Наконец-то ( Read more... )

Олег говорит, я не знаю уже никого, кто пишет на транслите. А ты -- то есть я -- мол, пишешь. Я оправдываюсь: у меня румынский телефон, он не умеет по-русски. Улыбаюсь, потому что мы правда все раньше высказывались на корявом privet kak dela?, потому что ни одна клавиатура не знала русских букв. И потому что в сообщения на латинице влезало больше ( Read more... )

я, если честно, не знаю совершенно ничего. Но тут Тата посетовала, вот, мол, взять уже и смириться, что проект выравнивания жизни проваливается в самом начале. Я искренне сначала воодушевилась, побежала за внутренней совковой лопатой, чтоб ровнять с большим энтузиазмом, прямо отсюда и до самого горизонта. С лопатой, говорю я Тане, у меня детская ( Read more... )

таксист сегодня был. лет около шестидесяти, нива-шевроле, куртка камуфляжная. я подумала "о, наверное, военный". а он и говорит -- "вы знаете, я же военный. весь мир посмотрел". я говорю, это какой же мир? ну там, отвечает, дальний восток, и остров русский, и читинскую область, и магадан, и чукотку с камчаткой, и приморье, и в китае был. это потом ( Read more... )

Запахло яблоками. Дома, сидишь на кухне. За окном -- подгоренский лай, не будите собак, пятнично-вечерние подгулявшие алкоголики. Окна раскрыты, настоящая летнняя ночь, пыльная, звездная, черная, черешневая. Филя теперь вваливается, когда ему угодно. Говорит (всем видом), чеши, ублажай, люби. Чешешь, ублажаешь, любишь. Он отгораживает от меня ( Read more... )

В Вене удивительно звонят колокола и еще всякие другие случаются городские звуки. Сегодня это бесконечный пересвист флюгеров, которые сходят с ума от неожиданного и сногсшибательного ветра. После шести на улице почти что никого и нет, а те, кто есть, неестественно наклоняются вперед, чтобы уложить ветер на лопатки и попробовать продвинуться к своим ( Read more... )