Невыносимая трудность бытия (мной)
Когда предыдущая запись носит гордый заголовок "Немного нытья об учёбе и прокрастинации", немного неудобно в следующем посте сразу снова жевать сопли. Впрочем, если так подумать, то "Немного нытья о..." было бы идеальным названием для всего моего журнала: собственно, ничем другим-то, кроме патетических длинных рассказов о своих горестях, я тут и не занимаюсь. Ну, думаю, все мои френды - тёртые калачи, их упадническими настроениями не удивить, и, ступая в мой дневник, они не забывают опоясаться несколькими спасательными кругами, чтобы их не смыло обильными потоками слёз. Наверное, излишним будет сказать, что эта моя запись будет из той же полнящейся унынием и бесплодными самокопаниями категории, что и большинство, так что скажу только это: круга я рекомендую как минимум три!
Я, конечно, хотела бы посвятить отдельную запись своим переводческим потугам, там есть чего рассказать: и смешного, и грустного. Хочется надеяться, что я смогла бы однажды посмеяться над таким постом с высоты своего опыта, попивая Хеннесси в своём личном кабинете, удобно устроившись в любимом кожаном кресле, предварительно попросив секретаршу никого ко мне не пускать, чтобы не пугать зазря ничего не подозревающих людей маниакальным хохотом. Вспомнила бы, с чего я начинала, и удовлетворённо подумала бы о том, чего я добилась, и, может, в минутном приступе доброты прикинула бы, что можно бы повысить секретарше зарплату (при условии, что она справилась бы с задачей никого ко мне не пускать, разумеется, иначе я бы скорее подумала бы о том, чтобы её уволить). Может, даже погладила бы себя по головке, пока никто не видит, или съела бы закаменевший за долгие годы ожидания удобного момента до алмазной твёрдости пирожок (отличный повод сделать себе золотые... нет, платиновые зубы!). Боюсь, однако, что пост о переводах я, обильно разрекламировав, как мне его хочется написать, так и заброшу на стадии идеи, да и если бы написала, то перечитывать через многие годы стала бы не из кожаного кресла в личном кабинете, и сейчас речь пойдёт о том, почему это так. Что ж, по крайней мере, ни одна секретарша не пострадает...
У меня всё хорошо. Моя жизнь, по большому счёту, полна комфорта и умиротворённости, не считая неизбежных флуктуаций настроения ввиду моей гиперэмоциональности (подождите впадать в когнитивный диссонанс от такого начала, ща всё будет!). Разгадка такого необычного для меня загадочного спокойствия а-ля буддийский лама (хотя те, которые пушистые и кушают травку, тоже кажутся незнакомыми с понятием "невроз") в одном: я сдала все экзамены, в университет мне ходить больше не надо, так что я успешно окопалась в кармашке параллельной квази-вселенной, откуда выхожу в смежную ему реальность только в магазин раза два в неделю, в библиотеку раз в месяц и на работу (настолько нерегулярно, что среднюю частоту сложно подсчитать). Как только фактор, генерирующий большинство стресса в моей жизни - незнакомые (или довольно многочисленные знакомые, но несовместимые со мной) люди и социальные интеракции с ними - исчез из моей повседневной реальности, или, во всяком случае, выцвел и потерял страшные очертания, смягчённый фильтрами социальных медиа и прочих средств связи, я тут же стала куда счастливей. "К хорошему быстро привыкаешь", говорят, вот и я тоже весьма скоро, с удовольствием вписалась в такой новый обезсоциаленный уклад жизни: перламутровой сукровицей, ещё сочившейся из многочисленных царапин, болячек и ран, нанесённых мне травмоопасной для меня суровой реальностью, я залила все щели в своей уютной герметичной раковине, построила всю необходимую мне инфраструктуру, добавила красок и уютных радужных переливов в своё новое обиталище, и довольно в нём законсервировалась.
У меня всегда было подспудное ощущение того, что я на этой Земле - пришелец, попавший сюда по какой-то ошибке, может, потерпев в младенчестве кораблекрушение (кто вообще мне в таком нежном возрасте доверил управление космическим кораблём, ей-Богу?), так что укрыться в дырке между пространствами, ни там и ни здесь, в некотором роде, естественный для меня выбор. Всё, что естественно, то не безобразно, и потому и называется естественным, что идёт очень легко, без усилий - течение само тебя подхватывает и несёт, можно откинуться на спину и позволить себе смотреть в звёздное небо, и ни о чём не думать. Это так просто, что слишком просто. Не зря гласят законы биологии, что вид, по тем или иным причинам оказавшийся в нише, где ему обеспечены стабильные, благоприятные условия, теряет бдительность и конкурентоспособность и в итоге вымирает. Так вот и я: окуклившись в своём уютном перламутровом мире, жить мне очень тепло и удобно. Но вот каждый раз, когда мне приходится разгерметизироваться и ступать в агрессивный климат внешнего мира, я снова и снова со всей силы, с притопом так, наступаю на одни и те же грабли, или, скорее, расшибаю себе лобешник об огромное такое, во весь мой рост зеркало, в масштабе один к одному демонстрирующее мне без всяких прикрас моё совершенно неприспособленное к жизненным реалиям естество.
Практически всякое, даже совсем мелкое столкновение с реальностью для меня подобно променаду по пустырю, заросшему крапивой, в чём мать родила: неприятно, жжётся и стыдно. Если я хочу зайти в магазин, но вижу, что внутри никого нет, что я буду единственным клиентом, что вызовет повышенное внимание к моей персоне со стороны обслуживающего персонала, то я уж лучше пройду мимо и куплю то, за чем я шла, в другой раз. Если я захожу в продуктовый за моими любимыми пирожными, а их там нет, мне настолько неудобно пробираться через кассу с пустыми руками, как воровка, тем паче, что я всегда ношу большие сумки, потому что я сентиментально не выбрасываю всякий мусор вроде старых билетиков, что я возьму хотя бы совершенно не нужную мне жвачку, только бы не чувствовать себя по-дурацки. Это всё такие бытовые, общие примеры, а на написание сей записи меня "вдохновил" вполне конкретный случай: а именно, вчерашний поход на свадьбу бывшего однокурсника, где я лишний раз осознала себя полнейшим ничтожеством, причина существования которого до сих пор - тайна более глубокая, чем то, зачем люди спят, или как образовалась Вселенная. Для начала, на свадьбу надо было прийти в приличном виде. Я настолько инфантильна, что в свои немаленькие двадцать пять годков я до сих пор считаю макияж чем-то из области магии, да и, собственно, кто там его знает, может, подводка для глаз на самом деле - дьявольское зелье, изготовляемое из глаз летучей мыши, настоянных на слезах некрещёных младенцев и перетёртых с хвостом саламандры. Во всяком случае, это бы объяснило то, почему непосвящённые вроде меня при использовании на выходе получают Апокалипсис на лице, при виде которого хочется только креститься и стирать всё это ваткой, смоченной святой водой. Я уже, прости Господи, молодая женщина (самой смешно это писать, представляю, каково это читать), а с обыкновенной косметикой обращаться не умею, я уже не говорю про то, что причёски сложнее хвостика для меня что кубик Рубика собрать (да, это тоже входит в стремящийся к бесконечности список того, чего я не умею). Каждый шаг, что я делала к ресторану, где проходил свадебный банкет, мне приходилось железной рукой в ежовой рукавице давить в себе паническое цунами, которое грозило мне полной психологической Фукусимой, а уж войдя внутрь и будучи замеченной, собственно, новобрачными, я вовсе почувствовала себя черепахой на проезжей части, как в замедленной съёмке чуть отстранённо наблюдая, как они ко мне направляются, и пытаясь из вязкой патоки в собственной голове составить удобоваримое поздравление на нидерландском, и ощущая всем своим существом неумолимое приближение катастрофы. Ей-Богу, аутистка я, наверное, потому что все мои попытки светского общения оборачиваются фейлом с самого начала, ещё только с приветствия, так как social cues для меня китайская грамота (от японолога, конечно, такое звучит немного странно). Если я соберусь кого-то обнять, то наткнусь на вскинутую в приветствии руку, если, по бельгийской традиции, будем чмокаться в щёчку, то обязательно выйдет конфуз с количеством поцелуев... а ведь это только первые секунды, а дальше - главное блюдо, сиречь, общение. Всякая беседа для меня - это заплыв кролем от забора и до обеда: пока другой человек говорит, я могу высунуть голову из воды и перевести дыхание, но расслабляться нельзя - надо мотать на ус, что говорит собеседник, потому что рано или поздно он закончит свою мысль, а так как я сама избытком красноречия не страдаю и рассказывать вообще не умею, то мне надо держать наготове вопрос, чтобы вынуждать собеседника самого мне всё рассказывать, и вот эти секунды, когда мне нужно анализировать полученную информацию и соображать, что бы такого можно было, основываясь на ней, спросить - это тяжкие, долгие моменты под водой, полные страха, неуверенности и кислородного голодания. Когда нить разговора начинает истончаться, ибо запасы моей любознательности не бесконечны, тут-то и начинается мой худший кошмар - неловкое молчание. Неловкое молчание я ощущаю сродни физической боли, я абсолютно не переношу его. Оно настолько мучительно для меня, что я буду выпаливать от отчаяния какие угодно глупости, в глубине души замирая от ужаса перед тем, какой дурой я выгляжу, но по какой-то совершенно непонятной для меня и иррациональной причине, даже ляпнуть сущую чепуху для меня более приемлемый вариант, чем допустить вот такую вот паузу в разговоре. А уж как я играю в Джеймса Бонда, тщательно отслеживая перемещения всех знакомых мне людей из тени густо увешанной шубами вешалки, чтобы удостовериться, что никто не заметит, как я втихаря свалю пораньше, по-английски, не прощаясь, потому что только представить себе, как я буду идти к виновникам торжества, не знать, как к ним подступиться, то ли тихо ждать, пока они сами обратят на меня внимание, то ли отрывать их от беседы, чтобы с приличествующе виноватым лицом соврать про какую-то очень важную причину, по которой мне нужно срочно бежать, и ещё больше соврать про то, как мне всё понравилось и как было здорово, хотя я каждый момент только и думала о том, что я бы лучше поработала пару дней на каторге, чем так "веселиться", а не дай Бог ещё слово за слово и опять начнётся какой-то разговор, а там и до "Ой, ну как же так рано, давай хотя бы ещё бокальчик шампанского напоследок!" недалеко... А это дивное ощущение во время беседы, когда задаёшь эти свои наводящие вопросы, охаешь, ахаешь и поддакиваешь в нужных местах, а сама только и думаешь, не выглядишь ли слишком остранённо, и не надоела ли до чёртиков людям этими своими бесконечными расспросами, и не можешь даже развлечь увлекательной историей, умными рассуждениями или хотя бы даже шуткой. Бр-р-р...
И вот все эти маленькие "не могу" и "не умею" в конечном итоге сплавляются в какого-то исполинского монстра, в гигантское сито, через которое всю меня просеивают, и в итоге от меня остаются одни песчинки. Я умею дышать. Я умею ходить. На каблуках, правда, не умею. Вроде как умею говорить и даже писать по-русски, но "друг друга" часто по дурацкой привычке пишу через дефис, и каждый божий раз гуглю, чтобы не ошибиться. Я с трудом общаюсь с людьми, даже если это на родном языке, а если язык иностранный, а изучение иностранных языков - это то единственное, в чём я не полная бестолочь и где у меня хоть что-то получается, то никакой беседы из-за моих нервов не выходит. Если я виновато улыбаюсь и втягиваю голову в плечи, когда мне официант протягивает бокал шампанского, а это его работа и он меня забудет в ту же секунду, как отвернётся от моего испуганного лица, то о чём тут говорить. Как я с такой ментальной инвалидностью буду искать работу, и как я ещё буду работать, если найду слепоглухонемого идиота, который меня на неё примет, это и Стивену Хокингу не смоделировать, не высчитать и не узнать, куда уж мне с моим заурядным умишком, которого не хватает даже на то, чтобы привить себе элементарную самодисциплину и тратить хотя бы по десять минут в день на то, чтобы читать хоть что-то на нидерландском, чтобы не краснеть хотя бы каждый раз, когда я в магазин хожу, а то от такого частого, резкого и обильного притока крови у меня скоро перманентные повреждения капилляров в щеках будут, право слово. В общем, стоит мне ступить за порог своей уютной мини-реальности, как я осознаю, что я всё ещё маленькая девочка, которой нужна мама, чтобы заплетать ей косички и чтобы была юбка, за которую можно в случае чего спрятаться. Может, ходить теперь в юбке на голове, как медуза или лампа с торшером ходячая, авось, будет легче...
Я, конечно, хотела бы посвятить отдельную запись своим переводческим потугам, там есть чего рассказать: и смешного, и грустного. Хочется надеяться, что я смогла бы однажды посмеяться над таким постом с высоты своего опыта, попивая Хеннесси в своём личном кабинете, удобно устроившись в любимом кожаном кресле, предварительно попросив секретаршу никого ко мне не пускать, чтобы не пугать зазря ничего не подозревающих людей маниакальным хохотом. Вспомнила бы, с чего я начинала, и удовлетворённо подумала бы о том, чего я добилась, и, может, в минутном приступе доброты прикинула бы, что можно бы повысить секретарше зарплату (при условии, что она справилась бы с задачей никого ко мне не пускать, разумеется, иначе я бы скорее подумала бы о том, чтобы её уволить). Может, даже погладила бы себя по головке, пока никто не видит, или съела бы закаменевший за долгие годы ожидания удобного момента до алмазной твёрдости пирожок (отличный повод сделать себе золотые... нет, платиновые зубы!). Боюсь, однако, что пост о переводах я, обильно разрекламировав, как мне его хочется написать, так и заброшу на стадии идеи, да и если бы написала, то перечитывать через многие годы стала бы не из кожаного кресла в личном кабинете, и сейчас речь пойдёт о том, почему это так. Что ж, по крайней мере, ни одна секретарша не пострадает...
У меня всё хорошо. Моя жизнь, по большому счёту, полна комфорта и умиротворённости, не считая неизбежных флуктуаций настроения ввиду моей гиперэмоциональности (подождите впадать в когнитивный диссонанс от такого начала, ща всё будет!). Разгадка такого необычного для меня загадочного спокойствия а-ля буддийский лама (хотя те, которые пушистые и кушают травку, тоже кажутся незнакомыми с понятием "невроз") в одном: я сдала все экзамены, в университет мне ходить больше не надо, так что я успешно окопалась в кармашке параллельной квази-вселенной, откуда выхожу в смежную ему реальность только в магазин раза два в неделю, в библиотеку раз в месяц и на работу (настолько нерегулярно, что среднюю частоту сложно подсчитать). Как только фактор, генерирующий большинство стресса в моей жизни - незнакомые (или довольно многочисленные знакомые, но несовместимые со мной) люди и социальные интеракции с ними - исчез из моей повседневной реальности, или, во всяком случае, выцвел и потерял страшные очертания, смягчённый фильтрами социальных медиа и прочих средств связи, я тут же стала куда счастливей. "К хорошему быстро привыкаешь", говорят, вот и я тоже весьма скоро, с удовольствием вписалась в такой новый обезсоциаленный уклад жизни: перламутровой сукровицей, ещё сочившейся из многочисленных царапин, болячек и ран, нанесённых мне травмоопасной для меня суровой реальностью, я залила все щели в своей уютной герметичной раковине, построила всю необходимую мне инфраструктуру, добавила красок и уютных радужных переливов в своё новое обиталище, и довольно в нём законсервировалась.
У меня всегда было подспудное ощущение того, что я на этой Земле - пришелец, попавший сюда по какой-то ошибке, может, потерпев в младенчестве кораблекрушение (кто вообще мне в таком нежном возрасте доверил управление космическим кораблём, ей-Богу?), так что укрыться в дырке между пространствами, ни там и ни здесь, в некотором роде, естественный для меня выбор. Всё, что естественно, то не безобразно, и потому и называется естественным, что идёт очень легко, без усилий - течение само тебя подхватывает и несёт, можно откинуться на спину и позволить себе смотреть в звёздное небо, и ни о чём не думать. Это так просто, что слишком просто. Не зря гласят законы биологии, что вид, по тем или иным причинам оказавшийся в нише, где ему обеспечены стабильные, благоприятные условия, теряет бдительность и конкурентоспособность и в итоге вымирает. Так вот и я: окуклившись в своём уютном перламутровом мире, жить мне очень тепло и удобно. Но вот каждый раз, когда мне приходится разгерметизироваться и ступать в агрессивный климат внешнего мира, я снова и снова со всей силы, с притопом так, наступаю на одни и те же грабли, или, скорее, расшибаю себе лобешник об огромное такое, во весь мой рост зеркало, в масштабе один к одному демонстрирующее мне без всяких прикрас моё совершенно неприспособленное к жизненным реалиям естество.
Практически всякое, даже совсем мелкое столкновение с реальностью для меня подобно променаду по пустырю, заросшему крапивой, в чём мать родила: неприятно, жжётся и стыдно. Если я хочу зайти в магазин, но вижу, что внутри никого нет, что я буду единственным клиентом, что вызовет повышенное внимание к моей персоне со стороны обслуживающего персонала, то я уж лучше пройду мимо и куплю то, за чем я шла, в другой раз. Если я захожу в продуктовый за моими любимыми пирожными, а их там нет, мне настолько неудобно пробираться через кассу с пустыми руками, как воровка, тем паче, что я всегда ношу большие сумки, потому что я сентиментально не выбрасываю всякий мусор вроде старых билетиков, что я возьму хотя бы совершенно не нужную мне жвачку, только бы не чувствовать себя по-дурацки. Это всё такие бытовые, общие примеры, а на написание сей записи меня "вдохновил" вполне конкретный случай: а именно, вчерашний поход на свадьбу бывшего однокурсника, где я лишний раз осознала себя полнейшим ничтожеством, причина существования которого до сих пор - тайна более глубокая, чем то, зачем люди спят, или как образовалась Вселенная. Для начала, на свадьбу надо было прийти в приличном виде. Я настолько инфантильна, что в свои немаленькие двадцать пять годков я до сих пор считаю макияж чем-то из области магии, да и, собственно, кто там его знает, может, подводка для глаз на самом деле - дьявольское зелье, изготовляемое из глаз летучей мыши, настоянных на слезах некрещёных младенцев и перетёртых с хвостом саламандры. Во всяком случае, это бы объяснило то, почему непосвящённые вроде меня при использовании на выходе получают Апокалипсис на лице, при виде которого хочется только креститься и стирать всё это ваткой, смоченной святой водой. Я уже, прости Господи, молодая женщина (самой смешно это писать, представляю, каково это читать), а с обыкновенной косметикой обращаться не умею, я уже не говорю про то, что причёски сложнее хвостика для меня что кубик Рубика собрать (да, это тоже входит в стремящийся к бесконечности список того, чего я не умею). Каждый шаг, что я делала к ресторану, где проходил свадебный банкет, мне приходилось железной рукой в ежовой рукавице давить в себе паническое цунами, которое грозило мне полной психологической Фукусимой, а уж войдя внутрь и будучи замеченной, собственно, новобрачными, я вовсе почувствовала себя черепахой на проезжей части, как в замедленной съёмке чуть отстранённо наблюдая, как они ко мне направляются, и пытаясь из вязкой патоки в собственной голове составить удобоваримое поздравление на нидерландском, и ощущая всем своим существом неумолимое приближение катастрофы. Ей-Богу, аутистка я, наверное, потому что все мои попытки светского общения оборачиваются фейлом с самого начала, ещё только с приветствия, так как social cues для меня китайская грамота (от японолога, конечно, такое звучит немного странно). Если я соберусь кого-то обнять, то наткнусь на вскинутую в приветствии руку, если, по бельгийской традиции, будем чмокаться в щёчку, то обязательно выйдет конфуз с количеством поцелуев... а ведь это только первые секунды, а дальше - главное блюдо, сиречь, общение. Всякая беседа для меня - это заплыв кролем от забора и до обеда: пока другой человек говорит, я могу высунуть голову из воды и перевести дыхание, но расслабляться нельзя - надо мотать на ус, что говорит собеседник, потому что рано или поздно он закончит свою мысль, а так как я сама избытком красноречия не страдаю и рассказывать вообще не умею, то мне надо держать наготове вопрос, чтобы вынуждать собеседника самого мне всё рассказывать, и вот эти секунды, когда мне нужно анализировать полученную информацию и соображать, что бы такого можно было, основываясь на ней, спросить - это тяжкие, долгие моменты под водой, полные страха, неуверенности и кислородного голодания. Когда нить разговора начинает истончаться, ибо запасы моей любознательности не бесконечны, тут-то и начинается мой худший кошмар - неловкое молчание. Неловкое молчание я ощущаю сродни физической боли, я абсолютно не переношу его. Оно настолько мучительно для меня, что я буду выпаливать от отчаяния какие угодно глупости, в глубине души замирая от ужаса перед тем, какой дурой я выгляжу, но по какой-то совершенно непонятной для меня и иррациональной причине, даже ляпнуть сущую чепуху для меня более приемлемый вариант, чем допустить вот такую вот паузу в разговоре. А уж как я играю в Джеймса Бонда, тщательно отслеживая перемещения всех знакомых мне людей из тени густо увешанной шубами вешалки, чтобы удостовериться, что никто не заметит, как я втихаря свалю пораньше, по-английски, не прощаясь, потому что только представить себе, как я буду идти к виновникам торжества, не знать, как к ним подступиться, то ли тихо ждать, пока они сами обратят на меня внимание, то ли отрывать их от беседы, чтобы с приличествующе виноватым лицом соврать про какую-то очень важную причину, по которой мне нужно срочно бежать, и ещё больше соврать про то, как мне всё понравилось и как было здорово, хотя я каждый момент только и думала о том, что я бы лучше поработала пару дней на каторге, чем так "веселиться", а не дай Бог ещё слово за слово и опять начнётся какой-то разговор, а там и до "Ой, ну как же так рано, давай хотя бы ещё бокальчик шампанского напоследок!" недалеко... А это дивное ощущение во время беседы, когда задаёшь эти свои наводящие вопросы, охаешь, ахаешь и поддакиваешь в нужных местах, а сама только и думаешь, не выглядишь ли слишком остранённо, и не надоела ли до чёртиков людям этими своими бесконечными расспросами, и не можешь даже развлечь увлекательной историей, умными рассуждениями или хотя бы даже шуткой. Бр-р-р...
И вот все эти маленькие "не могу" и "не умею" в конечном итоге сплавляются в какого-то исполинского монстра, в гигантское сито, через которое всю меня просеивают, и в итоге от меня остаются одни песчинки. Я умею дышать. Я умею ходить. На каблуках, правда, не умею. Вроде как умею говорить и даже писать по-русски, но "друг друга" часто по дурацкой привычке пишу через дефис, и каждый божий раз гуглю, чтобы не ошибиться. Я с трудом общаюсь с людьми, даже если это на родном языке, а если язык иностранный, а изучение иностранных языков - это то единственное, в чём я не полная бестолочь и где у меня хоть что-то получается, то никакой беседы из-за моих нервов не выходит. Если я виновато улыбаюсь и втягиваю голову в плечи, когда мне официант протягивает бокал шампанского, а это его работа и он меня забудет в ту же секунду, как отвернётся от моего испуганного лица, то о чём тут говорить. Как я с такой ментальной инвалидностью буду искать работу, и как я ещё буду работать, если найду слепоглухонемого идиота, который меня на неё примет, это и Стивену Хокингу не смоделировать, не высчитать и не узнать, куда уж мне с моим заурядным умишком, которого не хватает даже на то, чтобы привить себе элементарную самодисциплину и тратить хотя бы по десять минут в день на то, чтобы читать хоть что-то на нидерландском, чтобы не краснеть хотя бы каждый раз, когда я в магазин хожу, а то от такого частого, резкого и обильного притока крови у меня скоро перманентные повреждения капилляров в щеках будут, право слово. В общем, стоит мне ступить за порог своей уютной мини-реальности, как я осознаю, что я всё ещё маленькая девочка, которой нужна мама, чтобы заплетать ей косички и чтобы была юбка, за которую можно в случае чего спрятаться. Может, ходить теперь в юбке на голове, как медуза или лампа с торшером ходячая, авось, будет легче...