Дождливое воскресенье пятого октября
Дождь сначала пошел, потом полил, потом задул северный ветер, хлопая ставнями и размахивая ветками деревьев - и через обнажившиеся за одно-единственное утро ветки я увидела бледное, высокое небо и поняла, что в этот раз лето ушло по-настоящему и надолго.
Позавчера, в дождливое воскресенье пятого октября, мы одновременно услышали протяжный крик. Я рванулась к окну, уронив с колен книгу, и успела увидеть темные силуэты, удалявшиеся в сторону моря. Ты приглушил радио, чтобы мне было лучше слышно. Вот еще один клин и еще: дикие канадские гуси улетали на юг, не дожидавшись первых ночных морозов.
К утру ветер окончательно осмелел и принялся швырять в окно сухими, промокшими листьями, сводя с ума нашего флегматичного кота. “Как хорошо, что у нас нет собаки,” - подумала я. - “С ней бы пришлось гулять в любую погоду. Она бы валялась на мокрой земле, бегала бы за листьями, набирала их полную пасть, лаяла бы на белок и приносила бы в дом, как трофей, запах осени.”
Позавчера, в дождливое воскресенье пятого октября, город остро пах мюнстерским сыром. Я не особо жалую мюнстерский сыр, но мне захотелось намазать посеревший от осени город на хлеб и запить горячим кофе.
Утром шестого октября серая поверхность нашей ленивой реки вздыбилась сердитой пеной. “Как хорошо,” - подумала я, - “что у нас с тобой есть запас осенних яблок, кукурузы и каштанов.” Я купила грецких орехов и свежей клюквы для нантакетского пирога. Чтобы, когда ты вернешься домой, ты узнал, что наступила осень.
Позавчера, в дождливое воскресенье пятого октября, мы одновременно услышали протяжный крик. Я рванулась к окну, уронив с колен книгу, и успела увидеть темные силуэты, удалявшиеся в сторону моря. Ты приглушил радио, чтобы мне было лучше слышно. Вот еще один клин и еще: дикие канадские гуси улетали на юг, не дожидавшись первых ночных морозов.
К утру ветер окончательно осмелел и принялся швырять в окно сухими, промокшими листьями, сводя с ума нашего флегматичного кота. “Как хорошо, что у нас нет собаки,” - подумала я. - “С ней бы пришлось гулять в любую погоду. Она бы валялась на мокрой земле, бегала бы за листьями, набирала их полную пасть, лаяла бы на белок и приносила бы в дом, как трофей, запах осени.”
Позавчера, в дождливое воскресенье пятого октября, город остро пах мюнстерским сыром. Я не особо жалую мюнстерский сыр, но мне захотелось намазать посеревший от осени город на хлеб и запить горячим кофе.
Утром шестого октября серая поверхность нашей ленивой реки вздыбилась сердитой пеной. “Как хорошо,” - подумала я, - “что у нас с тобой есть запас осенних яблок, кукурузы и каштанов.” Я купила грецких орехов и свежей клюквы для нантакетского пирога. Чтобы, когда ты вернешься домой, ты узнал, что наступила осень.