Тысяча масок, одна Китадзима.
"Стеклянная маска", весной-летом смотрела.
Что такое сёдзе? Сёдзе - это когда для девочек. Или про девочек. Огромные глаза со звездами в зрачках, пушистые ресницы - это для нас. И про нас. Целеустремленность, отличная от мужской, на ином движке - это тоже для нас. И про нас. Некрасивые ссоры, трагичные по сути, отвратительные по форме, убийственная и жертвенная материнская любовь, букет пурпурных розочек от неизвестного, контраст сахара и психоза, чувство призвания и вкус победы. Это все - сёдзе.
«Стеклянная маска» - идеальный образец жанра. Аниме о театре и соперничестве. Не за мужчину, с этим там все просто и понятно: кесарю - кесарево. Невесте - статус, музе - защиту, и покровительство, и редкие разговоры о том, о чем с другими не поговоришь. Нет, в «Стеклянной маске» соперничают только за роль. За роль богини. Принцы и нищие, принцессы и безумицы - это так, ступени бесконечной лестницы в гору, на вершине которой розовым туманом маячит нежный, дразнящий призрак.
Багровая Богиня, она же Алая Дева, в зависимости от перевода, - это ками. Дух цветущего сливового дерева. Цукикагэ Тигуса - великая актриса, воплотившая ее на сцене. Нет, в «Стеклянной маске» нет мистики. Багровая Богиня - образ, родившийся в сознании талантливого драматурга Итирэна. Или в одной затерянной горной долине, где сливы в силу странного климатического заскока цветут шесть месяцев в году. Точнее, одновременно и в голове, и в долине. Это так всегда бывает. И внутри, и вовне.
Цукикагэ Тигуса была музой Итирэна. Он писал пьесы под нее, она умела их воплощать. «Связь крепче, чем брак или любовь». Нет, они, конечно, были (стали однажды) любовниками, но суть-то не в этом. Никогда не в этом. Вообще, такие вещи желательно не путать с любовью. А они путали - они же были люди... Когда Итирэн умер, Цукикагэ отошла от дел. Но у нее остались права на спектакль, и она вознамерилась найти и воспитать себе преемницу. Ту, кто сможет сыграть Багровую Богиню.
«Что, Данила-Мастер, не выходит Каменный Цветок?»
Данилу, если помните, пытались отдать то в пастухи, то в посыльные, а он фейлил все, что мог, потому что регулярно зависал в созерцании. И так - пока его не отдали в учение к старому камнерезу, где эта манера оказалось ярким преимуществом. Китадзима Майя такая же. Тарелку она до заказчика не факт, что донесет. Зато, единожды посмотрев спектакль, сможет цитировать его длинными прогонами, по памяти. В общем, Майя становится ученицей Тигусы. Можно подумать, что это Золушка от шоу-бизнеса. На самом деле нет. Это не история сценического успеха, это история воплощения одной богини.
Кстати, там все же есть один золушковый эпизод. Майя берется на спор разнести немыслимое количество заказов до полуночи, пока не загудят в честь Нового года корабли на рейде. Спорят на билеты в театр. Короче, у Майи квест. По всем канонам играть должна бодрая адреналиновая музычка. В американском мультике она бы играла. Но Майя бегает по затихшему в предновогодье городу под медитативную, меланхоличную, немного eerie мелодию. Падает снег, тают в дымке корабли в порту... Этот диссонанс делает весь эпизод.
Конкурент Майи - красивая, серьезная, уже практически состоявшаяся как актриса Аюми. Они соперничают за роль Багровой Богини, но здесь недостаточно урвать себе лучшие контракты. Здесь надо именно превзойти соперницу. В глазах зрителей, в собственных глазах, а главное - в мрачных пристальных глазах Цукикагэ Тигусы, единственной, кто вправе определить будущую Богиню. Это тема «претендента и дублера». Как в космос: до последнего не будет ясно, кто же из двоих - первый.
Причем это тот редкий случай, когда ты не знаешь, за кого болеть. Обычно соперница призвана оттенять главную героиню и строить ей козни. Аюми, напротив, всю дорогу Майю поддерживает, в соперничестве с ней оттачивая свое мастерство и желая полной, истинной победы. Нервы у нее сдают только один раз - под самый финал. Зато капитально. Потому что именно тогда Аюми понимает: хоть убейся, но второй Майей Китадзимой не станешь.
При этом Аюми прекрасна. Умная, недобрая, красивая, честная перед собой (не перед другими). Вдумывается, разбирает на элементы, пересобирает заново. Майя ходит напрямик, сразу к сути. Поэтому она способна провалиться там, где Аюми даже не заметит препятствия. И весь ее актерский путь - это американские горки, провал-взлет. В общем, Майя куда менее предсказуема, чем Аюми, и куда менее удобна как командный игрок. Поначалу она вообще тянет одеяло на себя, потому что во время спектакля для нее нет ничего, кроме роли и сцены. Другие актеры существуют, но примерно так, как существует реквизит. Аюми эгоцентрична в жизни, Майя - на сцене. В жизни она не умеет звездить. Она притягивает, очаровывает, но трудно понять, где в ней прячется все это - сложные роли, инсайты, тысяча стеклянных масок. Майя вроде несложная. Просто в ней огонь горит.
Мне интересно, что Тигуса думала об этом, ею же самой инспирированном, соперничестве. Кем она считала Аюми - идеальным спарринг-партнером для Майи? Аюми так не считала, она боролась за роль Багровой Богини всерьез. Майя тем более не считала, она изначально была в роли догоняющей и ее бросало от полной, священной уверенности в своих силах к полному выгоранию и обратно. Когда ты поймал волну, это ни с чем не сравнить. Как будто сейчас искры с пальцев посыплются - такое это чувство. Ты полный по самую макушку. Переизбыток. А потом раз, волна ушла - и ты ничего не можешь. До следующей волны. Вот Майю так и кидало.
Тигуса, мне кажется, готовила к роли Багровой Богини именно Майю. Аюми - опять же на мой взгляд - она считала запасным вариантом. Но если бы Майя оступилась, не оправдала надежд, слетела с катушек - Тигуса без сожалений отдала бы роль Аюми. Майя не могла стать посредственной актрисой, это уж точно нет. А вот сойти с дистанции могла, как в силу характера, так и в силу обстоятельств. Мир шоу-бизнеса в «Стеклянной маске» показан вегетариански, но без розовых очков: если вы хотите иметь карьеру, то вам нужны спонсоры, лучше всего - контракт с крупной компанией. Если у вас всего этого нет, вы будете играть в маленьком подвальчике на углу. Возможно, преуспеете - люди не идиоты, ценят хорошую игру и преданность делу. Но на биллбордах все равно будет не ваше лицо. А женщине желателен еще покровитель либо в театральной среде либо в смежном бизнесе. Аюми защищена собственным происхождением: она из театральной семьи, отец - преуспевающий режиссер, мать - известная актриса. За ней стоит клан. Проблемы у нее совсем другого рода: она постоянно доказывает себе и миру, что она - не просто дочь таких-то, а сама по себе блистательная Аюми. Каждый контракт, который ей достается практически даром, должен быть оправдан результатом. И она пашет на результат.
По законам жанра покровителем Майи становится сын владельца «Дайто», Хаями Масуми. Сначала он замечает ее как любимицу Тигусы (ведь ее Тигуса гоняет в хвост и в гриву), а оценив талант, начинает поддерживать. Отчасти - потому, что это правильное вложение. Отчасти - потому, что Майя ему нравится. Она ни на что не похожа. Ей нет аналогов. Ну а потом, лет так шесть-семь спустя, ему уже хочется совсем иного. Но аниме не про любовь, даже с точки зрения внешней фабулы. Фабула сначала выглядит так: есть плохая и крайне зубастая корпорация «Дайто», которая хочет получить права на постановку «Багровой Богини». Есть страшная, но справедливая Тигуса, которая сидит на этих правах как дракон на золоте. А потом... эта самая Тигуса заставляет Майю подписать контракт с «Дайто», не без выгоды для себя и совершенно без учета майиных пожеланий (зато с учётом майиных потребностей). И это правильно. Но негуманно.
А зачем, кстати, «Дайто» права на «Богиню»? Ну, во-первых, прибыль. Спектакль легендарный, при должной рекламе будет аншлаг. Во-вторых, это персональное «хочу» Хаями Эйскэ, главы «Дайто». Только не надо думать, что он с юности преданно любит Цукикагэ Тигусу. Неа. Но «Багровая Богиня» снесла ему в свое время крышу. Эйскэ стал покровителем Тигусы. С Итирэном рассорился очень быстро - когда стал совать нос в постановки и, естественно, в один прекрасный момент услышал, что ни черта не понимает в искусстве. В результате ссоры Итирэн остался без театра, без жены, без связей и без денег. Зато с Тигусой. Что же он сделал, тонкая творческая натура на японском базисе? Правильно: принял любовь Тигусы (во всех смыслах), а на следующий день пошел и наложил на себя руки. Надо же как-то покаяться в проигрыше? Вот, покаялся, в лучших японских. Тигуса осталась одна. И, что важно, осталась правопреемницей Итирэна. Сначала она играла. Потом, когда уже не могла играть - а это произошло довольно быстро - отказалась передавать права на спектакль кому бы то ни было. Эйскэ предлагал деньги, угрожал, просил. Она ускользала, позволяя ему гоняться за призраком сливового дерева. Такая у них была игра длиной в жизнь.
В одном эпизоде Майя говорит Эйске:
- Я хочу стать Багровой Богиней.
Не сыграть. Стать.
И тут ты вспоминаешь (хоть и не забывал), что традиционный японский театр вырос из храмовых представлений. А может, и любой театр?.. Энивей. Идеальный спектакль - это синтоистская мистерия. Роль-приз - это роль богини. То есть достичь совершенства = быть в силах воплощать божество. Искусство, похожее на ритуал. Примерно так Юдзуру Ханю танцевал своего Сэймея, не ками, но знаковую, особенную фигуру, сына кицунэ.
У сёдзе есть поджанр: махо-сёдзе. Аниме про девочек-волшебниц. «Сэйлормун» все смотрели? Я несу возмездие во имя Луны! Там есть спецблок - превращение девчонок в лунных воительниц, со спецэффектами и музыкой. Так вот, в «Стеклянной маске» перед выступлениями Майи включается аналогичный спецблок: она символически примеряет на себя маски, похожие на маски театра Но. Такое театральное волшебство. Тигуса учит ее этому. Маскам. В топку летит все, даже (и особенно) - собственные эмоции. Совет наставницы аналогичен совету Тургенева (или кого? мне запомнилось, что Тургенева), который он дал самому себе: плохо тебе? Сядь и опиши! Майя, ты в отчаянии? Запомни свою позу и внутренние ощущения - пригодится! Вот она, характерная беспринципность. Броня и защита, которая стоит не снаружи - внутри тебя.
Майя учится, и у нее есть собственные фишки. Она удачно использует фон. Все, что ее окружает. Этюд с огнем она показывает на веранде, на фоне пламенного заката, залившего долину (сюжет этюда - предел больной романтики... интересно, а я когда-нибудь хотела увидеть кого-нибудь так, чтобы сжечь целый Эдо ради одного взгляда?).
И точно так же Майя использует природную акустику долины, где они с Аюми показывают «сливовый» этюд. Ее голос, тянущий одну ноту - ноту пробуждения -звучит странно, почти нечеловечески. Багровая Богиня в воплощении Майи - совсем не грациозная танцующая фея, какую ожидаешь увидеть. Она просто, ну, богиня. Существо с иным ритмом и звучанием. В Багровую Богиню Аюми влюбятся все, в Багровую Богиню Майи... никто. Может быть, влюбятся в саму Майю, поразившись контрастом между сценическим образом и девушкой в джинсах и футболке. А Богиню просто не смогут забыть. И это - то, что нужно.
Начиная смотреть «Стеклянную маску» и уже зная, что финал открытый, я прикидывала, как бы я закончила эту историю. Моя версия была - а пусть на сцену выйдет Багровая Богиня. И зритель так и не узнает, кто ее сыграл - Майя или Аюми. Это было бы, наверное, красиво. Но уже к середине я поняла, что так не получится. Майя и Аюми абсолютно разные. Когда им дают импровизировать - воочию видно, что у них ассоциативные потоки идут разными путями.
Хронометража на их профессиональные поиски не пожалели. Есть даже серия, которая вся - спектакль. Персонажи первого порядка смотрят на персонажей, играющих персонажей второго порядка, из темноты зрительного зала. А вы смотрите на экран, и в этот момент особой разницы между вами и нарисованными зрителями нет: вы все поглощены спектаклем.
Часть постановок, в которых заняты Майя и Аюми, - мировая либо японская классика. Аюми играет авангардную Джульетту без Ромео и двойную роль в «Принце и нищем», Майя - Бесс в «Маленьких женщинах», Пака в «Сне в летнюю ночь» и Кэтрин из «Грозового перевала» (после чего Майе предлагает встречаться ее партнер, сыгравший юного Хитклифа, не понимая, что увлекся он - Кэтрин, а вовсе не Майей).
А вот, например, полуфэнтезийной драмы про принцесс Альдис и Оригельд в природе не существует, и именно этот спектакль мы смотрим целиком. Где же его еще увидишь-то, раз его нет? Кто-то удивлялся: зачем так подробно показывать в аниме - спектакли? Спектакль надо смотреть с живыми актерами. Возможно, но я не люблю игровое кино. У анимации как раз нужная степень условности. Я сама все представлю, как надо мне. И, раз это сёдзе, то будет как в сёдзе. Ярче пыль танцует в луче. Длиннее тень ресниц на щеке. И пурпурные розы - совсем-совсем фиолетовые, небывалого, сновиденческого оттенка.
Самый интересный подсюжет - это где Майя и Аюми попеременно играют главную роль, занятые в одном спектакле. «Сотворившая чудо». Есть пьеса-первоисточник и одноименный американский фильм. На реальном материале: история девочки Хелен Келлер, лишенной слуха и зрения. Сначала кажется, что это животное, потом понимаешь, что это человек, запертый в темноте и тишине, познающий мир наощупь, и прорывом становится понимание символа, связи между ощущением (вода, льющаяся сквозь пальцы) и знаком (В О Д А), начертанным пальцем на ладони. Так вот у Майи и Аюми две совершенно разные Хелен. Причем мне больше глянулась версия Аюми. Всю дорогу они идут практически на равных. Но когда выходят со своим пробным этюдом в сени цветущей слив и выдают максимум, каждая - свой… ты понимаешь, что последнюю серию смотреть не нужно, потому что мы уже знаем, кто из них - Багровая Богиня.
Что такое сёдзе? Сёдзе - это когда для девочек. Или про девочек. Огромные глаза со звездами в зрачках, пушистые ресницы - это для нас. И про нас. Целеустремленность, отличная от мужской, на ином движке - это тоже для нас. И про нас. Некрасивые ссоры, трагичные по сути, отвратительные по форме, убийственная и жертвенная материнская любовь, букет пурпурных розочек от неизвестного, контраст сахара и психоза, чувство призвания и вкус победы. Это все - сёдзе.
«Стеклянная маска» - идеальный образец жанра. Аниме о театре и соперничестве. Не за мужчину, с этим там все просто и понятно: кесарю - кесарево. Невесте - статус, музе - защиту, и покровительство, и редкие разговоры о том, о чем с другими не поговоришь. Нет, в «Стеклянной маске» соперничают только за роль. За роль богини. Принцы и нищие, принцессы и безумицы - это так, ступени бесконечной лестницы в гору, на вершине которой розовым туманом маячит нежный, дразнящий призрак.
Багровая Богиня, она же Алая Дева, в зависимости от перевода, - это ками. Дух цветущего сливового дерева. Цукикагэ Тигуса - великая актриса, воплотившая ее на сцене. Нет, в «Стеклянной маске» нет мистики. Багровая Богиня - образ, родившийся в сознании талантливого драматурга Итирэна. Или в одной затерянной горной долине, где сливы в силу странного климатического заскока цветут шесть месяцев в году. Точнее, одновременно и в голове, и в долине. Это так всегда бывает. И внутри, и вовне.
Цукикагэ Тигуса была музой Итирэна. Он писал пьесы под нее, она умела их воплощать. «Связь крепче, чем брак или любовь». Нет, они, конечно, были (стали однажды) любовниками, но суть-то не в этом. Никогда не в этом. Вообще, такие вещи желательно не путать с любовью. А они путали - они же были люди... Когда Итирэн умер, Цукикагэ отошла от дел. Но у нее остались права на спектакль, и она вознамерилась найти и воспитать себе преемницу. Ту, кто сможет сыграть Багровую Богиню.
«Что, Данила-Мастер, не выходит Каменный Цветок?»
Данилу, если помните, пытались отдать то в пастухи, то в посыльные, а он фейлил все, что мог, потому что регулярно зависал в созерцании. И так - пока его не отдали в учение к старому камнерезу, где эта манера оказалось ярким преимуществом. Китадзима Майя такая же. Тарелку она до заказчика не факт, что донесет. Зато, единожды посмотрев спектакль, сможет цитировать его длинными прогонами, по памяти. В общем, Майя становится ученицей Тигусы. Можно подумать, что это Золушка от шоу-бизнеса. На самом деле нет. Это не история сценического успеха, это история воплощения одной богини.
Кстати, там все же есть один золушковый эпизод. Майя берется на спор разнести немыслимое количество заказов до полуночи, пока не загудят в честь Нового года корабли на рейде. Спорят на билеты в театр. Короче, у Майи квест. По всем канонам играть должна бодрая адреналиновая музычка. В американском мультике она бы играла. Но Майя бегает по затихшему в предновогодье городу под медитативную, меланхоличную, немного eerie мелодию. Падает снег, тают в дымке корабли в порту... Этот диссонанс делает весь эпизод.
Конкурент Майи - красивая, серьезная, уже практически состоявшаяся как актриса Аюми. Они соперничают за роль Багровой Богини, но здесь недостаточно урвать себе лучшие контракты. Здесь надо именно превзойти соперницу. В глазах зрителей, в собственных глазах, а главное - в мрачных пристальных глазах Цукикагэ Тигусы, единственной, кто вправе определить будущую Богиню. Это тема «претендента и дублера». Как в космос: до последнего не будет ясно, кто же из двоих - первый.
Причем это тот редкий случай, когда ты не знаешь, за кого болеть. Обычно соперница призвана оттенять главную героиню и строить ей козни. Аюми, напротив, всю дорогу Майю поддерживает, в соперничестве с ней оттачивая свое мастерство и желая полной, истинной победы. Нервы у нее сдают только один раз - под самый финал. Зато капитально. Потому что именно тогда Аюми понимает: хоть убейся, но второй Майей Китадзимой не станешь.
При этом Аюми прекрасна. Умная, недобрая, красивая, честная перед собой (не перед другими). Вдумывается, разбирает на элементы, пересобирает заново. Майя ходит напрямик, сразу к сути. Поэтому она способна провалиться там, где Аюми даже не заметит препятствия. И весь ее актерский путь - это американские горки, провал-взлет. В общем, Майя куда менее предсказуема, чем Аюми, и куда менее удобна как командный игрок. Поначалу она вообще тянет одеяло на себя, потому что во время спектакля для нее нет ничего, кроме роли и сцены. Другие актеры существуют, но примерно так, как существует реквизит. Аюми эгоцентрична в жизни, Майя - на сцене. В жизни она не умеет звездить. Она притягивает, очаровывает, но трудно понять, где в ней прячется все это - сложные роли, инсайты, тысяча стеклянных масок. Майя вроде несложная. Просто в ней огонь горит.
Мне интересно, что Тигуса думала об этом, ею же самой инспирированном, соперничестве. Кем она считала Аюми - идеальным спарринг-партнером для Майи? Аюми так не считала, она боролась за роль Багровой Богини всерьез. Майя тем более не считала, она изначально была в роли догоняющей и ее бросало от полной, священной уверенности в своих силах к полному выгоранию и обратно. Когда ты поймал волну, это ни с чем не сравнить. Как будто сейчас искры с пальцев посыплются - такое это чувство. Ты полный по самую макушку. Переизбыток. А потом раз, волна ушла - и ты ничего не можешь. До следующей волны. Вот Майю так и кидало.
Тигуса, мне кажется, готовила к роли Багровой Богини именно Майю. Аюми - опять же на мой взгляд - она считала запасным вариантом. Но если бы Майя оступилась, не оправдала надежд, слетела с катушек - Тигуса без сожалений отдала бы роль Аюми. Майя не могла стать посредственной актрисой, это уж точно нет. А вот сойти с дистанции могла, как в силу характера, так и в силу обстоятельств. Мир шоу-бизнеса в «Стеклянной маске» показан вегетариански, но без розовых очков: если вы хотите иметь карьеру, то вам нужны спонсоры, лучше всего - контракт с крупной компанией. Если у вас всего этого нет, вы будете играть в маленьком подвальчике на углу. Возможно, преуспеете - люди не идиоты, ценят хорошую игру и преданность делу. Но на биллбордах все равно будет не ваше лицо. А женщине желателен еще покровитель либо в театральной среде либо в смежном бизнесе. Аюми защищена собственным происхождением: она из театральной семьи, отец - преуспевающий режиссер, мать - известная актриса. За ней стоит клан. Проблемы у нее совсем другого рода: она постоянно доказывает себе и миру, что она - не просто дочь таких-то, а сама по себе блистательная Аюми. Каждый контракт, который ей достается практически даром, должен быть оправдан результатом. И она пашет на результат.
По законам жанра покровителем Майи становится сын владельца «Дайто», Хаями Масуми. Сначала он замечает ее как любимицу Тигусы (ведь ее Тигуса гоняет в хвост и в гриву), а оценив талант, начинает поддерживать. Отчасти - потому, что это правильное вложение. Отчасти - потому, что Майя ему нравится. Она ни на что не похожа. Ей нет аналогов. Ну а потом, лет так шесть-семь спустя, ему уже хочется совсем иного. Но аниме не про любовь, даже с точки зрения внешней фабулы. Фабула сначала выглядит так: есть плохая и крайне зубастая корпорация «Дайто», которая хочет получить права на постановку «Багровой Богини». Есть страшная, но справедливая Тигуса, которая сидит на этих правах как дракон на золоте. А потом... эта самая Тигуса заставляет Майю подписать контракт с «Дайто», не без выгоды для себя и совершенно без учета майиных пожеланий (зато с учётом майиных потребностей). И это правильно. Но негуманно.
А зачем, кстати, «Дайто» права на «Богиню»? Ну, во-первых, прибыль. Спектакль легендарный, при должной рекламе будет аншлаг. Во-вторых, это персональное «хочу» Хаями Эйскэ, главы «Дайто». Только не надо думать, что он с юности преданно любит Цукикагэ Тигусу. Неа. Но «Багровая Богиня» снесла ему в свое время крышу. Эйскэ стал покровителем Тигусы. С Итирэном рассорился очень быстро - когда стал совать нос в постановки и, естественно, в один прекрасный момент услышал, что ни черта не понимает в искусстве. В результате ссоры Итирэн остался без театра, без жены, без связей и без денег. Зато с Тигусой. Что же он сделал, тонкая творческая натура на японском базисе? Правильно: принял любовь Тигусы (во всех смыслах), а на следующий день пошел и наложил на себя руки. Надо же как-то покаяться в проигрыше? Вот, покаялся, в лучших японских. Тигуса осталась одна. И, что важно, осталась правопреемницей Итирэна. Сначала она играла. Потом, когда уже не могла играть - а это произошло довольно быстро - отказалась передавать права на спектакль кому бы то ни было. Эйскэ предлагал деньги, угрожал, просил. Она ускользала, позволяя ему гоняться за призраком сливового дерева. Такая у них была игра длиной в жизнь.
В одном эпизоде Майя говорит Эйске:
- Я хочу стать Багровой Богиней.
Не сыграть. Стать.
И тут ты вспоминаешь (хоть и не забывал), что традиционный японский театр вырос из храмовых представлений. А может, и любой театр?.. Энивей. Идеальный спектакль - это синтоистская мистерия. Роль-приз - это роль богини. То есть достичь совершенства = быть в силах воплощать божество. Искусство, похожее на ритуал. Примерно так Юдзуру Ханю танцевал своего Сэймея, не ками, но знаковую, особенную фигуру, сына кицунэ.
У сёдзе есть поджанр: махо-сёдзе. Аниме про девочек-волшебниц. «Сэйлормун» все смотрели? Я несу возмездие во имя Луны! Там есть спецблок - превращение девчонок в лунных воительниц, со спецэффектами и музыкой. Так вот, в «Стеклянной маске» перед выступлениями Майи включается аналогичный спецблок: она символически примеряет на себя маски, похожие на маски театра Но. Такое театральное волшебство. Тигуса учит ее этому. Маскам. В топку летит все, даже (и особенно) - собственные эмоции. Совет наставницы аналогичен совету Тургенева (или кого? мне запомнилось, что Тургенева), который он дал самому себе: плохо тебе? Сядь и опиши! Майя, ты в отчаянии? Запомни свою позу и внутренние ощущения - пригодится! Вот она, характерная беспринципность. Броня и защита, которая стоит не снаружи - внутри тебя.
Майя учится, и у нее есть собственные фишки. Она удачно использует фон. Все, что ее окружает. Этюд с огнем она показывает на веранде, на фоне пламенного заката, залившего долину (сюжет этюда - предел больной романтики... интересно, а я когда-нибудь хотела увидеть кого-нибудь так, чтобы сжечь целый Эдо ради одного взгляда?).
И точно так же Майя использует природную акустику долины, где они с Аюми показывают «сливовый» этюд. Ее голос, тянущий одну ноту - ноту пробуждения -звучит странно, почти нечеловечески. Багровая Богиня в воплощении Майи - совсем не грациозная танцующая фея, какую ожидаешь увидеть. Она просто, ну, богиня. Существо с иным ритмом и звучанием. В Багровую Богиню Аюми влюбятся все, в Багровую Богиню Майи... никто. Может быть, влюбятся в саму Майю, поразившись контрастом между сценическим образом и девушкой в джинсах и футболке. А Богиню просто не смогут забыть. И это - то, что нужно.
Начиная смотреть «Стеклянную маску» и уже зная, что финал открытый, я прикидывала, как бы я закончила эту историю. Моя версия была - а пусть на сцену выйдет Багровая Богиня. И зритель так и не узнает, кто ее сыграл - Майя или Аюми. Это было бы, наверное, красиво. Но уже к середине я поняла, что так не получится. Майя и Аюми абсолютно разные. Когда им дают импровизировать - воочию видно, что у них ассоциативные потоки идут разными путями.
Хронометража на их профессиональные поиски не пожалели. Есть даже серия, которая вся - спектакль. Персонажи первого порядка смотрят на персонажей, играющих персонажей второго порядка, из темноты зрительного зала. А вы смотрите на экран, и в этот момент особой разницы между вами и нарисованными зрителями нет: вы все поглощены спектаклем.
Часть постановок, в которых заняты Майя и Аюми, - мировая либо японская классика. Аюми играет авангардную Джульетту без Ромео и двойную роль в «Принце и нищем», Майя - Бесс в «Маленьких женщинах», Пака в «Сне в летнюю ночь» и Кэтрин из «Грозового перевала» (после чего Майе предлагает встречаться ее партнер, сыгравший юного Хитклифа, не понимая, что увлекся он - Кэтрин, а вовсе не Майей).
А вот, например, полуфэнтезийной драмы про принцесс Альдис и Оригельд в природе не существует, и именно этот спектакль мы смотрим целиком. Где же его еще увидишь-то, раз его нет? Кто-то удивлялся: зачем так подробно показывать в аниме - спектакли? Спектакль надо смотреть с живыми актерами. Возможно, но я не люблю игровое кино. У анимации как раз нужная степень условности. Я сама все представлю, как надо мне. И, раз это сёдзе, то будет как в сёдзе. Ярче пыль танцует в луче. Длиннее тень ресниц на щеке. И пурпурные розы - совсем-совсем фиолетовые, небывалого, сновиденческого оттенка.
Самый интересный подсюжет - это где Майя и Аюми попеременно играют главную роль, занятые в одном спектакле. «Сотворившая чудо». Есть пьеса-первоисточник и одноименный американский фильм. На реальном материале: история девочки Хелен Келлер, лишенной слуха и зрения. Сначала кажется, что это животное, потом понимаешь, что это человек, запертый в темноте и тишине, познающий мир наощупь, и прорывом становится понимание символа, связи между ощущением (вода, льющаяся сквозь пальцы) и знаком (В О Д А), начертанным пальцем на ладони. Так вот у Майи и Аюми две совершенно разные Хелен. Причем мне больше глянулась версия Аюми. Всю дорогу они идут практически на равных. Но когда выходят со своим пробным этюдом в сени цветущей слив и выдают максимум, каждая - свой… ты понимаешь, что последнюю серию смотреть не нужно, потому что мы уже знаем, кто из них - Багровая Богиня.