режима, или он все-таки безнадежен и что-то новое может начаться лишь после его настоящего крушения? Но под чьим руководством будет твориться тогда это новое и каким оно в принципе может быть в тех будущих обстоятельствах?
Таков круг вопросов и тем, который я счел нужным затронуть в этом обращенном к Вам открытом послании. Оно не полно и несколько сумбурно. Но если кто-то сможет внести в них хотя бы частичную ясность, цель этого послания была бы достигнута.
С неизменным почтением,
Сергей Каринский,
Ваш многолетний читатель
(открытое письмо С.В.Волкову)
Уважаемый Сергей Владимирович!
События последних недель, которые одна сторона упорно не хочет называть войной, а другая подчеркнуто это делает, вызывают потребность поделиться соображениями, высказать предположения и задать вопросы. В качестве адресата я избрал Вас, как наиболее ценимого мной политического эксперта в русскоязычном культурном пространстве. То, что я собираюсь изложить, можно сгруппировать в несколько пунктов.
1. Путин и его советские ограничения
То, как ведется т.н. "спецоперация" вызывает чувство глубокого недоумения и возмущения. Отнюдь не будучи по своей природе "ястребом", я, однако, вполне согласен с тем, что если уж воевать, то по-настоящему. Или не воевать совсем. Здесь же мы как раз видим явное желание выдать войну за не-войну, неоправданно ограничить ее масштабы, использовать заведомо недостаточные и непригодные средства ее ведения. Как мне представляется, это связано в первую очередь с глубоко укорененной советской ментальностью Путина, с его приверженностью советской истории и ее "ценностям". Было заявлено, что целью операции вовсе не является упразднение украинской государственности или кардинальное ее изменение, оккупация ее территорий (кроме уже отложившихся, ради защиты которых она официально и предпринята), умаление ее суверенитета. Эти декларации на деле подтверждаются тем, что ВС РФ не уничтожили символы и центры управления украинской государственности - Раду, администрацию президента, министерства - как того требовало бы ведение полноценной войны, предполагающей в первую очередь обезглавливание и деморализацию противника. Этим подчеркивается приверженность РФ и Путина той системе государств, которая была создана на месте России большевиками и советской властью и которая в его глазах является некой бесспорной ценностью, на которую нельзя покушаться. Вместо этого используется идеологическая мотивировка в виде "денацификации", имеющая однозначный отсыл к центальному мифу советской мифоистории - ВОВ. На это работают и красные флаги со звездами, надписи "На Берлин!" и прочее недвусмысленно советское реконструкторство. Именно это абсолютно ложное, внутренне несостоятельное, фиктивное целеполагание и смыслоформирование в русле доктрины "единства российской истории" с ее стержневым мифом победы в ВОВ и является первой причиной неудач предпринимаемых усилий, бессмысленной траты человеческих жизней, огромных побочных разрушений и жертв. Вести войну в стиле ролевой игры в ВОВ - чудовищно глупо и заведомо проигрышно. Неужели ни Путин, ни его окружение, хотя бы какая-то его часть, не способны это осознать после первого месяца зашкаливающих потерь и стратегических провалов? Все-таки Путин не безумец, каким его многие пытаются представить, он достаточно умен и более-менее образован, чтобы понимать, что подобное предприятие может иметь шансы на успех, только если будет вестись на подлинном, а не надуманном идеологическом основании. Таковым же может быть лишь задача территориального воссоединения России, т.е. сознательное и решительное преступание через советское национально-административное наследие. Ни украин, ни казахстанов (ни всяких якутий-чечней-татарстанов в перспективе) - вот что должно быть лозунгом этой войны, а не какая-то нелепая денацификация-демилитаризация.
2. Путин и Запад
Другим ограничителем, по-видимому, являются расчеты Путина и его окружения на возможность договориться с Западом уже после того, как "спецоперация" так или иначе завершится. Предположительно, именно ради микширования будущей реакции Запада и была выбрана заведомо провальная форма неподготовленного наскока недостаточными силами, вместо основательной, месячной авиаподготовки, после чего только и должна была бы начаться наземная операция (по образцу "Бури в пустыне"). Расчет, разумеется, не оправдался, реакция последовала мгновенная и ошеломительная, после чего, казалось бы, все мосты сожжены и руки развязаны. Но нет, что-то все равно их сдерживает, ограничивает, видимо, какие-то тайные расчеты. Тут волей-неволей приходит мысль о защите личных и узкогрупповых интересов, которые Запад учитывает для сохранения контроля над ситуацией, чтобы в крайний момент приехал какой-то малоизвестный господин, пошептался тет-а-тет, после чего риторика Путина вдруг мгновенно бы изменилась, как это уже все видели в мае 2014 г. после визита швейцарского президента. Какое волшебное слово он тогда произнес?
3. Путин и его окружение
Тут мы подходим к ключевому вопросу, без ответа на который не можем правильно анализировать и даже понимать происходящее. Что собою представляет путинский режим в человеческом измерении? Как он устроен? Кто играет в нем ключевые роли, какие персоны или группы? Кто таков сам Путин - консенсусный модератор или все-таки единоличный правитель? Каковы каналы информирования и влияния на Путина? Есть ли в его окружении более благоразумная и трезвомыслящая, но при этом "патриотическая" (при всей условности этого определения применительно к режиму с подобной генеалогией) часть? Если да, то может ли она продвинуться на первое место среди прочих групп влияния? Вот примерный круг вопросов, на которые хотелось бы иметь хотя бы примерные ответы, прежде чем мы можем перейти к последнему пункту - анализу возможных перспектив.
4. Возможности трансформации РФ в Россию
В том же 2014 г. Вы часто писали о "деформации" режима вопреки его воле, вкусам и привычкам как о единственно возможном пути его эволюции. Сохраняется ли уместность тех рассуждений сегодня, оправдываются ли хотя бы частично Ваши ожидания восьмилетней давности? Понятно, что в условиях полной "зачищенности" РФ-политикума неоткуда ожидать каких-либо инициатив и перемен кроме как от действующей власти. Если сам Путин не может преступить через перечисленные выше ограничители, то есть ли внутри режима те, кто все-таки на это способен, и если да, при каких условиях они могут начать играть заметную роль в формировании политического курса режима в чрезвычайных обстоятельствах, в которых он сейчас находится и, скорее всего, еще долго будет находиться? Каковы все-таки шансы, что советоидная, полутоталитарная, человечески выродившаяся РФия может вдруг начать процесс трансмутации в Россию, необходимым условием чего является четкий отказ от советчины во всех ее формах и принятие декларации о правопреемстве Российской Империи? Понятно, что в спокойных условиях исправно работающей нефтегазовой трубы делать этого никто бы и не подумал, но ситуация радикально изменилась, и теперь уже, как будто, должно быть не до почитания советских "святынь". Может ли понимание этого как-то проникнуть в сознание наиболее дееспособной части существующего режима, или он все-таки безнадежен и что-то новое может начаться лишь после его настоящего крушения? Но под чьим руководством будет твориться тогда это новое и каким оно в принципе может быть в тех будущих обстоятельствах?
Таков круг вопросов и тем, который я счел нужным затронуть в этом обращенном к Вам открытом послании. Оно не полно и несколько сумбурно. Но если кто-то сможет внести в них хотя бы частичную ясность, цель этого послания была бы достигнута.
С неизменным почтением,
Сергей Каринский,
Ваш многолетний читатель